На минувшей неделе в Москве проводили в последний путь известного одессита продюсера и актера Марка Рудинштейна
Марк Рудинштейн ушел на 76-м году жизни. Сколько всего в ней было. Просил пораньше посадить себя в тюрьму и играл Ленина, был отцом-основателем Международного кинофестиваля «Кинотавр» и написал мемуары, где кумиры — Олег Янковский и Александр Абдулов — предстали не в лучшем свете.
Поверх событий
О Марике Рудинштейне я слышал задолго до того, как тот стал известным. Он учился в одесской мореходке с моим товарищем Аликом Шастелем. Их койки в кубрике были рядом. Так что хорошо знали друг друга. И Алик мне говорил: «Марик — друг настоящий. Но ему всегда надо быть нет, даже не в центре событий, а поверх их».
Еще до мореходки, чтобы защищаться от хулиганов, он, школьник, сколотил «банду» из своих друзей. И его, зачинщика драки с ножом, после суда отправили в детскую колонию. Отец мог вытащить его из-за решетки. У него, директора престижного магазина «Военная книга», были связи. Но считал, что сына нужно хорошенько проучить. Совсем отбился от рук.
Как потом рассказывал Марк, когда вышел на свободу, отец приехал за ним.
По улице шел впереди, сын сзади. Старший Рудинштейн сел в трамвай, младший остался на остановке. В кармане — 41 рубль, заработанный в колонии. Поехал на автовокзал и укатил в Николаев. Подальше от отца с его враньем.
Тогда у многих пацанов на войне погибли отцы, и сыновья ими гордились. А чем было гордиться Марку, когда он узнал, что папа, который постоянно хвастал своими фронтовыми подвигами, всю войну прослужил в военкомате.
Словом, хорошие отношения у них не сложились.
Так в пятнадцать лет Марк стал слесарем-судосборщиком.
А после армии учился в Государственном институте театрального искусства и в театральном училище имени Щукина. Но ни тот, ни другой вузы не закончил. Из «Щуки» его отчислили за…
Сейчас это кажется странным, но в семидесятые…
Старший брат Марка, уехавший в Израиль, попросил свой диплом военного врача передать ему через голландское посольство — израильского в СССР еще не было. А девушки, которые этот диплом приняли, сотрудничали с КГБ. И на следующий день в «Щуку» пришли из «конторы». Неблагонадежного студента отчислили. Документ о военном образовании передавать нельзя. Враг не дремлет.
Нет, тогда Марка не посадили. И когда в подмосковном Подольске устроил он первый в СССР рок-фестиваль, тоже остался на свободе. Отделался снятием с должности — директора парка.
А сел он в тюрьму уже в восьмидесятые. Тогда, при Андропове, было время громких уголовных дел. Одно из них — «Росконцерта», где Марк Рудинштейн работал. От администраторов, проходивших по этому делу, требовали показания на чиновников Министерства культуры. Мол, кому, сколько заносили. И во время следствия, вспоминал Марк, нас пытали.
Долгое время подсудимый Рудинштейн (он был на подписке о невыезде) мучительно ждал приговора. До оглашения ему удалось выяснить, что сядет. Собрав мешок, пришел к правоохранителям: принимайте меня. А в тюрьму не берут. Без приговора. Но тот все не оглашали. Другие обвиняемые должны при этом оглашении присутствовать. Но их по каким-то причинам все никак не могли доставить в суд.
Несколько дней валандался он в Москве со своим мешком. Наматывал ночами круги по площади трех вокзалов. Домой, в свой подвал в Подольске, возвращаться не хотел. Был уже один, без семьи.
Наконец огласили приговор. За хищение социалистической собственности ему дали шесть лет с конфискацией имущества. В описи этого имущества зафиксировали: приемник «Ригонда», магнитофон «Романтика». Словом, все его «ценности».
Как-то я спросил у него: тяжело ли далась ему роль Ленина?
А, это студенческая работа, отмахнулся он. И куда с большей охотой рассказал о другой своей роли — зэка, где приходилось и «табурет в руках подержать».
Там, за решеткой, их на Новый год поощрили: показали гулянья на Красной площади. Здоровые мужики плакали навзрыд. Той же ночью Марка с инфарктом увезли в больницу Склифосовского. Через три недели он вернулся. И решил: или загнусь тут, или выйду здоровым.
В узком пространстве между двумя койками стал «качаться». Начал с двух отжиманий, больше не мог.
Когда, отсидев одиннадцать месяцев, он вышел на свободу, то опытный кардиолог следов инфаркта не обнаружил.
