У моей собеседницы сейчас две ипостаси: дома она руководитель образцового художественного вокально-эстрадного коллектива «Консонанс» и работает в Одесском городском дворце детского и юношеского творчества. Это дистанционно и официально. А в Клуж-Напоке (Румыния) она уже устроилась на работу как арт- и проект-менеджер творческого клуба украинцев «Митинг пойнт». Всегда улыбающаяся и безупречная. В Клуже ее называют «ядром украинских активностей». А наш разговор с Юлией Скальской о том, что внутри этого красивого «перпетуум мобиле».
Через границу
Даже те, кто прогнозировал масштабное российское нападение, не предвидели, как это отзовется на психике всех украинцев, независимо от возраста и места проживания. Рассказ Юлии о «до» и «после» 24.02.22 выглядит как два противоположных полюса, которые сегодня она держит собственноручно:
– Мои бабушка и дедушка военные, прошли Вторую мировую, но никогда о войне не рассказывали, потому что зачем говорить и вспоминать плохое. Это были люди с такими светлыми, чистыми глазами, прямо как у детей. Дед – подполковник. Несколько лет назад я подняла архив и узнала, за что ему дали все те ордена. Его подвиги описаны сухим военным текстом, по которому несложно представить, что он был просто камикадзе! Я горжусь им, потому что понимаю, что количество людей, которых он спас, как в списке Шиндлера… И вернулся он теплым и очень добрым человеком. Не искалеченным войной, как мне казалось. Это сейчас моя мечта, чтобы наши воины возвращались живыми не только физически, но и душой.
По словам Юлии, дед хорошо пел басом «Месяц на небе». Это была его любимая песня. И вообще в семье все пели, играли на фортепиано, и поэтому было логично, что девочка должна ходить на балет, в музыкальную школу, изучать французский, перечитать домашнюю библиотеку и быть как аристократка. Вот меня и вырастили девочкой, неспособной к жизни в 2000-е.
– В феврале 22-го решение уезжать принимали все, кроме меня, — рассказывает она. — В первые день-два мы с мужем пытались быть полезными и обращались к пунктам терробороны, но там нам говорили, что они сами не понимают, что и как, «приходите через неделю». Я продолжала искать варианты, что мне делать, хотела сдать свою редкую по группе кровь, но и тут меня везде отправляли. Странно, но факт.
По ее словам, ситуация с каждым днем становилась все хуже, и ее с детьми почти насильно вывезли на границу. Юлия надеялась, что это на неделю, не больше.
В Клуже чаще всего оказывались те украинцы, что жили ближе к Карпатам. Одесситов там немного. Почему Ваш выбор остановился на этом городе?
– Мой муж – гражданин Молдовы — может свободно передвигаться за границу, но сначала говорил, как многие другие оптимисты, что война через неделю закончится, и он подождет нас дома. Мы же — после суток на Паланке, где мимо очереди с детьми, старенькими бабушками с кучей котов и беременными – осели у его сестры в Кишиневе. Но вскоре там стало много слухов, что скоро будет захват Одессы, и я в панике уговорила мужа приехать к нам. В Кишиневе на тот момент собралась куча знакомых, мы решили объединиться и колонной автомобилей отправиться в Португалию, где уже нашли жилье. Лично у меня к тому же была давняя мечта – увидеть океан. По дороге мы остановились на две ночевки отдохнуть в венгерской школе в Клуже. И это было судьбоносное решение. Венгры оказались просто невероятными людьми с огромными сердцами — они нас встретили, как мои папа и мама, умноженные на три, очень заботились о нас и сразу предложили мужу везти гуманитарную помощь в Украину. Загрузили наш автомобиль лекарствами и всем, чем возможно, так, что он терся днищем по дороге. И он поехал. Это была наша первая поездка с гуманитаркой, а океан остался в мечтах.
Юлия рассказывает, что директор этой школы сказал очень правильную вещь: «Куда бы вы ни поехали, везде будут примерно одинаковые европейские города и условия. Но мы можем прямо сейчас помочь и вам, и другим, кто остался в Украине». И теперь каждые три месяца она имеет возможность ездить с гуманитарной помощью и навещать дом.
Все это совсем не выглядит как аристократическая неспособность. Вы, оказывается, довольно адаптивный человек?
– Трудности были – долгие и довольно сложные. Во-первых — язык. Потому что мой французский никому здесь не нужен. И пришлось с нуля сесть за английский. А также за украинский. Потому что, как и для большинства одесситов, для меня украинский язык существовал только в песнях и документах.
Первые полгода с начала войны Юлия вообще ничего не слушала, никаких песен. Чувствовала только отчаяние. Правда, было несколько вынужденных благотворительных концертов, вот и все. Она не могла ничего делать, как и многие ее творческие коллеги.
– Мои дети при этом с утра до вечера висели в онлайне, ничего не делали, и я понимала, что необходимо придумать им хоть какие-то занятия. Однажды вижу в Фейсбуке сообщение, что для создания румынско-украинской музыкальной группы ищут подростков, умеющих играть на каких-то инструментах. Ну, конечно, мои дети играют и поют. Они туда пошли. Маша играет на фортепиано и поет на бэк-вокале, а Коля тоже играл на фортепиано, но место там уже заняла сестра, и ему предложили взять в руки бас-гитару. Преподаватель научил его играть три ноты, и дело пошло!
Уже через четыре месяца детям Юлии предложили принять участие в шоу «Румыния ищет таланты». Так что ей пришлось вспомнить, что она преподаватель и в Одессе ее ученики неоднократно принимали участие в шоу «Голос. Дети», «Голос» и в «Украина ищет таланты».
Она с детьми подготовила номер – очень красивую песню, и даже прошли во второй тур и поехали в Бухарест. Получили два «да», одно «нет».
– Дальше все равно не прошли, но мои дети снова выступали на сцене, им аплодировали. Миссия хорошей мамы была выполнена! Группа до сих пор существует, выступает, даже ездили в Стокгольм выступать на европейском культурном саммите. А потом пришло время создать украинский культурный хаб, — вспоминает Юлия Скальская.
«Ядро» украинских активностей
В Клуже существует Клуб помощи украинцам, который помогла открыть Ассоциация «Фонео». С первого дня войны здесь очень помогали украинцам, оказавшимся в Румынии. Анка Беу – вице-президент ассоциации – постоянно фонтанирует идеями, от которых подступают слезы благодарности. Об одном из таких проектов мы уже упоминали. Это проект «Лица смелости», который принял на активную реабилитацию 17 украинских женщин. Юлия была в нем координатором.
Проект «Лица смелости» в этот раз смог принять только 17 женщин. Но от него уже пошли лучи знакомств, донатов, полезных дел. Кому-то румыны привезли швейные машинки, куда-то отправились машины скорой помощи, куда-то отправили медпрепараты. Так, понемногу – вчера 17, завтра 117 – так и победим.
Юлия спросила Анку, зачем тратить деньги на творчество, когда можно их потратить на полезные вещи, еду, лекарства? А она говорит – нет, душу тоже надо лечить.
Юлия рассказывает:
– Я долго не могла решиться взять на себя обязанности руководителя творческим клубом. Решила попробовать, и вот все закрутилось. Уже через несколько месяцев в нашем клубе было более 200 детей и взрослых – это очень большое число для Клужа, где не так много украинцев.
А кто и зачем это финансирует?
– Мы открывались на четыре месяца, и деньги от спонсоров были только на этот срок. Но мы так хорошо работаем нашей творческой командой, что наш клуб существует уже полтора года. Благодаря «Фонео» и грантам, которые мне удалось выиграть, мы закупили классное оборудование, о котором в Одессе я могла только мечтать.
Юлия говорит, что гордится преподавателями клуба – каждый, как бриллиант! Они все фанаты своего дела.
На сегодня в клубе для детей и взрослых есть вокальная студия, дзюдо, рисование, керамика, хип-хоп, румынский язык с прекрасным и очень терпеливым преподавателем, есть йога от Оксаны, а фотограф Анна Павлова ведет фототерапию, есть также танцевальный фитнес.
Со стороны кажется, что в Клуже ничего не происходит без вашего участия. Чувствуете ли вы себя этой «двигательницей местного украинства»?
– Услышала это определение где-то месяц назад от людей, чье мнение ценю, и подумала, если люди так говорят, наверное, так и есть. А до этого так не думала.
Юлия объясняет, что она остро почувствовала, что жизнь проходит очень быстро. И после 24.02.22 стало ясно, что каждый день может быть последним. Так, в Румынии украинцы в безопасности.
– Но мы не титаны, мы люди, – объясняет она, – поэтому каждый день нужно проживать, как последний. И я решила, что сейчас самое время овладеть еще одной профессией – арт-менеджера, и прошла крутой, как по мне, курс киевской художницы. Вдохновленная обучением, я стараюсь себя реализовать, и в голове уже есть несколько проектов, которые бы я хотела реализовать с культурными деятелями Украины, потому что уже четко знаю, чего нам не хватает в Украине.
О чувстве вины и Украине
Сегодня никто не знает, как в будущем будет преодолеваться граница между теми, кто остался, и теми, кто уехал. И дома, и за границей есть те, кто ничего не делает, отсиживается и при этом всех обвиняет, а себя оправдывает. И есть те, кто «лупит эту скалу» изо всех сил, но все равно чувствует вину. Скальская относит себя ко вторым:
– Безусловно. Я знаю, что Одесса нуждается в моих услугах, потому что там много детей-переселенцев, а я не там. Но я вспоминаю, что у моей дочери панические атаки из-за взрывов, и какая же я тогда мать, если буду рисковать своими детьми ради чужих? Сохрани себя, своих детей, и сохранишь нацию. Я это понимаю, а все равно, эта боль никуда не уходит. То, что мы пытаемся отвезти домой как можно больше гуманитарки, – это, как посильное оправдание перед теми, кто остался там.
Юлия говорит, что, наверное, из-за этого в ее жизни стало больше украинского. Сначала она разговаривала на каком-то суржике, вела концерты, импровизировала, никогда не расстраивалась из-за этого. А теперь общается на нем и в семье. Муж ее очень хорошо понимает, может писать. Но говорить ему сложно. Дети общаются на суржике.
– Сначала было сложно, потому что все они, включая маму, постоянно переспрашивали, что я сказала. Я обижалась. Мы же меняем тембр голоса, когда говорим на другом языке. Муж говорил – это не моя жена! И я обещала ему, что постараюсь обращаться к нему на украинском самым привлекательным тембром. Сейчас все привыкли. И я стремлюсь, чтобы мой украинский был привлекательным и действительно мелодичным.
По словам Юлии, сейчас она стала более профессиональной, у нее куча идей, она придумала себе миссию, ради которой она сейчас находится в Румынии, все ради того, чтобы объяснить себе самой, что она тут делает.
Где подпитывается эта энергия?
Юлия объясняет, что она постоянно учится и знакомится с различными организациями, работающими с подростками. Она перенимает методики, которых в Украине никогда не видела, потому что их там вообще нет. Она работает с молодёжью всю жизнь, но в Украине никогда не видела, чтобы на детей тратили деньги спонсоры, благотворительные организации или предлагали гранты. В Румынии эти возможности существуют и не только для украинцев, а просто потому, что эти возможности доступны. Она учится писать гранты, уже много выиграла, а некоторые, на которые очень надеялась, проиграла.
Однако, по словам Юлии, это не страшно: всё, что нас не сломает, сделает нас сильнее. После войны она хочет привезти эту культуру в Украину. Дать возможность украинским детям также путешествовать, как она путешествует сейчас с концертами в Румынии. Чтобы родители могли не за все знания платить, чтобы дети знали, что есть мир благотворительности, где ты можешь что-то бесплатно получить для обучения или поездки, а потом что-то отдать обществу. Это очень важно.
Как для вас выглядит окончание войны?
Юлия отмечает, что не может точно ответить на этот вопрос, потому что ей нужно знать, что там безопасно. Она потеряла ощущение дома и имеет впечатление, что её дома вообще не существует. Она приезжает в Одессу как будто в гости, и здесь в Румынии тоже как будто в гостях. Она не знает, где покупать себе сковородку.
По её словам, она не девушка на чемоданах. Где бы она ни бывала, ей нужно возвращаться домой, вдохновляться после истощения. Она чувствует это и время от времени возвращается к своей кухне, своим вещам. Она очень хочет «покупать сковородки».
Юлия добавляет, что мы все, где бы мы ни были, являемся представителями Украины. На нас смотрят все те, кто раньше о нас не слышал. Она хочет, чтобы о нас думали как о культурной нации, чтобы мы были достойными представителями своей страны. Это очень важно. Всем детям, которых Юлия воспитывает, она постоянно напоминает: когда они ей говорят «я это не могу», «у меня не получается», «это слишком сложно», она отвечает, что нам нужно доказывать миру, что мы достойная нация, которой не зря помогают. И этот опыт бесплатного приюта, которого в нашей культуре пока что нет, она тоже хочет привезти в Украину.
Материал создан при участии CFI, Agence française de développement médias, как часть проекта Hub Bucharest при поддержке Министерства иностранных дел Франции.
