Война заставила миллионы наших сограждан покинуть Украину. В основном — это женщины, которые спасают от агрессии и разрухи детей и близких. Кто-то из них возвращается. Кто-то — планирует остаться навсегда. От чего зависит выбор и легко ли украинкам адаптироваться за границей — об этом накануне Международного дня мигранта «Одесская жизнь» беседует с беженками-одесситками.
«Нас встречали с восторгом»
Журналистка Елена вместе с маленьким сыном и мамой уехали из Одессы в самом начале широкомасштабной войны. На волне шквала новостей об атаках, стремительных захватах территорий, отсутствии продуктов в магазинах.
— Начали выезжать знакомые. Казалось, Одесса вымерла, — делится воспоминаниями Елена, — А впереди — хаос и неизвестность. И муж сказал: «Все, давай, нечего здесь сидеть, ждать». Боялся за ребенка.
Ехать решили в Италию. Там жили знакомые мамы, обещали помочь.
— Нас встречали с восторгом. Помню, врачи, которые дежурили на вокзале, брали тест на ковид. Потом нас обнимали и говорили: «Вы такие смелые, вы — герои, мы восхищаемся украинцами». Мы вместе с ними плакали, — вспоминает Елена, — Позже такого уже не было. Были жалобы на поведение, пьянки, кражи. Тогда границы были открыты, загранпаспорта не требовали. Поэтому выехало очень много неблагополучных украинцев. Они здесь ничего не делали, их и так все устраивало: дают жилье и помощь, помогают с документами, церковь и Красный Крест поставляют продукты. Эти люди без особых амбиций, потребители, любители жить за чужой счет там себя хорошо чувствовали.
Заработать на жизнь и вылечить ребенка
Устроившись с помощью волонтеров в пригороде Падуи, Елена начала изучать итальянский язык — на бесплатных обязательных курсах. А потом — искать работу.
— Не очень при трудоустройстве нас в Италии хотят видеть. Не доверяют, — отмечает одесситка, — Ты можешь быть семи пядей во лбу, но, если ты, условно, не профессор какого-то университета и тебя в Италию не пригласили, здесь, в лучшем случае, будешь уборщицей или сиделкой.
Удалось устроиться горничной в отеле.
— Работа адски тяжелая. Я себе там заработала проблему с руками. Иногда, чтобы доехать до отеля, приходилось идти на автобус в соседний поселок — четыре километра туда и обратно. К тому же работа подвижная: мыть кабинки, унитазы, перестилать огромные итальянские кровати. В результате я сбросила 10 килограммов, — рассказывает Елена, — Кажется, мелочи. Но со временем все это накапливается.
Ребенок постоянно болел. Пришлось записаться к частному детскому ЛОРу. Визит — 130 евро. И надо отдать должное врачу: посмотрел, выписал необходимые лекарства и не взял ни копейки. Удивился даже итальянец, который сопровождал Елену. А сын уже через неделю был здоров.
«Нам никто ничего не должен»
Итальянцы много помогали украинским беженцам. Люди, конечно, встречались разные. Но соотечественники, по словам Елены, порой бывали хуже итальянцев, на налоги которых они жили.
— Единственное, в чем я точно уверена, — нам никто ничего не должен. Если мы убегаем от войны, надо понимать, что рано или поздно придется взять ситуацию в свои руки, быть ответственным. Даже если изначально тебе помогают волонтеры и просто хорошие люди. Никому не понравится бесконечно платить свои деньги за твою инертность, бессилие и лень. Тебе помогли и ждут обратной связи — выучи язык, похвали страну, сто раз скажи спасибо, интересуйся их культурой и, конечно, приноси пользу стране, которая тебя приняла и не дала сдохнуть, — убеждена одесситка. — Конечно, есть категории, от которых этого требовать нельзя, — инвалиды, старики, дети. Но никто от них и не требует. К сожалению, многие поехали туда «со своими самоварами»: мы привыкли так, дайте отдельное жилье, предоставьте няню ребенку. До идиотизма.
«Под обстрелами мне спокойнее»
В Италии семья Елены прожила полтора года, но больше они не выдержали.
— Вообще, очень тяжело. Начиная со слова «ностальгия» и заканчивая состоянием постоянного стресса, — признается Елена. — В Одессе остались муж, мой папа. А иногда скучаешь даже по какой-то нашей еде. И все это просто съедает тебя изнутри. К тому же — работа. Ты всю жизнь чего-то добивался, у тебя что-то получилось, а тут на тебя смотрят, как на человека второго сорта. Кроме того, ребенок должен был пойти в первый класс. И я хотела, чтобы это было в Одессе.