Да, его оправдали, что было тогда большой редкостью. Но всю жизнь за ним тянулся этакий шлейф авантюризма.
Ранее мы рассказывали о знаменитом одессите Олеге Губаре.
Художественный руководитель денег
Так о Марке Рудинштейне сказал Зиновий Гердт, игравший в «Золотом Теленке» Паниковского. Уж кто-кто, а проницательный Зиновий Ефимович умел заметить точно.
Мне же Марк запомнился невысоким, полноватым, очень подвижным, с живым умом и мгновенной реакцией. Не раз слушал его выступления, наблюдал, как он «рулил», брал у него интервью. И мне казалось, что за уверенными его повадками крылся постоянно вибрировавший нерв, который не давал ему покоя. А уже он без устали будоражил всех остальных.
Марк бурлил идеями, не боялся пройти, что называется, по лезвию бритвы. Имел свое представление о сути вещей. И был человеком порыва.
Вот с гостями сочинского «Кинотавра» в Нижнем Новгороде из-за непогоды сел самолет. И у актера Антона Маркова, у которого был искусственный клапан, случился сердечный приступ. «Это правда про его клапан?» — спросил Марк у знакомых. И, получив подтверждение, ринулся к выходу. Но высаживать пассажиров передумали. И трап, поданный к борту, стал отъезжать. Рудинштейн перепрыгнул эти полтора метра. Скатившись вниз, понесся к аэропортовскому начальству — скандалить. Так больного актера сняли с рейса. И спасли. Кто знает, как бы сложилось, если бы не Марк.
По итогам своих «Кинотавров» он вел учет не только финансовый. Подсчитывал и «детей фестиваля». По его статистике, их появилось одиннадцать — и откуда только сведения брал? Ну и мимо новых семей, возникших там, в Сочи, его учет не прошел. Цифры, понятно, выходили плавающими. Кино — сфера людей увлекающихся. Однако возникали и союзы весьма крепкие. Один из самых известных — Андрея Кончаловского и Юлии Высоцкой. Оказавшись вместе в лифте там, на «Кинотавре», они познакомились.
Разумеется, на кинофестивале семьи не только возникали, но и распадались. Вот у самого Марка распалась. Один из постоянных гостей фестиваля стал новым мужем его жены. Но продюсер приглашал этого гостя в Сочи и после неприятного для себя события. И говорил, что Лиле надоели его измены. Словом, принял удар достойно, по-мужски.
В кино у него было несколько десятков эпизодических ролей, и во многих из них он убедителен. Но еще лучше получалось убеждать в жизни.
Помню, более двадцати лет назад, убедив в своей идее местную власть, он на пресс-конференции говорил:
«Я отношусь к Одессе как к женщине, которую когда-то любил. Но прошли годы, она вышла замуж, и мне остается только делать ей подарки».
Подарок — возрожденный кинофестиваль «Золотой Дюк». По словам продюсера, наша Южная Пальмира может стать одной из столиц мирового киноискусства. Это похоже на спич Остапа Бендера о Новых Васюках из «Двенадцати стульев»? Такое сравнение отвергал. Тут все серьезно. И фестиваль, и одесскую «Юморину» будет готовить группа компаний «Золотой Дюк».
Жизнь, однако, расставила все на свои места. К сожалению, это был не единственный замысел Марка Рудинштейна — ярко заявленный, но так и оставшийся его мечтой.
Ранее мы рассказывали о Михаиле Михайловиче Жванецком.
Талант и благородство сочетаются редко
Так Марк Григорьевич говорил о других. Но нередко, объясняя кого-то, человек объясняет и себя. Во всяком случае, то, как он поведал в своих мемуарах об Олеге Янковском, Александре Абдулове и Леониде Ярмольнике ничего общего с благородством не имело. При этом автор замечал, что если в книге Марины Влади «Владимир, или прерванный полет» Высоцкий выглядит не лучшим образом, то он стал понятней, и меньше его не любят.
Известно, что в быту кумиры нередко другие, чем на экране. Вот и, по Марку Рудинштейну, пьяный Олег Янковский мог ринуться к журналистке, которая пришла к нему в номер брать интервью. И той пришлось от него убегать. Александр Абдулов мог просаживать в казино крупные суммы, которые Марк давал ему на реконструкцию храма.
Читая журнальные выдержки из его книги, я думал: а если Марк решил рассказать, как было, не взирая на лица?
Что ж, так издавна повелось. И еще в шестом веке до нашей эры древнегреческий поэт Хилон говорил «о мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды».
Ранее мы рассказывали о знаменитой актрисе немого кино Вере Холодной.
