Одесситка Люся Калика, ее сестра Рива, мама Женя и две тети соседей Кантаровичей вышли из тайного подвала своей квартиры 10 апреля 1944 года. Женщины долго не могли ответить ни на один вопрос и все время рыдали.
За много месяцев до этого (а точнее — 12 января 1942 года) они спрятались в подвале в надежде, что через неделю-две партизаны отобьют Одессу у фашистов. Но освобождение пришло лишь спустя 820 дней.
Последний приезд в Одессу
Рукопись книги «Одесса. 820 дней в подземелье» Люся Калика подарила музею истории евреев Одессы «Мигдаль-Шорашим» в 2005 году.
— Она меня поразила своей энергичностью: маленький такой «воробышек», эмоциональная, живая, артистичная. Безусловно, очень сильная и мужественная, — вспоминает день первого знакомства с Люсей директор музея Михаил Рашковецкий. — Ее и других в подвале спасали сестры и мать Кантаровичи. И надо сказать, что Люся не идеализировала этих женщин. Она говорила все, что запомнила, и самые яркие воспоминания изложила очень точно.
«Ольга и Елена в первые минуты оккупации немедленно сделали себе караимские (Караимы — тюркская народность. Традиционными местами проживания караимов являются Крым и некоторые города Западной Украины (Львов, Галич, Луцк). документы. Жена их брата, русская, была архитектором и очень умело исправила паспорта. И так типичные евреи стали караимами. Во дворе не понимали разницу между караимами и евреями. Немцы караимов не трогали», -пишет Люся Калика в книге «Одесса. 820 дней в подземелье».
О том, что город сдадут немцам, одесситы не верили. По радио до последнего передавали, что Одесса была и будет советской.
Одесситы жаловались на запах жареного
Немцы «подарили» Одессу румынам и город стал частью Губернаторства Транснистрия. Одесситы этого еще не знали.
— Когда румыны вошли в Одессу, начались сначала «микро-погромы» и даже «микро-убийства» (с 16 октября 1941 года). Потом был взрыв комендатуры (в ночь с 21 на 22 октября) и на него оккупантам надо было отреагировать массовым террором, — рассказывает директор музея истории евреев Одессы «Мигдаль-Шорашим» Михаил Рашковецкий. — Пришло предписание, сколько за одного убитого солдата должно быть заложников, сколько казнено и так далее.
С этого момента началась организованная и массовая концентрация евреев. Сначала их собирали в синагогах, позже — в Одесской тюрьме на Люстдорфской дороге.
— Первыми вывели бессарабских евреев. Но они уже тогда все поняли, потому что было сказано оставить чемоданчики и идти не направо (в сторону вокзала), а налево… — рассказывает Рашковецкий. — Их загнали в артиллерийские склады. Сожгли живьем от 22 до 30 тысяч евреев. На что очень жаловались одесситы. Запах горелого мяса стоял над Одессой два месяца. Плюс на деревьях на Александровском проспекте, Екатерининской и Преображенской развесили висельников.
После письменных жалоб от одесситов в комендатуру, тех, кто остался в живых, из тюрьмы выпустили. По счастливой случайности Люся, Рива и их мама уцелели.
А тем временем началась регистрация евреев с тем, как объясняли румыны, чтобы обезопасить их от населения, обеспечить минимальную поддержку карточками.
Самая лучшая квартира в Одессе
Квартира, в которой жили Калики, состояла из двух половин. В одной находились они, в другой — соседи Кантаровичи. Квартира имела две особенности — выход на Авчинниковский переулок, 7 и на Александровский проспект, 15. Но самое главное — то, о чем забыли все соседи во дворе — тайный подвал.
«Подвал был длинный, метров 7 и шириной 2,5 метра. Он тянулся частично под нашей комнатой, затем под нашей кухней и часть — под кухней наших соседей. Пол в нем был земляной, сырой. Стены каменные, сырые, грязные. Долгое время туда никто не спускался. Все покрылось плесенью и паутиной», — описывала его Люся.
Когда в январе 1942 года по городу было объявлено, чтобы все евреи шли на Слободку в гетто, взяв с собой самое ценное, сестра Рива сказала, что им не стоит этого делать. По городу ходили слухи, что партизаны через неделю-две освободят евреев, поэтому им лучше спуститься в подвал. Единственная проблема — надо было поставить диван на крышку люка. Они переговорили с соседями Кантаровичами.
Те поначалу не соглашались, ведь за это можно было поплатиться жизнью. Но в итоге в обмен на спасение соседей они спустили в подвал двух своих теток — 85-летнюю Меню и 56-летнюю Цилю. Через некоторое время к затворникам присоединилась дальняя родственница Калик, 40-летняя Маня с двумя детьми — трехлетним Изей и двенадцатилетней Людочкой.
О Мене, Циле и маленьком Изе
— Вы только представьте себе: чтобы во время облавы к ним в подвал не прорвались немцы, Люся и Рива поддерживали собой потолок подвала, — рассказывает одесский гид-экскурсовод Татьяна Сазонова во дворе по Нечипуренко, 7 (бывший Авчинниковский переулок). — И именно в этот момент Изя хватал мать за шею и обязательно хотел громко поговорить. Та закрывала ему рот ладонью, а если это не помогало, то накрывала его подушкой. Он пугался и замолкал. Плюс там же была еще тетка Меня, которая тут же начинала плакать.
У Мани нервы были на пределе, она даже угрожала убить Изю, если родственники и соседи не помогут ей выбраться из подвала. Маня покинула убежище спустя восемь месяцев. «Ушла Маня с детьми, но моральный климат у нас не улучшился, — писала Калика. — Тетя Меня постоянно ссорилась с тетей Цилей. Она без конца придиралась к Циле, обзывая ее старой девой и другими вульгарными, базарными словами. Тетя Циля культурная, интеллигентная, вежливая женщина очень от этого страдала, и старалась ей не отвечать».
В таких условиях им приходилось выживать до самого освобождения Одессы.
Жизнь после кошмара
После освобождения Одессы сестры Кантаровичи прожили в городе долгую жизнь.
Рива устроилась на работу, вышла замуж, родила дочь. Жила в Одессе.
Люся, как и мечтала, стала студенткой Одесского мединститута. Вышла замуж за врача, родила двух детей. После учебы 42 года проработала в детской больнице города Мукачева, забрала с собой маму Женю, где та и умерла в возрасте 89 лет.
Меня умерла через два года после выхода из убежища, а Циля — через два года после войны.
В 1992 году Люся Калика-Штрах репатриировалась в Израиль. Ее сердце перестало биться совсем недавно — в феврале 2015 года.
— Люсю Калику называют одесской Анной Франк, — говорит Татьяна Сазонова. — У них много общего — они обе еврейки, примерно одного возраста, вели дневник и обе скрывались от фашистов, только Люся в подвале, а Анна — на чердаке. В обоих случаях спасалось по восемь человек. Только Люсю не выдали ни соседи во дворе, ни даже дворник, а 15-летнюю Анну предали соседи. После войны дневник Анны опубликовал отец. А дневник Люси, который она вела во время вынужденного заточения, истлел в подвале.
Но события настолько «отпечатались» в ее памяти, что она написала книгу «Одесса. 820 дней в подземелье», экземпляры которой хранятся в музеях евреев по всему миру. Сейчас во дворе, в котором скрывались евреи во время румынской оккупации, живут новые семьи. Квартиры объединились и теперь их всего шесть. Там, где жили Кантаровичи и Калики, идет ремонт.
«Моя книга «Одесса. 820 дней в подземелье» должна послужить материалом для международного проекта по воспитанию толерантности в свете уроков Холокоста. Холокост не должен повториться! Нигде и никогда!» (Люся Калика, ноябрь 2005 года.)
Прочитать дневник Люси Калики можно на сайте Всемирного клуба одесситов: www.odessitclub.org/reading_room/kalika/kalika.php
