«Одесская жизнь» продолжает публиковать истории тех, кому волею судьбы «посчастливилось» пережить «русский мир». Со своими личными переживаниями и историями с нами продолжают делиться жители непокорного и волевого Херсона.
Сейчас жизнь херсонцев – это сплошное выживание: местные жители остались без денег, продуктов, медицины и государственных и административных услуг.
О том, как живется в оккупированном Херсоне, нам рассказала Анжелика.
Знакомство
Меня зовут Анжелика, мне 21 год и я из Херсона. До войны у меня была насыщенная жизнь. Будучи студенткой, я уже занималась многим, что касается юриспруденции и политики. Обеспечивала юридическое сопровождение агробизнеса, была помощницей депутата горсовета, членом молодежного совета при горсовете… Но 24 февраля в Украине началась война, спустя несколько дней мой город оккупировали российские агрессоры, а 18 апреля я была вынуждена покинуть свой дом. Поэтому я расскажу вам свою историю с привязкой к этой дате. Также, в связи с тем, что моя семья находится в оккупации, я бы не хотела предоставлять свои фото в целях их и моей безопасности.
Фото сделано еще до оккупации
Боль и неверие
Когда российские оккупанты были только на подступах к Херсону и мизерная часть ВСУ с теробороной пытались их сдержать, я была уверена в то, что они не попадут в город и нас эта беда обойдет стороной. Но они все же зашли в город, и моей первой эмоцией было неверие. А потом из-за всего происходящего в стране пришла боль. Боль за то, что Херсон оставили толком без обороны. За то, что погибли молодые люди. За то, что часть теробороны уничтожили без единой потери со стороны армии агрессора. За то, что не обеспечили надлежащее сопровождение гражданским, которые пытались покинуть город. Побег из ада на собственный страх и риск. Все определенно чувствовали себя брошенными.
Читайте также: «Мечтаем снова жить под украинским флагом»: рассказ юного жителя оккупированного Херсона
Режим выживания
Для херсонцев настала другая жизнь. Было страшно выходить на улицу. Я не буду брать на себя ответственность и говорить, что не было похищений и убийств. Я – не свидетель этого, но слухи определенно ходили. К примеру, знаю, что отца моей одноклассницы похитили, но никаких доказательств нет. С оккупантами общаться не приходилось, если не считать выезда через фронт на подконтрольную Украине территорию.
В оккупации резко выросли цены. Очень много денег уходило на продукты. Когда продукты стали заканчиваться, их начали завозить из Крыма по сумасшедшей цене. Везде были огромные очереди.
Многие банки сразу закрылись, а сотрудники государственных органов выехали в первый же день войны. Еще в марте моя семья пыталась оплачивать коммунальные услуги, но дальше это было невозможным. Все резервы быстро заканчивались и шаткая ситуация с юрисдикцией над Херсоном не располагала оплачивать коммунальные услуги. Многие люди потеряли рабочие места или остались на рабочем месте, но без выплаты зарплаты.
Пенсию не выплачивали по два месяца. Моя бабушка получила пенсию за апрель только в конце мая. Обналичивать деньги также было трудно. Карты нигде не принимали, все наличными гривнами. В аптеках быстро закончились лекарства. Мой друг из другого города покупал нам необходимые препараты и через других людей передавал их в Херсон. Так и выживали.
Статья по теме: Оккупированный Херсон: сумасшедшие очереди и чувашские яйца
Есть и те, кто делал деньги на войне. Таблетки, допустим, до войны стоили 15 гривен за упаковку, а во время войны цена выросла до 250 гривен. Также наступил дефицит топлива, а вместе с этим и рост цен на него – от 70 гривен за литр. Случались и до сих пор случаются неполадки со связью, был случай, что я несколько дней не могла связаться с родными. Меня это очень напугало. Мои родные сидят на тех же операторах (мобильной связи – ред.), что и до войны.
Контролируют ли оккупанты передачу данных? Я не знаю! Зато все телевидение русское, его сменили еще в первые дни фактической оккупации. Но бабушка включает Ютуб и смотрит украинский телемарафон через интернет.
Смирение и противостояние
Изначально люди ходили на митинги, но выживание – на первом месте. Когда ты находишься под дулом автомата и без какой-либо защиты, то выход на митинг – не самый лучший вариант. Ни о каком смирении речи не может быть. Многие просто уезжают, если имеют возможности, ибо в Херсоне мы не видим «happy end». Пока что. Смирение с новым режимом? Нет!
Я сама наняла перевозчика на собственный страх и риск, заплатив свои деньги. Нашла я его через знакомого. Но есть много Телеграм-каналов о выезде из Херсона. Там тоже можно найти перевозчика. Суммы были разные и в разных валютах – старт от 300 долларов. Но нашелся человек, который довез безопасно и за нормальную сумму – 5000 гривен. И я не осуждаю за это людей. Не ждите какого-то чуда, если в вашей области боевые действия или оккупация. Вам страшно будет менять свою жизнь, особенно, взрослым людям, но подумайте, какой от вас будет толк в вашем городе?
Мой путь был очень легкий в сравнении с другими примерами. Некоторым нужно было ждать около тринадцати часов на блокпостах. А я за шесть часов проехала все контрольные пункты (из которых четыре были русскими) и подъезжала к Одессе. Мы выезжали через фронт в сторону Николаева, тогда путь был еще открыт. На блокпостах нас не особо и обыскивали. У мальчиков русские проверяли паспорта и осмотрели багажник. Да и это все было только на двух постах, на остальных просто пропустили.
Вы также можете узнать: Как будущая мама выбралась в Одессу из оккупированного Херсона
Никто не смотрел телефоны, татуировки и прочее. Повторюсь: у меня был очень легкий путь, мне просто повезло. Сейчас из Херсона нет выезда в Украину, а если есть, то он очень опасный (вспомнить только последние события обстрела мирных). Херсонцы полагаются на самих себя, им неоткуда ждать помощи.
Планы на жизнь
Мое отношение к жизни однозначно поменялось. Оно стало, с одной стороны, более легким – лучше сделать то, что хочешь, чем жалеть потом об этом. С другой стороны, оно окрасилось в грустные оттенки. Я скучаю… Я скучаю по своей семье (в Херсоне осталась вся моя семья – мама, папа, сестра, дядя, бабушки, дедушка и дальние родственники), по Херсону, по работе и моим грандиозным планам на жизнь.
Сейчас моя жизнь на 80% разрушилась. Мне снова нужно много работать и учиться, дабы начинать карьеру юриста с нуля. И теперь передо мной встал вопрос – хочу ли я быть с немобильной профессией или нужно искать что-то другое?
Читайте также: Оккупированная Голая Пристань: «Это как день сурка в мрачной клетке»
Подготовила Анастасия Епурь
Фото из личного архива Анжелики
