Одиноким, нередко, беспомощным людям преклонных лет и в мирное время жить нелегко. А во время войны они тем более нуждаются в участии и помощи. И в Одессе пытаются сделать все возможное, чтобы хоть как-то облегчить жизнь нашим землякам, на склоне лет вновь столкнувшимся с войной. Воспоминаниями о детстве в оккупации, сегодняшним восприятием рашистской агрессии и о своей жизни «на военном положении» рассказывает инвалид второй группы педагог Тамара Васильевна Никифорова.
Воспоминания о Второй мировой и украинских песнях
Когда началась война, они с мамой жили в селе на Черкасщине. Тамаре было четыре года. Брат Коля – на полтора года младше.
Первые военные детские впечатления – рев мотоциклов, выскочившие на дорогу дядьки в касках, черных кожанках.
— Счастье, что на развилке остановились. Мама меня быстро за платьечко назад в хату. А они рванули, — делится пережитым в детстве ужасом пожилая женщина. — Если бы я оказалась на дороге – конечно, смели бы меня моментально.
Мама – ей 25 лет исполнилось – низенько повязалась платочком, измазала лицо сажей… Из хаты с малышами ее выгнали — там расположился немецкий штаб. Пришлось перебираться к родственникам.
— Грязь страшная. Мотоциклисты немецкие талапаются в этом болоте, над головами идет бой – немецкий и наш самолеты. Мы пытаемся пробраться. Мама перенесла брата, а я жду, что она и меня перенесет. Вдруг выезжает подвода, и на ней поперек воза перекинут соседский парень лет 14 — мертвый. Мы его знали – он с нами какие-то игры затевал. Это было так страшно – у меня отнялись ноги, меня начало трясти. И до сих пор при малейшем волнении дрожат руки, дрожит голова, — признается Тамара Васильевна.
Потом их с братом закрывали в хате. Говорили, что у детей военных и некрещенных будут брать кровь для раненых солдат из немецкого госпиталя. А они сидели и пели украинские песни. Очень много их знали. А потом Тамару и Колю окрестили.
Под обстрелами в немецкой оккупации
Самыми страшными были 1943-44 годы – когда приближался фронт, началась Корсунь-Шевченковская наступательная операция.
— Нас цепляло, прилетали снаряды: то в огороде упал — разорвался, то где-то за хатой, то школа горит, то больница, то какой-то танк горит. В общем – пекло. А спрятаться негде. Какие погреба? Просто вырыта яма и накрыта каким-то шалашиком из кукурузы, — вспоминает Тамара Васильевна.
Освободили село в марте 1944 года. Перед своим бегством немцы выгнали всех женщин дорогу от грязи чистить – до самой грунтовки.
Ночью приходили просить хлеба и воды. А попозже под окном хаты люди услышали родную речь.
— Когда зашли два солдата-разведчика, мы с братом повисли на них, как потом показывали в киножурналах. Они мокрые — эти дети им, конечно, сейчас ни к чему совершено. Легонько нас с себя снимали и одновременно расспрашивали, когда и куда немцы ушли. Утром просыпаемся — солнце и белый снег покрыл землю. А вся война была черной и грязной, — делится женщина. — Для меня это был день Победы.
Война с рашистами намного страшнее
В то, что придется пережить еще одну войну, она поверить не могла.
— Мне кажется, эта война еще хуже. Возможно потому, что тогда меньше информации было. Мы не знали, что творилось в других городах, какие села полностью сжигали. Сейчас очень много информации. И самое страшное — эти погибшие дети, — не скрывает слез Тамара Васильевна. – Когда двухлетнего ребенка вытаскивают из-под завалов — а там уже нет ребенка… Когда девочке после ранения в Сергеевке отняли ножку, а она мечтает — причем так уверенно, что будет гимнасткой. Она не понимает, что с ней случилось? Через год уже, действительно, гимнастикой занимается. Но девочка же растет, станет девушкой – что с ней дальше будет? Это же на всю жизнь… Как же война ломает судьбы людей! И у сегодняшних детей, как и у нас в детстве, на всю жизнь останутся физические и психологические травмы.
Читайте также: Дети без детства: как они пережили год в Украине, Европе и в оккупации
Пенсионерка верит и донатит на ВСУ
Так получилось, что она осталась одна. Практически в одно время ушли из жизни муж, брат, родители. А детей нет.
С соседями по подъезду не подружилась, и считает, что это ее вина. К тому же, уже пять лет не может спуститься по лестнице без посторонней помощи. Очень сложно одолеть ступени неправильно сросшейся в результате перелома ногой. Даже обувь подобрать крайне трудно. К тому же, из-за неудачной операции Тамара Васильевна почти не видит. И по квартире передвигается с трудом. Целыми днями слушает телевизор – анализирует, сравнивает информацию. И очень не любит, когда ей начинают зачитывать лишь отобранный негатив.
— Мне сложно в это верить — хочется всех оправдать, — признается Тамара Васильевна. — Если не верить, тогда, получается, надо бежать из этой страны. Но если это твоя родина – ее нужно защищать. А нам — поддерживать наших ребят: обуть, одеть, накормить.
Каждый месяц пенсионерка, сколько может, отчисляет на ВСУ. А объясняет это тем, что государство ежемесячно доплачивает ей 800 гривен — как одинокой, старше 80 лет, нуждающейся в уходе.
О бесплатных лекарствах и почасовой таксе
— Мне хватает. Хотя, очень много денег уходит на лекарства. Они очень дорогие, — не скрывает Тамара Васильевна. — Правда, выделили четыре бесплатных лекарства: от диабета, астмы и сердечное. А недавно позвонила мой семейный доктор Наталья Федоровна Гольцева из 20 поликлиники и предложила поменять лекарства на более действенные. Она мне часто звонит, справляется о самочувствии. Если надо — присылает медсестру. Все анализы, уколы – бесплатно.
А вот капельницы ей ставит медсестра, живущая в соседнем подъезде.
— Ей уже 80 лет, — рассказывает женщина. — Всем готова помочь. И в доме привыкли, что она все делает бесплатно. Но сейчас всем тяжело. И она установила таксу. Сходит с кем-то на базар, сварит суп – 50 гривен в час.
О гуманитарке и обуви на заказ
За рецептами на бесплатные лекарства к семейному врачу Тамары Васильевны приходит закрепленный за ней социальный работник — Згербова Надежда Ивановна. К тому же, по инициативе соцработника часть лекарств пенсионерке оплачивала соцзащита. Надо было только чеки собрать. Правда, в этом году не получилось – говорят, что денег нет.
— Я не могу обижаться, — подчеркивает Тамара Васильевна. — Социальная служба Киевского района меня нашла без всяких заявлений. Социальный работник у меня хороший. Звонит утром раз в неделю – спрашивает, что нужно купить. Делает базар, оплачивает счета, приносит каждый месяц пакеты с гуманитарной помощью. Я уже давно не покупаю муку, постное масло. Приносят консервы, печенье. Если возникают проблемы, Надежда Ивановна старается их решить. Например, попытались сделать обувь на заказ, чтобы на улицу можно было выходить. Прислали от соцзащиты мастера – сняли мерки, сделали. Только вот обувь получилась на два размера больше.
Бомбоубежище в парадной
— На воздушную тревогу уже не реагирую. Бомбоубежища в доме нет. Есть в ближайшей школе — в нескольких кварталах от дома, — рассказывает пенсионерка. — У меня даже «двух стен» нет. Такую перепланировку прежние жильцы сделали. Так что во время воздушной тревоги — сижу, смотрю телевизор. Думаю, если очень страшное будет происходить, открою дверь в парадную — там стенка плотная.
А во время блекаута самым мучительным для Тамары Васильевны было отсутствие связи. Тогда она просто лежала. Но находились добрые люди – заряжал фонарик и телефон в ближайшей школе.
— Я не могу сказать, что совсем одинока, — говорит пенсионерка. – По телефону общаюсь со своими бывшими коллегами. А по первому зову приходят на помощь самые разные люди.
Тамара Васильевна ищет своих первых учеников
Тамара Васильевна – оптимистка. Верит, что добро обязательно победит. И люди идут навстречу этой оставшейся без родных, но не обделенной человеческим участием женщине.
Но все же общения не хватает. И иногда в течение нескольких дней Тамаре Васильевне никто не звонит.
Людей, знающих и уважающих ее в нашем городе немало. Ведь педагогом — преподавателем украинского языка, директором школы — она проработала 45 лет. И сейчас очень хочет найти выпускников класса, где впервые стала классным руководителем. Собственно, поэтому и согласилась дать нам интервью.
В 1960 году – тогда она носила свою девичью фамилию Карнаушенко — взяла 5-В класс в школе №66, что на Пересыпи. Довела ребят до выпускного. И на прощанье всем своим ученикам написала пожелания. Потом ей приходили от них письма – и из армии, и из… тюрьмы. Многие и позже помнили и помогали своей любимой учительнице. А она не забыла их имена и 60 лет спустя.
— Я их всех помню, — говорит педагог — и была бы рада, если бы кто-то откликнулся: Валя Максимец, Люда Петрова, Саша Лысенко, Вова Стоев, Таня Арнаутова, Люда Мурая, Галя Коренкова, Петя Сломинский.
Одиночество, преклонные годы, болезни ложатся нелегким бременем, к сожалению, на многих. Хотелось бы верить, что эти люди не остаются без помощи и поддержки. А всем нам — хотя своих проблем хватает — стоит быть внимательнее к тем, кто рядом. Чтобы никто не оказался в плену одиночества и беспомощности.
Читайте также:
