Собрались как-то в Одессе украинец, русский и белорус… С этой фразы начинаются сотни бородатых анекдотов. Но временами так начинается история из жизни, совсем не смешная, хотя и показательная.
В первые недели этой войны журналист «Одесской жизни» пообщался с тремя людьми, которых объединяло бегство от «русского мира» в Одессу. Как встретил их наш город, как они восприняли российскую агрессию и как сложилась их судьба спустя полгода?
Россиянин Сергей Шавшуков
История Сергея тоже похожа на анекдот, только очень мрачный. Вроде «Пропал кот без уха, глаза и хвоста, кличка – Счастливчик». Но при этом биография его – просто полный перечень всех протестных организаций, движений и митингов в рф за последние, «путинские» годы. Когда-то у него были бизнес, круг друзей, нормальная жизнь и здоровье. После тяжелых лет борьбы с режимом осталось только желание уехать как можно дальше. Но достали и тут…
«Знал, на что шел, добровольно выбрал»
– Я в Одессе уже три года, правда, с перерывами. Начал свое возвращение в Украину в 2018-м году. До этого я все еще думал, что, может, там поборюсь… но уже понял, что это бесполезно. Зубы мне выбили в тюрьме российской. После той самой демонстрации в 2012-м году, 6 мая. Тогда много народу избили, а мне просто попали дубинкой по зубам. И потом еще долго таскали на допросы.
Сергей Шавшуков (справа) на митинге в 2014 году
Но в зубы эти углубляться не надо, меня вообще не один раз побили. Даже особой обиды на это нет – знал, на что шел, добровольно выбрал. Если бы я был сейчас в россии, то стоял бы на антивоенной демонстрации. То есть, наверное, уже сидел бы за это, у меня же неоднократные такие «нарушения». Но я не хочу в россию. Если честно, сейчас я эту страну уже просто ненавижу. Вернусь туда разве что если из Украины выдворят насильно.
«Сжег бы этот паспорт, но ведь не так поймут»
– Наша семья родом из Крыма, были депортированы в 40-х годах, и если это доказать, то я по закону имею право на получение украинского гражданства. Нужна только справка из Феодосийского архива. А он – под россиянами, которые мне эту справку не дадут, а если и дадут, то украинские власти ее не признают.
Нашелся юрист, который поначалу взялся помогать с оформлением документов на ПМЖ, обещал все «порешать». Он все хвастался, что сам – из бывших милицейских, связи есть, все сделает, только деньги давай! Ну, я и давал месяц за месяцем, только дело никуда не двигалось. Сейчас вот он опять денег требует, угрожает приехать и лично вывезти меня в рф, если не заплачу, а денег-то у меня и нет. Карточка была российская, она заблокирована, ничего не снимешь.
Сергей Шавшуков (слева) 22февраля 2022, Одесса
В Одессе я успел и коронавирусом тяжело переболеть, и перенести инфаркт, и операцию на сердце. Все законные сроки пребывания в стране из-за этого уже нарушил. Вот так и хожу по улицам – незаконно, с российским паспортом на руках. Сжег бы этот паспорт, но ведь не так поймут, решат, что это я скрываюсь…
«Хочу поехать в любую страну-демократию»
Квартирная хозяйка, у которой я комнатку снимаю, уж очень на меня сердится, очень кричит. У нее сын в тероборону ушел, она волнуется, я понимаю. Если с сыном что-то случится, говорит, я тебя, россиянина, своими руками придушу! С другой стороны, кормит и на улицу не гонит пока, жалеет…
Сердце разрывается за уничтоженные города Украины, за убитых, за все, что творят россияне! Хочется кричать ВСУ: «Мочите их, братья!». Но я и этого не могу. Я ведь не брат. И сам бы взялся за оружие, но старый я уже человек, я не в состоянии воевать, так что толку от меня немного.
Уехал бы прямо сейчас, в любую страну-демократию, хоть в Польшу, хоть в Германию, хоть в Израиль. Бабушка-то у меня еврейка… Но как ехать, на какие деньги? Не знаю.
Украинец Дмитрий Карпенко
Дмитрий приехал в Одессу из Донецка еще в 2014-м году. Весь он – живое опровержение мифа, что все украинцы еще при СССР были вывезены с Донбасса, а земли заселены русскими. Он с упоением рассказывает про свой славный род «карпенківських», по-казацки рубит воздух рукой во время общения и искренне удивляется, если сообщить ему, что говорит он по-русски, но с явным украинским акцентом.
«Мы уже пережили момент беженства»
– Я разговаривал со многими донецкими, с нашей диаспорой, которая переехала сюда в 14-15-м годах. Все однозначно говорят: отсюда мы уже никуда не уедем! Тут несколько факторов. Первый – что многие полюбили Одессу, это стал свой город, менять его на что-то не хочется. Второе – люди уже однажды пережили, перенесли этот момент беженства.
