Военный капеллан Василий Вирозуб, настоятель одесского Свято-Троицкого храма Православной церкви Украины более двух месяцев провел в плену и лично познакомился с принципами «русского мира». Василий рассказал «Одесской жизни» о нелегкой службе военного капеллана, поделился мыслями, как на передовой вера объединяет и помогает нашим защитникам преодолеть страх.
Не только духовное лицо, но и побратим
— Василий, как вы стали военным капелланом — по личному желанию или по назначению?
— В моем случае все началось очень просто — по воле Божьей, во времена, когда начался Майдан, и наши дети вышли за европейскую дружбу, чтобы войти в Европу. Это был такой детский позыв. Я тогда понимал, что это не могло быть быстро. И когда Янукович позволил себе избить наших детей, мы тоже вышли на Майдан. Потому что никто не имеет права бить наших детей. После этого начался Крым, Луганск, Донецк. Мы знаем что, армия была голая и босая, и нужно было помогать армии. Потому что там, где твой приход, там, где твои люди, там ты и нужен как священник. И оттуда началась и волонтерская деятельность, нам нужно было довести простые вещи до наших военных — начиная от носков и заканчивая термобельем. Но когда мы поняли, что нужно не только одеть солдата, а и обогреть его духовно. И отсюда началась такая работа.
Кстати и такого слова как «капелланство» не было в 2015 году. Был просто священник, который приходил и исповедовал или причащал наших солдат. Оттуда и началась сама идея создания капелланства в Украине. У нас были уже и сторонники, и друзья-товарищи, которые ездили и начинали эту работу как капелланы.
— Какие функции выполняет военный капеллан?
— Он выполняет те же функции, что и священник на приходе. Но на передовой вот этот священник, вот этот капеллан он является другом, товарищем, побратимом, советчиком, иногда отцом, иногда строгим дедушкой. Это священник, это духовный окормляющий. Капеллан должен быть прежде всего другом и товарищем, и, само собой, духовным опекуном. Главное, чтобы у солдата на сердце было спокойно. Чтобы он понимал: Бог рядом, а капеллан — проводник.
Перед угрозой смерти вопрос, какой ты веры, теряет смысл
— С какими просьбами к вам чаще всего обращаются защитники? Что на фронте им нужно больше всего?
— Больше всего на передовой людям нужна Божья опека, ощущение того, что Бог тебя не оставляет, как бы страшно ни было. Даже когда безысходность, ты знаешь, что всегда Бог с тобой. Я недавно услышал, что капеллан, который находится на передовой, дает стартовый толчок — как прыгуну, который прыгает в высоту или в длину. Он как раз и является тем толчком — для веры и для внутреннего стержня. А там уже на задний план отступает и страх, потому что ты с Богом. Я бы где-то это так описал, хотя это словами не опишешь. Мне выпало быть в плену, и я был с нашими солдатами, с нашими детьми, которым по 22-25 лет. В глазах нашего солдата не было страха. Мне было страшно, но я не имел права показать страх перед этим ребенком. И мы вместе становились к молитве, и друг друга поддерживали. У нас была такая взаимодуховная поддержка, которая и выливалась в эту молитву. Это сложно рассказать словами, это надо почувствовать. Это ощущение, эта отвага начинается с веры, что Бог с тобой, а дальше просто ничего не имеет значения — ни выстрелы, ни взрывы, когда Бог с тобой.
— Как быть, если на фронте находятся военнослужащие разных вероисповеданий?
— Когда мы начинали строить эту структуру, вопрос так и стоял: как? В армии есть иудеи, мусульмане, протестанты. Даже это было странно русскому солдату, когда мы были в плену. Со мной было еще два протестантских священника, и когда мы начинали молиться, для них это было странно: как это вы молитесь вместе, вы же должны ссориться, друг друга не любить. Мы говорили: с нами Бог, он един, и все равно, что для мусульман, для христиан, для иудеев. Мы молимся к Богу единому, мы молимся за Украину. И Украина у нас одна, и войско у нас одно. Нас, в целом, только объединяет эта молитва, а не разделяет. И это объединение будет сейчас выражено в украинском народе. И здесь нет религий, конфессий, есть единое — Бог и Украина. Каждая религия призывает к любви, а не к вражде. Ты стоишь на передовой, перед угрозой смерти, потому что в каждую минуту может прилететь, может пуля тебя убить. И здесь вопрос, какой ты конфессии, какой веры отходит на такой задний план, что в нем просто нет смысла. Есть Бог, есть твоя вечность, есть семья, те, за кого ты борешься, Украина. Такие же призывы когда-то были и в нашем казачестве — Бог и Украина. И теперь во время войны мы снова понимаем, насколько это ярко и насколько это необходимо. Мы почувствовали, что это нам очень необходимо.
Ярость и ненависть нужны только в бою
— Имеет ли капеллан своего духовного наставника, который помогает избавиться от психологической травмы, с которым можно было бы поговорить, получить совет?
— Нет, у нас нет времени для своей, так сказать реабилитации, нет такой возможности. Я бы сказал так: мы победим, а тогда будем реабилитироваться, лечиться. Прежде всего сейчас это победа, а дальше будем лечить тело и психику. У нас будет большая проблема после войны — станет появляться много посттравм, много людей искалеченных и телом, и душой, потому что с войны очень много ребят приходит искалеченных, без рук, без ног. Но есть еще такое увечье, как душевное, психологическое увечье. Мы будем их лечить, возможно, не один год, не один десяток лет. Мы должны к этому готовиться, понимать, что это будет. Потому что люди приходят с войны сломанными, выгоревшими, потому что они видели смерть, убийство, все ужасы войны. Это уже потом будем лечить.
— Как вы считаете, нам нужно бороться с чувством ненависти?
— Обязательно. Чувство ненависти съедает не того человека, которого вы ненавидите, сейчас, а вас самих. И мы говорим сейчас о России, о стране-агрессоре. Еще в Библии написано: прощайте врагам вашим, а месть от Бога. Это не потому, что мы должны быть добренькими перед врагом или перед своим обидчиком. Нет. Это для того, чтобы эта ненависть, эта ярость не съедала ваш внутренний мир, чистоту духовную. Вот почему сказано: простите врагам вашим. Но мы ни в коем случае не должны это забыть. Должно быть записано на большой гранитной стене, что сделала с нами Россия, как она зашла, как она уничтожала украинцев. Чтобы об этом помнило не одно поколение. Мы должны помнить, но ненавидеть мы не должны. Ярость и ненависть нужны только в бою.
Читайте также:
