Без чего в Одессе никогда не могли жить — так это без внимания. И речь вовсе не о заботе близких, а как раз наоборот — о зависти всех остальных. Деловые одесситы быстро поняли, что вес в глазах конкурентов придаёт не счёт в банке, который ещё, иди знай, какими шаткими нулями подкреплён (к тому же какой умный человек теми нулями тычет в глаза, а не прячет от налоговой). Нет, в глубине души хотелось, чтобы все говорили: «Разуйте глаза и посмотрите — этот Сеня Загашник таки в порядке!». Ясное дело, что тот «порядок» надо было наглядно продемонстрировать, например, прямо с Приморского бульвара. А когда гладь залива прямо внизу у подножия бульвара рассекает белокрылая яхта, на борту которой гордо, но коряво выведено «Сеня Загашник» — это было уже что-то, то есть солидно.
Портовая аристократия
И вот в 1875 году в Одессе был основан Черноморский яхт-клуб. Он расположился в порту, в Военной гавани. Покровителем его милостиво согласился быть великий князь Алексей Александрович, брат царя.
Начальный «капитал» клуба составляли всего 4 яхты. Но смешно было бы предполагать, что одесситы будут только лишь взирать на эту красоту со ступенек ещё не Потёмкинской, а Бульварной лестницы. Тем более, что публика, гуляющая по бульвару, постоянно останавливалась у подножия памятника Дюку, чтобы оценить чужой «порядок». А вы бы не остановились, если на него указывал протянутой рукой сам герцог Арман-Эммануель дю Плесси де Ришелье, как бы говоря:
— Посмотрите, нет, вы посмотрите: ну и жук этот Сеня! Нет, вы видели, в какой лодке он разъезжает и в каком порядке пребывает?!
Черноморский клуб постепенно становился на ноги. А, становясь, он становился похожим на стандартный английский клуб, то есть организацию, открытую для обозрения и закрытую для вступления. Вступить туда можно было только по рекомендации. А лучшей рекомендацией, как вы понимаете, была собственная яхта — вещь недешёвая. Тем не менее, число членов клуба стремительно росло. Не скроем, это раздражало многих, особенно местных «тружеников моря», то есть простых рыбаков, чьи плавсредства в те годы свободно сновали в акватории порта.
Тут есть один нюанс, и современного читателя надо окунуть в глубину вопроса, то есть в глубину акватории одесского порта. Она была неглубокой. Крупные суда с большой осадкой не могли пока приставать непосредственно к пирсам. И на этом маленьком «пока» делали свой большой бизнес одесские рыбаки и их негласные покровители. Значит так, разгрузка шла прямо с рейда, и для доставки грузов к берегу использовались дубки, баркасы, фелюги и шаланды (не всегда полные кефали, но зачастую шаланды, полные контрабанды)
Вроде бы «дело нехитрое», но сказать так язык не поворачивается. Хитрое, ох, хитрое это было дело! Рассмотрим на конкретном примере.
Лодки от причалов направлялись в море к стоящим на рейде иностранным судам. Там они загружались и быстро уплывали. Больше их не видели ни у судов, ни у причалов. Имея такой бизнес, надо было быть полным идиотом, чтобы углублять дно в порту. Что однажды одним «идиотом» и было сделано — Одесса даже развела руками. Но это особый разговор, об этом как-нибудь в другой раз, когда будем рассказывать об идиотах, но для этого придётся постараться найти в Одессе идиота №2, что будет непросто.
Спор платежом красен
Важно другое. Рыбацкие лодки, понятно любому, двигала лишь пара вёсел. А яхты двигала сила ветра. Так вот, владельцам вёсел хотелось поспорить с той «ветреной» морской аристократией, то есть с яхтсменами, что всё-таки надёжней — парус или рыбацкая рука. Такие «гонки» были частыми в порту и всегда имели интерес среди котелков и кепи, болтающихся на бульваре и внизу у причала Черноморского яхт-клуба. Особую роль здесь играл ресторан, находящийся прямо у Бульварной (Потёмкинской) лестницы по левую руку от Дюка. Именно там и работал стихийный тотализатор.
— Тот жлоб в зелёной фуфайке сейчас выдохнется, — философски замечал жлоб в малиновом жилете за крайним столом. — Ставлю 10 копеек, что у маяка его обставит та стрёмная яхточка с двумя фифочками на борту.