Я уехал в 14-м, в начале июня. Как только в Донецке начали шмалять уже по-настоящему. Родители там остались, а мы с бывшей женой ночью собрали вещи и рано утром уехали. Дом, квартира – все тоже осталось там. И люди, которые уехали, уже понимают, что такое потерять все в один день. И абсолютное большинство из нас смогло успешно ассимилироваться. Мы нашли новый дом, работу, новый круг общения. Получили вторую жизнь, второй шанс.
Тут еще один очень важный момент: мы уезжали от тех людей, с которыми мы оставаться не хотим. Туда пришел поганый «русский мир», и мы в этом мире жить не хотели. Сейчас мы остаемся в том мире и с теми людьми, с которыми мы хотим быть, с теми, кто нам нравится.
«Пора упереться в родную землю»
– Общая реакция: опять от этого «русского мира» бежать?! Ну уж нет. Мы не уперлись тогда, потому что ситуация была другая, мы не готовы были, и многие в Донецке были за «русский мир». Но уже пора упереться в родную землю.
Понятия не имею, что сейчас делать русскому в россии. Помимо тех 70% людей, которые просто пропитаны ненавистью, причем эта ненависть имперская, всегда страданиями тех, кто слабей… Основная разница между нами не такая большая: у нас одни корни, одна вера, мы живем в похожих мирах, но у наших людей, как это ни пафосно звучит, есть воля. Воюют же на самом деле не за какие-нибудь лозунги и принципы, а за право остаться собой – вольным, свободным человеком.
Я разговаривал с нормальными россиянами, которые понимают всю абсурдность и весь ужас этой войны. «Вот я выйду на улицу за вас – и получу срок. Тебе от этого легче станет?» – спросил один знакомый русский парень. Нет, мне от этого лучше не станет. Но если бы вы все вышли на улицу и сказали, что вы думаете… хотя бы те 30%, которые против… то это, может быть, решило бы дело. А может и нет. Понятно, что сейчас они уже в той ситуации, когда «а что я могу один сделать?». Но, ребята, надо же было не допускать ситуации, когда вычищено все, и каждый из вас остался один! Мы, украинцы, тоже по-одному ничего сделать не можем, но мы можем собраться вместе! А они – нет.
«Даже если нас оккупируют, ничего не закончится!»
Я в этой ситуации веду себя не как герой. Не взял в руки оружие. Но, может, придет еще и наша очередь повоевать. Вот сейчас встал разговор, что приедут знакомые из Харькова. И конечно мы примем. И конечно не возьмем денег. И не потому, что мы такие клевые, а потому что сами были беженцами. И представляем, каково это – бежать, когда за спиной все обрушилось.
Я всю жизнь поглядывал на Испанию, всегда мечтал оказаться там. Но сейчас надо дома быть, в Одессе. Ведь помимо удобства и комфорта, есть самоуважение и уважение окружающих. Даже если произойдет самое плохое, даже если нас оккупируют, то ничего не закончится. Давайте назовем своими именами: начнется партизанская война, и она будет идти без остановки до того момента, пока эти люди отсюда не уйдут. Никакого другого варианта нет. Это не патриотизм, не пропаганда, это просто факт, который понимает каждый человек, который видит, что происходит вокруг. На нашей земле они «царювати» не будут.
Белорус Владимир Гудков
Владимир родился в Одессе и давно мечтал переехать, чтобы встретить старость здесь, в маленьком домике на берегу Черного моря. Но до пенсии еще было время – ему всего 63 года, и переезд откладывался. 16 декабря прошлого года он приехал в Украину налегке, буквально на пару дней, чтобы сделать европейскую прививку от коронавируса. И за два часа до отхода автобуса на Беларусь он узнал, что гражданскую платформу «Сход», активным участником которой он являлся, КГБ объявило экстремистской.
«Не хочу толкаться в поезде среди женщин и детей»
– А у меня уже в августе был разговор с КГБ и обыск. Всполошились все мои там. Посидите, говорят, в Одессе какое-то время, а там будет видно. Нашел квартиру тут, снял, сделал в январе вторую прививку. Раз уж пошла такая пьянка, думаю, то займись уже переездом, подай документы на ПМЖ. 22 февраля подал я в налоговую документы на получение ИНН, чтобы трудоустраиваться официально, и должен был забрать его 25 февраля. Ну и тут – 24-е, война…
Сейчас дочка тянет меня в Пшемысль. Поляки же приняли закон, беларусов тоже упрощенным порядком принимают. Но я не хочу просто убегать. Толкаться в поезде среди женщин и детей. Мне плохо что ли в Одессе жить с видом на море? Официально я имею право находиться в Украине до 18 мая. А как там дальше, пока вообще непонятно. Боюсь, что мне в Украине не продлят разрешение на пребывание, а для меня это важно.