Правда, муж был против возвращения. Одессу обстреливают, нередки блэкауты. Но Елена настояла на своем.
По возвращении вышла на работу. Сын пошел в первый класс. И ни дня женщина не пожалела о том, что вернулись.
— Мне здесь, под обстрелами, иногда спокойнее, чем было в Италии, — говорит одесситка, — Я в своем городе, в своей стране, занимаюсь своим делом.
Нужна работа — учи язык
Художница-преподаватель Екатерина перед началом широкомасштабной войны открыла собственную студию для детей. Со своими учениками она занимается онлайн до сих пор. Почти все они сегодня живут за границей. Уехала из Одессы и Катя.
— Был страх неизвестности, — признается Екатерина, — Как буду выживать, если не буду иметь доходов, не буду ли проецировать свой стресс на учеников.
Вместе с друзьями она уехала в Румынию и, оказавшись в Сибиу, расположенном в Трансильванских Карпатах, решила поселиться в этом красивом старинном городе. Сначала единственным источником дохода были онлайн-занятия. Катя искала работу.
— Я, когда пересекла границу, не разговаривала ни на румынском, ни на английском. Начала экстремально быстро учить английский язык, нужна была работа. А английский учить быстрее — какая-то школьная база в чертогах ума осталась, — рассказывает девушка, — Румыния — очень приветливая страна для беженцев. Все хотели помочь, тогда публиковалось много вакансий для украинцев. Одна крупная IT-компания предлагала обучение простому программированию баз данных и трудоустройство. Меня приняли. Училась и работала онлайн. Еще во время учебы начали платить минимальную зарплату.
Волонтерство, преподавание, творчество
Работу Катя совмещала с волонтерской деятельностью. После трагедии на Каховской ГЭС их команда организовала большой сбор на воду, вещи первой необходимости. Потом — на генераторы. При поддержке некоммерческой общественной организации организовали школу для украинских детей с первого по 11 классы. В каждый было набрано по 15 учеников. Дети могли заниматься по украинской программе, учителя — получили работу. Обучение было бесплатным, школа полностью получала финансирование от Европейского Союза.
— Я понимала, что в IT-компании все классно, зарплата хорошая. Но мне не нравилось то, чем я занимаюсь. Я не реализовываюсь так, как бы мне хотелось. Поэтому, когда мне предложили рабочий контракт преподавателя внеклассных мероприятий для детей этой школы, я решила уйти из IT, — делится Екатерина.
Кроме преподавания она занималась и психологической помощью.
— У детей-беженцев много психологических проблем. У многих родители остались в Украине, есть те, кто приехал с оккупированных территорий — Херсона, Мариуполя, многие видели и слышали «прилеты». Было несколько случаев нарушения разговорной речи, видели, как ракета прилетела в соседний дом, — рассказывает Катя. — Моя задача состояла в том, чтобы во время занятий посмотреть на моторику, увидеть, что они рисуют, и направить их мысли на то, что рано или поздно все это закончится. Собранные данные я передавала психологам, которые предлагали семье профессиональную помощь.
В украинском центре все желающие могли изучать румынский язык. Катя освоила и его.
Сегодня она преподает на английском языке в смешанном классе частной школы румынским и украинским детям. Работает по Кембриджской программе, которая дает и преподавателю, и ученикам свободу творчества.
В Украину приедут уже дети
В Румынии Екатерина познакомилась со своим парнем. Он из Германии, и они оба влюблены в Трансильванские Карпаты. У них серьезные отношения, планируют создать семью. Вместе начинают развивать собственный небольшой бизнес — обустраивают маленький загородный отель в горах.
Переехала в Румынию и младшая сестра Кати. Поступила в университет. Получает стипендию от частной организации, которая платит студентам-беженцам, чтобы они не были вынуждены работать и могли полноценно учиться.
А вот с родителями все сложно. Летом мобилизовали пятидесятилетнего отца. Отправили в Курскую область. С сентября он считается пропавшим без вести. А мама только в октябре сделала себе загранпаспорт.
— Если я приняла решение переехать в другую страну, то беру ответственность за себя, за свою семью, — говорит девушка. — Здесь помогут, но нельзя быть беспомощным, требовать внимания только потому, что ты беженец. Надо быть готовым к тому, что придется работать над собой.
В Одессу Катя уже не вернется. Планирует остаться в стране, которую они выберут с будущим мужем. А в Украину, возможно, приедут их дети.
Читайте также: