Три женщины, которые создают сильный тыл
Совсем разные, но объединенные одной миссией. Татьяна Троян волонтерит с 2014 года, возит крутые багги для военных на передовую и закрывает сборы на все, что военные просят: от лекарств до техники. Елена Ротари родом из Молдовы, войну увидела еще в 1992 году, поэтому помогать украинцам тоже взялась еще 10 лет назад. Ее направления — это обеспечение воинов плитоносками, шинами для авто и антитепловизорными плащами для снайперов. Екатерина Дубчак вообще художница и ее помощь нетипичная, но очень важна. С началом полномасштабного вторжения она производит тактический грим для спецподразделений, и предоставляет пищевое обеспечение в реторт-пакетах. Каждая из женщин имеет свои мысли за годы наблюдений. Кто-то устал, кого-то еще держит энтузиазм и вера. Поэтому публикуем размышления волонтерок, чтобы больше узнать, что стоит за тилом военных.
Что больше всего демотивирует в волонтерской деятельности сейчас?
Елена Ротари: «Война продолжается, потребности растут, а ресурсы, наоборот, сокращаются.
За три года полномасштабного вторжения государство уже должно было разработать новые механизмы снабжения армии. Например, не два комплекта формы и берцев, а четыре. Разобраться в том, кто должен обеспечить автомобили колесами. Все это на фронте расходный материал. И пока эти расходы ложатся на военных и волонтеров.
Больше демотивирует равнодушие отдельных людей, которые живут так, будто войны нет, и негатив от тех, кто ждет мгновенного решения всех проблем. К тому же волонтеры это громоотводы для чужого разочарования или злости. Особенно крупные фонды. Никто не знает, что происходит в душе человека, если его подопечные не вернулись с выполнения задания. Это истощает».
Екатерина Дубчак: «Уныние и призывы к прекращению помощи. Есть люди, которые потеряли надежду, и вместо того, чтобы снова вернуть ее, — побуждают других опускать руки. Но если мы все опустим руки — будем жить под оккупантами».
Татьяна Троян: «Меня демотивирует то, что когда перед тобой сидят обеспеченные люди, и такими глазами смотрят и спрашивают: «Таня, когда все это закончится?». А ты им отвечаешь: «А что ты сделала для победы?». А я знаю, что этот человек ни одной гривны не задонатил. Или они говорят — волонтеры все воруют. Вот слава Богу, ты не такая, но даже не такой, как ты говоришь, ты ни разу не помогла. Хочется ответить им, что у нас будет победа, когда каждый включится. Но этого никто не услышит. <Сделают вид, что ты глупая. И многие удалили меня из телефонной книги, чтобы я не звонила, когда нужна помощь. Демотивирует еще и то, что общество не хочет понимать, особенно у нас в тылу. Например, в Херсонской области больше помогают люди, хотя имеют меньше возможностей. Потому что понимают, что они на линии огня».
Стало ли сложнее собирать помощь?
Елена Ротари: «Да, стало сложнее. Основные причины — финансовая усталость общества, экономическая нестабильность, постоянное повышение цен. Люди продолжают донатить, но уже более избирательно. Один из моих сборов был всего 15 тысяч гривен. Люди задонатили 4000, остальное я сама компенсировала. И так было постоянно в течение последнего года».
Катерина Дубчак: «Конечно. Время течет, и люди привыкли к условиям, в которых мы существуем. Бывает слышу, что защищать страну, — это долг тех, кто воюет в этих обстоятельствах, но сами бегут от ТЦК, отказываясь выполнять свой долг. Поэтому изрядно надо помогать тем, кто уже там нас защищает!».
Татьяна Троян: «Действительно стало сложно собирать средства, но знаете как? Мне донатят всегда одни и те же люди. Я тоже забочусь об их добре, потому что не могу каждый день выставлять сборы. У нас большое разделение между селами и городами. Потому что очень много людей воюют именно из сел. Они там действительно любят Украину, и они больше помогают, чем люди из города».
Как изменилось отношение общества к военным за годы войны?
Татьяна Троян: «В начале Великой войны к солдатам ВСУ и ко всем силам обороны относились очень хорошо, их уважали, с ними хотели иметь дело, было много волонтеров. Но сейчас я чувствую очень большое напряжение. Гражданские имеют предостережения относительно военных, и мы должны понимать, что действительно многие имеют ПТСР, есть немало военных, которые не такие, как хотелось бы нашему обществу. Люди хотят, чтобы военные молчали, чтобы ничего не напоминало о войне».
Екатерина Дубчак: «Мое окружение уважает, поддерживает военных, относится с уважением, оказывая необходимую помощь. Конечно есть люди, которым безразлично, но среди моего окружения таких нет».
Елена Ротари: «Для меня лично — это понимание цены войны. Когда едешь по области и видишь количество флагов на кладбище, то ты понимаешь, какая это кровавая цена. Ни один украинец и украинка не заслужили эту трагедию. В последнее время, когда вижу незнакомых мне военных, ловлю себя на мысли, что мне трудно сказать слова благодарности. Я не знаю, какие слова для них будут правильными. Но если я еду где-то по трассе, то всегда моргаю фарами или сигналю военным машинам, а они мне в ответ. Уже сейчас многие из нас видят не только героизм, но и усталость, боль и психологические травмы, которые получают военные. Ситуация будет еще сложнее. Война когда-то закончится, а нам всем уже надо учиться, как общаться с теми, кто вернется с фронта».
Чувствуете ли вы усталость от войны в обществе и среди доноров?
Елена Ротари: «Если я скажу нет, это будет неправда. Потому что мы знаем позицию некоторых людей. Им кажется, что война где-то далеко, и их это не касается. На самом деле линия фронта очень близко, чтобы ее не замечать. Я постоянно общаюсь с херсонцами, никто из них не хочет оказаться снова в оккупации, потому что они уже испытали этот ужас. Многие одесситы даже представить не могут, что это на самом деле. Недооценивать врага — это глупость».
Екатерина Дубчак: «Это чувствуется по скорости закрытия сборов. Сбор, который раньше мы закрывали за 2-3 дня, сейчас закрывается месяц в лучшем случае, и то надо придумывать крючки в виде роликов, песен, танцев, чтобы заинтересовать аудиторию хотя бы прочитать условия сбора».
Татьяна Троян: «Усталость от войны в обществе я не чувствую не потому, что ее нет, а потому, что то общество, в котором есть я, — не устало. Мы уже живем так достаточно давно, и волонтеры тоже сдуваются, и я их понимаю, что нужно отдохнуть, нужно идти смотреть, что вокруг тебе не помогают. Когда раньше меня все спрашивали, как там ребята, что они говорят, то сейчас этой темы никто не поднимает. Хотят избежать, и ты приезжаешь, и у тебя столько всего, но ты не имеешь возможности даже кому-то рассказать, потому что всем безразлично».
С какими сложностями сталкиваетесь в работе с военными?
Татьяна Троян: «Большая сложность отказывать, потому что я не могу сделать все и ответить на все запросы. У меня запросов на данный момент больше чем на 500 тысяч гривен, а я физически этого не вытягиваю. И не могу физически быть всегда в теме, всегда в волонтерстве. Мне нужно еще зарабатывать, мне нужно жить, и я все же женщина. Мне трудно отказывать, и военные на это обижаются. Они почему-то думают, что у меня бездонная яма и куча средств».
Екатерина Дубчак: «Именно в коммуникации и работе с военными — все прекрасно. А вот искать варианты, как получить помощь для закрытия сборов и предоставления определенного обеспечения, — сложно».
Елена Ротари: «Армия — это зеркало нашего общества. И мы не можем сегодня с уверенностью сказать, что оно идеально. Главная проблема, с которой сталкиваются военные, — это социальная несправедливость. И это не только в зоне боевых действий, это касается и отношения после завершения службы. Если мы движемся к стандартам НАТО, то мы должны понимать, что наши военные — это не отработанный материал, а это прежде всего люди, которые заслуживают достойного отношения всех государственных институтов. Нам нужно работать с семьями, потому что иногда трудно получить точную информацию о потребностях, потому что военные или ветераны не всегда хотят озвучивать проблемы. Психологический фактор тоже важен — многие из них уже истощены, и в коммуникации иногда проявляется жесткость или даже эмоциональное выгорание. Поэтому главное — это внимательное отношение к нашим военным».
Что помогает продолжать работать, несмотря на трудности?
Елена Ротари: «Жизнь человека. Хочется, чтобы каждый военный и военная вернулись домой».
Татьяна Троян: «Я всегда говорю, что хочу, чтобы не гибли ребята. Я не хочу, чтобы расширялись кладбища, я не хочу здесь видеть Россию, я не хочу слышать ни о Пушкине, ни о нашем «русском языке» или одесском языке, я этого всего не хочу. Это мотивирует меня работать больше, и я буду продолжать. Понимание, что мы прошли лишь небольшой путь, хотя он длится уже более 11 лет, это и есть мотивация. Я знаю, что впереди еще очень много лет войны, пусть она будет, может, не в активной фазе, — но или мы, или они. И я не хочу, чтобы это были мы. Я хочу развала России, чтобы она заплатила за каждую смерть, за каждого ребенка, за каждого нашего военного».
Екатерина Дубчак: «Благодарность ребят. <Очень важно то, что мы общаемся напрямую и они дают фидбек по тому, как им помогло, как им вкусно есть мои вкусности или как круто они замаскировались изготовленным мной гримом».
****
Война продолжается, и хотя мы все устали, важно не забывать о поддержке наших военных и волонтеров. Мы можем чувствовать разочарование и истощение, но надо помнить, что наш враг не спит и не останавливается. Поэтому наша борьба должна продолжаться. Волонтеры, несмотря на все трудности и неопределенность, не сдаются. Они продолжают работать, потому что понимают, насколько важна их роль в этой войне. Они поддерживают наших военных, а мы взамен должны поддерживать их. Государство должно создать для этого надлежащие условия, а общество — быть рядом, не забывать и помогать, когда это возможно. Потому что наша сила — в единстве.
Читайте также:
Волонтер =это мародер