«Через КГБ пропустили практически всех»
– В организации «Сход» сразу нас было порядка 130 человек. И через КГБ в итоге пропустили практически всех. Наша основная задача была – налаживание диалога между властью и обществом, так и назвали себя – диалоговая площадка. Ну, были разговоры поначалу с провластными депутатами и даже чиновниками. Но потом нам открытым текстом заявили: властям это не надо.
Вот это разделение по возрасту, о котором часто говорят, оно есть. Да, многие из старшего поколения не живут без телевизора и поддерживают власть. Не знаю, как получилось, что я не за путина, но я всегда, начиная с 1994 года, был категорическим его противником. И противником лукашенко. Среди моих знакомых как-то никогда не было «ябатек». То ли отфильтровывались, то ли их и в самом деле никогда много не было, выборы же постоянно фальсифицировались.
Лукашенко любит кричать, что нельзя сфальсифицировать 80 с лишним процентов! Да, столько – нельзя. Но 20-30% можно. И он это постоянно делал. И вот к 2020-му году сложилась такая ситуация, что ему этих обычных фальшивых процентов не хватило.
«Сдачи не даем, потому что мы – белорусы»
– Можно послать в Украину какой-нибудь Марьиногорский спецназ, тысячу человек контрактников, но не больше. Даже если представить, что белорусскую армию двинули, то треть бы тут же сдалась, треть бы сбежала, а треть бы могла повернуть оружие в другую сторону. Большая же часть нашей армии – срочники. Беларусская армия, что бы ни говорили, практически не принимала участия в подавлении протестов. Это было делом наших ментов и росгвардии.
После протестов многие украинцы говорили нам, что все пошло бы по другому, если бы мы организовали сопротивление, взяли палки и камни, били кого-то… Но такого быть не могло, потому что это – белорусы.
Какие-то стереотипы о народах все-таки оказываются правдой, а почему – черт его знает… Может, ландшафты работают? Украинцы – казаки, люди степи. В степи если пришел враг, ты от него не убежишь, далеко видать. А в Беларуси сначала «моя хата с краю», а если прижало – ушел в лес. Никогда беларусы не ходили ни на кого войной. Да, мирный характер – это плохо, когда нужно протестовать. С другой стороны, это хорошо, потому что Украина может не бояться, что белорусы включатся полноценно в войну.
Если белорус ушел в лес, а его там найдут, то он не казак, он не схватится за шашку, чтобы рубиться. Просто можно ночью ножичком в спину получить. Или поезд под откос уйдет. Или хата сгорит. Это в нашем характере. Но лбом, стенка на стенку – нет.
«Называют все славянским, чтобы потом назвать русским»
Беларусь сотрудничает с путиным, и я не оправдываю. Фактически Беларусь оккупированная страна. Она предоставила рф свою территорию, свои аэродромы, дороги. Кто это обслуживает? Белорусы. Тихо работают, чтобы россияне могли атаковать Украину, запускать свои самолеты и ракеты. И вроде не при чем. Но сотня-другая наших в украинской армии все-таки сражается… Есть у нас люди, которые могут и оказывают реальное сопротивление, но это ничтожное меньшинство.
Остаться я по-прежнему хочу именно в Одессе, Родина – тут. Помню, еще батя был жив, конец 60-х годов, идем на футбол, матч «Динамо-Минск» и «Черноморец-Одесса». В общем, он сказал: я с тобой больше не пойду! Потому что я болел за «Черноморец». И у нас все ездили к бабкам в деревню на лето, а я – к родственникам в Одессу. Так сложилось, что я одессит. Не то что бы пришло осознанно в зрелом возрасте. Так было всегда.
Вот россияне многие тоже сюда ездили и любили, но просят не ПМЖ Украины, а отдать им Одессу. А почему? Помню, давно еще один чешский писатель, Карел Гавличек-Боровский, сказал: русские называют все вокруг себя славянским, чтобы потом назвать это все русским. Очень точно сказал.
Так чем дело-то кончилось?
Заканчиваются анекдоты, а герои наших историй, слава богу, живы-здоровы и все у них продолжается.
Дмитрий Карпенко таки «уперся в родную землю» и ни на один день не оставил Одессу. В июне он женился на девушке, с которой познакомился тут несколько лет назад. Вместе закончили ремонт в одесской квартире и справили новоселье.
Владимир Гудков так и не уехал в Польшу к дочери. И делает все возможное, чтобы получить законное разрешение быть здесь, в Одессе. Правда, вздыхает, что в военное время все это ой как не быстро делается…
Сергей Шавшуков уехал в Израиль, принял там гражданство и новое имя – Ицхак Бронштейн. Впервые за долгое время у него все хорошо.
