Тарас Федюк — поэт, мастер философской лирики — родился 6 октября 1954-го в Ананьеве. Окончил украинское отделение филологического факультета Одесского госуниверситета. Президент Ассоциации украинских писателей (с 2000 года). Лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко.
Живет поэт в Одесской области. В шутку говорит, что он перекати-поле, потому что прописан в Киеве, живет в Овидиополе, иногда в Одессе, иногда в Хмельницкой области.
О тех, кто пишет о войне, «не вылезая из европ»
— Господин Тарас, Вы когда-то отметили, что европейская поэзия давно сдохла. А украинская?
— Даже в стихотворении одном писал, что последним поэтом в Европе был Аполлинер. Ну, это определенная гипербола, конечно. Но то, что поэзия в европейских странах стала в значительной степени экспериментаторской и интересует преимущественно филологическую профессуру, то это в целом выглядит так. Да и тиражи поэтических книг большинства тамошних поэтов в 150-200 экземпляров об этом свидетельствуют.
Что касается нашей поэзии, то, к сожалению, мы идем вслед за европейским кораблем, но по другому фарватеру. Наша поэзия решила отречься от модерных поисков и стала обычным маслитом. Преимущественно верлибровым, потому что верлибр легче переводить на другие языки.
Читайте также: Хлеб из Одесской области в США: чем украинцы удивляют американцев
А с началом войны массово бросились писать стихи «о войне» поэты-баталисты. Это те, что не видели в глаза войны и не вылезают из европ, но клепают стихи о войне. Потому что это сейчас пользуется спросом на эмпатийном «рынке». А еще гранты, резиденции, переводы и иллюзия мировой славы. Не чувствуя войны, не зная ее, банально и бесталанно пытаются «выбить слезу» из себя и читателя. Столько трескучей конъюнктурной продукции, как теперь, я не видел со времен до 91-го года, когда без «обязательных» стихов (условно, о партии/комсомоле) не выходила почти ни одна книга.
Но тогда это было принуждением, а теперь — за всякие «ништяки». Безусловно, попадаются и настоящие, выстраданные стихи этой темы, но я лично видел таких только два. Это если говорить о «мейнстриме» (мейнстрим — популярное направление в определенной сфере). Но, слава Богу, есть в этом процессе счастливые исключения как среди старших, так и среди младших поэтов. На эти исключения у меня и остается надежда.
Всегда интересно заглянуть в будущее
— Тарас Алексеевич, расскажите о нынешнем впечатлении от своего поэтического тура и сколько книг уже издали?
— Поэтический тур — это слишком громко сказано. Было три презентации новых книг «Кенотаф» и «Виднокрай» в Одессе, Виннице и Киеве. Сборник «Кенотаф» вышел в январе 2022-го, за месяц до войны, и поэтому все презентации, которые планировались, я отменил. За 2022-2023 годы не провел ни одной встречи с читателями. Не до этого было. Так сложилось, что вся моя активность прекратилась: где-то донатил, встречался с волонтерами, имел хлопоты, которыми мы все занимаемся. Но в это время родилась новая книга стихов «Виднокрай».
В этом сборнике решился обнародовать экспериментальные произведения с тех времен, когда искал определенную музыку и логику на территории абсурда и старого доброго «потока сознания». А несколько вещей написаны вообще не для печати, а для себя и для дружеского чтения за хмельными столами. Есть образцы ненормативной лексики, которые случались, каюсь, в моей работе на протяжении всех лет моего стихосложения. Сюда выбрал лишь несколько тех «безобразий», где эта лексика, как по мне, имеет и смысл, и определенное эстетическое оправдание, и даже своеобразную норму.
Читайте также: В этом поселке в Одесской области впервые появились улицы Бандеры и Шухевича
Встречаюсь с читателями нечасто, поэтому такие встречи всегда свежие и «незамыленные». Приходят ко мне люди, как правило, те, которые знают мое творчество, которым интересно общаться со мной, услышать новые стихи, купить в конце концов мою новую книгу. Поэтому мне всегда это интересно. И вернуться в прошлое. И заглянуть в будущее.
Что касается количества книг — то, поверьте, количество в поэзии не имеет никакого значения. Но, если уж спрашиваете, то более двух десятков за 55 лет творческой работы.
Еще составил книгу избранных произведений с подзаголовком «Стихи запертой комнаты» и названием «Ависага». Наверное, издам через несколько лет. А к юбилею появится книга воспоминаний как благодарность всем, кто был в моей жизни!
— Многие Ваши сборники названы по-федюковски вкусно: «Кенотаф», «Канабис», «Транстнистрия», «Хуга», «Кирпич», «Халва»… и последняя «Виднокрай».
— Я люблю названия, которые имеют не одно прочтение, а несколько. Например, одна из моих книг называется «Чердак». Она может читаться как то, что под крышей дома и где можно найти иногда что-то старое и ценное; или — как большая гора: чердак, а не гора; ну и можно читать как «горы еще». То же самое с «Виднокрай»: видно край как горизонт; видно край, как конец времен. Я еще попросил художника немного опустить букву «К» и тогда читается, как «видно рай».
За месяц до широкомасштабной войны увидела свет книга «Кенотаф». Что касается ее названия, то здесь проще: кенотаф — это памятник без захоронения. Такое символическое название.
Когда говоришь то, что думаешь, становишься «ежом»
— Были ли еще поэты в вашем роду?
— Мой отец родом с Хмельнитчины, из Староконстантинова — края карасей и «самальотов». Мама родом из села Майнова, что возле Ананьева. Мамин род Охрименко в свое время переселился в Дикую степь из центральной Украины. Наша семья жила в городе Ананьев. В родном городе бываю теперь нечасто, но стараюсь каждый год приезжать на кладбище, навестить отца-маму, бабушку-дедушку. Правда, несколько лет назад мой хороший приятель, директор Ананьевского историко-художественного музея Александр Шхалахов организовал мне встречу с читателями. Был рад, что ни меня, ни моих родителей-учителей там не забыли.
А поэтов, насколько мне известно, в роду не было. Только дальний родственник Павел Федюк из Львова писал хорошую прозу, и его еще хорошо там помнят.
— Есть друзья среди поэтов?
— Друзей у меня всегда было немного. Друзей-поэтов тоже. У меня не очень «дружеская» привычка говорить то, что думаю. Многим не нравится. Когда-то писательница Мария Матиос назвала меня «ежом». Ну, может и так. На протяжении долгой литературной жизни у меня было три близких друга. Это великие украинские поэты Борис Нечерда и Игорь Рымарук. Борис старший, Игорь — немного моложе меня. И еще известный литературовед, критик, профессор Могилянки Владимир Моренец. К сожалению, их нет с нами на этом свете, но они с нами в наших душах. Близкий мне товарищ, теперь уже классик нашей поэзии, Василий Герасимьюк. Все они сделали очень много для развития поэзии, все они лауреаты Шевченковки и многих других наград. Дружу с младшими талантливыми Людмилой Дядченко, Юлией Броварной. Недавно подружился с интересным молодым поэтом, актером киевского театра «Золотые ворота» Романом Муленко. А так — приятелей много. Врагов тоже. Все, как и должно быть. Ничем не обделен в этом мире.
— Тарас Алексеевич, что вдохновляет творить?
— Творить вдохновляет жизнь и интерес познать мир в себе и себя в мире. Это если коротко. А если подробно, то места не хватило бы, чтобы рассказать.
Читайте также:
