Для кого-то в Одессе «улица родная Мясоедовская улица моя», а вот для меня, херсонца, здесь родная улица, моя улица – это Челюскинцев: в полувековой давности – учеба в институте связи (улица Челюскинцев,1) и проживание на первом курсе в полуподвальчике двора по улице Челюскинцев, 16. После обретения Украиной независимости Одесса была среди лидеров по возвращению улицам города дореволюционных названий, и в 1995-м улица Челюскинцев вновь стала Кузнечной, как до 1934 года, когда ее переименовали после эпопеи с ледоколом «Челюскин».
Одноразовый ледокол
Семен Челюскин жил в первой половине 18 века, был полярным мореходом, вот в его честь и назвали построенный для СССР в Дании ледокольный пароход. Его спустили на воду в марте 1933 года. В свой первый и последний рейс он отправился в начале августа 1933-го из Мурманска во Владивосток – для изучения прохода по Северному морскому пути.
23 августа его полностью зажало во льдах в Чукотском море. 13 февраля 1934 года сильное сжатие раздавило «Челюскин» и он затонул. 104 члена команды оказались на льду, к счастью, успев предусмотрительно разгрузить пароход. До спасения они провели там два месяца в жутких условиях полярной зимы.
В начале марта началась их эвакуация на Чукотку с помощью самолетов, но погодные условия позволили завершить ее только 13 апреля. Всего было сделано 23 рейса. Всех участников экспедиции наградили орденами, спасшие их летчики стали первыми Героями Советского Союза. Ордена Ленина получили также два американских авиатора – за помощь при спасении челюскинцев.
Читайте также: Почему в Одессе уже нет улиц Володарского и Воровского
Будем откровенны: если бы улицу Челюскинцев в Одессе не переименовали в период правления мэра Гурвица под эгидой возврата исторических топонимов, ее обязательно переименовали бы сейчас в рамках требований законов о декоммунизации и десоветизации, поскольку история с пароходом «Челюскин» является одним из знаковых, символических событий эпохи СССР.
Компартия и беспартийный радист Кренкель
К слову, помимо прочего, во время этой ледовой эпопеи имела место еще как минимум одна весьма показательная ситуация, как нельзя более конкретно характеризующая одну из граней той эпохи – компартийный кретинизм.
История касается радиста парохода «Челюскин» Эрнста Кренкеля. Еще с вузовских лет помню, что нам рассказывали об этом человеке, как о Профи с большой буквы. В той аховой ситуации на льдине у него в радиостанции лопнула деталька – резистор (сопротивление). В тех условиях отсутствие связи было синонимом гибели ВСЕХ. Резистор – это керамический цилиндрик, покрытый слоем графита, который и оказывал сопротивление электричеству. Что сделал Кренкель? Он додумался просто на бумажку настругать графит с обычного карандаша, подсоединил контакты – и вот она, связь ценою в сотню судеб!
Был, правда, один крупный по тем временам недостаток у Эрнста Кренкеля: он не членствовал в КПСС. И вот какую ситуацию описал в одном из своих рассказов писатель Михаил Веллер.
В 1934-м уже набирала обороты советская карательная машина по борьбе с «врагами народа». Льдина-не льдина, какая нафиг разница! – коммунисты были обязаны продемонстрировать «одобрямс» линии партии и поддержать ее единогласным решением партсобрания. Закрытого, разумеется, т.е. без допуска туда всяких там беспартийных.
Все указания по поводу темы собрания и даже проект решения, с которым попробуй не согласись, приходили по радио Кренкелю. Этот беспартийный переводил «морзянку» в обычные слова, записывал все, начиная с грифа «секретно» на бумагу и отдавал ее парторгу. Тот аж бегом организовывал партсобрание в единственном относительно свободном помещении – палатке радиста Кренкеля. Но поскольку партсобрание было закрытым, радисту корректно говорили «позвольте вам выйти вон».
И Кренкель вынужден был по 2-3 часа топтаться на жутком морозе вокруг палатки, пока коммунисты гневно клеймили в своих пламенных речах врагов мирового пролетариата, а затем отшлифовывали протокол решения собрания. Затем в палатку запускали напрочь задубевшего беспартийного Кренкеля, который, едва отогрев пальцы, садился за телеграфный ключ и «морзил» на Большую землю протокол закрытого партсобрания, начиная с грифа «Секретно»…
Кто-то может в эту историю не поверить, назвать ее выдумкой писателя, гиперболой. А я верю. Потому что за 14 лет работы на «идеологическом» предприятии – телепередающий центр – (имеется в виду период от окончания института до открытого появления транспарантов «Хай живе КПРС на Чорнобильській АЕС») я, беспартийный, столько насмотрелся и наслушался аналогичной компартийной дуристики… Ее следует долго помнить. Впрочем, как и подвиг челюскинцев в арктических льдах.
Валерий БОЯНЖУ, Херсон – Одесса
