Из российского плена вернулся защитник Мариуполя, воин Национальной гвардии Украины балтянин Никита Титов. Когда он попал в плен, ему не было двадцати двух лет. Никита находился в неволе тридцать долгих месяцев. И наконец 14 сентября вернулся домой с еще 102-мя защитниками в результате обмена пленными между Украиной и Россией.
— Мама, я уже в Украине!
— Я знаю, сынок!
— Откуда?
— Да вся Украина уже знает!
Это не учения, это война
Никита Титов — водитель гранатометного взвода Национальной гвардии Украины. Учился в Одесском государственном университете внутренних дел, потом перевелся в юридическую академию. А после ее окончания пошел в Нацгвардию. За несколько месяцев до полномасштабной войны был второй раз направлен под Мариуполь.
— Это была моя вторая ротация, — вспоминает Никита, — 23 февраля мы увидели обращение Путина, где он предлагал украинским военным сложить оружие и гарантировал возвращение домой. Мы посмеялись и легли спать. А 24-го российские войска двинулись на Украину.
Старшина меня будит, говорит: «Никита, готовь машину, это не учения, это боевая тревога». А я не верю. Когда вместе с побратимами выбежал на улицу, чтобы готовить автомобиль, лил сильный дождь, а над нами летела ракета. Мы, обычные патрульные, которые патрулировали город, рассматривали, как она летит. А когда ракета ударила, мы поняли, что это не шутки. Командир сказал, что началось полномасштабное вторжение.
Учились воевать на ходу
— Как вы без военных навыков держали бой?
— До 2 марта мы были на блокпостах, выпускали население из города. Нам звонили родные, рассказывали, что враг атакует Киев, движется на Запорожском направлении… Но к нам российские войска в то время не дошли. Мы думали, что война быстро закончится и мы поедем домой. Но 2 марта знакомый сообщил: «Пацаны, куча военной техники движется к вашему блокпосту». Вскоре мы их увидели: к нам приблизились два танка, которые начали обстреливать блокпост, штаб. Мой побратим попал в танк из гранатомета. И они начали отходить.
После команды эвакуироваться нам удалось добраться до Мариуполя, где началась оборона города. Шли бешеные бои. Мы ждали подмогу, но нашим не удалось прорваться к нам — враг брал город в кольцо. А мы на ходу учились воевать. 21 марта я в последний раз поговорил с мамой. И до 6 апреля мы держали бой.
«Если есть ад, то мы в нем были»
— При попытке выйти из окружения, враг взял нас в плен. Так мы попали в Еленовку. Допросы. Избиения. Пускали сквозь «горячий строй» — это когда ты должен был сказать кто ты, петь их гимн, а они тебя били палками, стульями. Нескольких ребят так забили насмерть.
Потом нас перебросили в бараки — голые стены и бетон. Впоследствии отправили на донецкое СИЗО. Это место ужаснее, чем Еленовка. Там били шокерами, битами, металлическими прутьями. В камере на четверых нас было 20 человек. До отбоя по шестнадцать часов мы должны были стоять, садиться запрещалось. У ребят ноги опухали. Один сгорел от температуры — к нему не вызвали скорую.
Потом была Горловка. И снова «горячий коридор»: забивали палками, табуретками, заставляли ползти, а сверху били, в конце коридора выливали на тебя ведро холодной воды. Били постоянно, не давали спать. Все ребята были синие. У кого была патриотическая татуировка, тем набивали тату с изображением Крыма. Они пытались нас сломать — говорили, что захватили Украину, что пока держится только Киев. До сих пор не понимаю, как я это все прошел. Если есть ад, то мы в нем побывали.
Я читал книги, чтобы не сойти с ума
В Горловке я пробыл с 13 июля 2022 по 21 июля 2024 года. Там была библиотека и я очень много читал, чтобы не сойти с ума. Некоторые из ребят впадали в депрессию. С нами вернулся парень, который замкнулся в себе — он постоянно молчит, не разговаривает.
Знаете, бой за Мариуполь, потом плен дали мне понять, что есть настоящие друзья, что бояться — естественно, что взаимопонимание и поддержка значат очень много. Главное — делать все от тебя зависящее.
Счастливая пятница 13-го
— Как ты узнал об обмене?
— Нас, тысячу человек, сначала перевезли в Торез. По одному выходим и по команде падаем. Лежу и думаю: сейчас будут бить по позвоночнику. Но никто не бил. Появилась медпомощь, лекарства. Ухаживали за контуженными. В столовой никто нас не трогал.
В пятницу, 13 сентября, называют мою фамилию и говорят, что я поеду домой. Я думал, что это шутки, потому что меня четыре раза готовили на обмен, но четыре раза срывалось.
Однако вечером нас забрали и в машинах повезли куда-то. Глаза и руки завязали, но я по гулу понял, что мы на аэродроме. Прилетели в Брянск. Там посадили в автобусы — и на Беларусь. На границе сняли повязки, и мы услышали такое долгожданное: «Ребята, вы дома!».
Я был так счастлив, когда ступил на родную землю. Этот день для меня лучше, чем день рождения! Это что-то необыкновенное, когда ты видишь родных, когда слышишь голос мамы и можешь обнять всех.
На видео узнала сына
— Госпожа Татьяна, что дало Вам силы не отчаяться?
— Материнское сердце, не сочтите это пафосом. Это на самом деле так. Я чувствовала, что мой единственный сын не может погибнуть. И я искала. Я долгих десять месяцев ничего не знала о своем сыне. Он считался без вести пропавшим. Но я верила в то, что найду его. И искала, заходила во все группы, которые подавали хоть какую-то надежду. Так наткнулась на российскую группу «Помощь украинским пленным». Пересматривала их видео, и в одном из них узнала сына.
Я сразу с ними связалась, сказала, что я мама Никиты Титова. Так я узнала, что сын в плену.
Тогда я обращалась ко всем, чтобы освободить его.
— Как Вы узнали, что сын возвращается домой?
— Мне позвонили из координационного штаба и сказали, что мой сын освобожден. Я поблагодарила, а самой не верится. Тогда я зашла в личный кабинет сына в координационном штабе (там у него был статус «пленный»), смотрю — статус изменен на «освобожден». Я так обрадовалась, что этой радостью хотелось делиться со всем миром.
А четырнадцатого сентября, днем, раздался телефонный звонок и в трубке голос: «Титова Татьяна Викторовна?..». Никита думал, что я не узнаю его голос. Но разве мама может не узнать своего сына? Ну а 14 сентября мы всю жизнь будем праздновать второй день рождения нашего сына, — говорит Татьяна.
«Мама, мы несокрушимы, мама!»
Когда пересекли белорусскую границу, их встречали — люди выходили с флагами, выносили сладости, плакали, обнимали.
— Мама, с такими дружными и влюбленными в Украину людьми мы несокрушимы, мама! — не сдерживал эмоций воин.
Знаете, дед моего мужа, Георгий, воевал на фронтах Второй мировой войны. Он освобождал украинские земли от фашистов. Мужчина говорил, что дед много рассказывал о войне, о том, как шли к Победе. Он был уверен, что тогда отвоевали мир навсегда. Сегодня мир для Украины завоевывает новое поколение воинов.
— Никита, о чем ты мечтаешь?
— О мире и спокойствии. О том, чтобы помнили, какой ценой Украине досталась свобода. Я потерял много своих собратьев. Многие ребята находятся в плену. Очень хочу, чтобы все вернулись домой.
Р.S. Сегодня Никита Титов вместе с другими побратимами проходит реабилитацию. После восстановления он хотел бы пополнить ряды побратимов на фронте.