— Удваиваю против ваших, — отвечал стол в центре. — Только побегите до эстакады и подуйте вашим дамочкам в паруса, а то ветер уже заглянул под их парусочки, разочаровался и сразу сдох.
Другие столы одобрительно гудели, и сами тут же начинали заключать пари, но не на проигрыш яхты или фелюги, а на проигрыш одного из столов в ресторане. Что вы хотите, одесситам всегда был свойственен спортивный дух — пусть не самим побеждать, но хотя бы побеждать в истинно спортивном, принципиальном споре. Кто скажет, что 10 копеек — это не принципиально?!
Между прочим, споры, чья яхта лучше имеют давнюю традицию и берут своё начало ещё из Англии. Именно там произошла в 1661 году на Темзе первая в истории гонка яхт. Принимали в ней участие два судна. Одно из них принадлежало королю Англии Карлу II, другое — герцогу Йоркскому. На кон было поставлено сто фунтов. Вы представляете, какая драка шла между королём Карлом и герцогом Йоркским за сто фунтов, две недели синяки залечивали.
А одесский Черноморский яхт-клуб в Одессе жил без этого шухера. Но это был клуб, как говорят в Одессе, на три буквы (конечно, имеются в виду три буквы VIP). И это было главным его недостатком. Получился клуб для богатых, для избранных. В него согласно уставу не допускались «нижние чины, лица, состоящие на военной службе и учащиеся учебных заведений». То есть лучшие представители Одессы. И сам собой возникал вопрос: зачем же тогда Одессе нужны незабываемое солнце, непрошеный бриз, неугомонная волна и несравненное лето?!
В тумане моря голубом
И тогда в 1897 году возник не только в проекте, но и в реальном измерении новый яхт-клуб — Екатерининский, на Платоновском молу. Там были три главные, определяющие статус клуба вещи: закрытая от взоров пристань (как бы причал), уютный, закрывающийся на щеколду сарайчик (как бы для вёсел) и общедоступная сторожиха Катька, прозванная «Великой» (как бы памятник, лицом и повадками точь-в-точь Екатерина). Памятник настоящей Екатерине тоже был, но конкуренции рядом с Катькой не выдерживал. Да-да, мало кто знает, что тот памятник, что снова стоит на Екатерининской площади, был не единственным, который поставили благодарные одесситы тоже общедоступной императрице. И получается, что не только тот с площади, но и памятник в яхт-клубе прошляпили противники Екатерины, или, как недавно писали газеты, «защитники истинного украинского казачества», приезжавшие побузить в Одессу из тихого еврейского города Черновцы (о чём газеты почему-то не писали). Ох, как те рубаки боролись с памятником (бороться с самой Екатериной таким казакам было слабо).
Но в начале ХХ века ещё помнили, что наш город основала именно императрица Екатерина ІІ. А помнили потому, что были одесситами не по паспорту, а по духу. Теперь об этом кое-кто забыл. Так прошёл же целый век, и забыть сей факт нам даже рекомендовалось не всегда нашими, но товарищами.
Ладно, кто хотел — забыл. Но мы не рекомендуем забывать, что в Одессе был и демократический яхт-клуб, Екатерининский, в котором встретились с морем Юрий Олеша, Валентин Катаев, Эдуард Багрицкий, Корней Чуковский. Там рассекал одесскую волну знакомец Куприна знаменитый борец Иван Заикин. Клуб ещё застал и посещал будущий генеральный конструктор космических кораблей, а тогда Серёжа Королёв.
Именно в Екатерининском яхт-клубе Сергей Уточкин самостоятельно соорудил себе яхту, которую обозвал нестандартным именем «Баба Ягуржъ», и к другим свои увлечениям ненадолго добавил морской спорт. Почему ненадолго? Однажды на большой скорости его яхта перевернулась, и Сергей оказался под яхтой. Больше месяца там под яхтой он и скрывался, поскольку за эту яхту уже успел получить аванс от одного ферта. Вот тогда он был лишён членства в клубе, так как правила клуба предполагали одно из двух: либо ежемесячно платить членские взносы, либо ежедневно приходить в клуб выпившим. Короче, Уточкин вляпался, легко сказать «выпившим» — под яхтой он мог пить только морскую воду. Но кто же упивается морской водой, пусть даже ты натренированный на любой самопальной гадости спортсмен.
Правда, после Октябрьской революции клуб стал уже не Екатерининским, а Пролетарским (прости, Екатерина, такой пролетарский штрих в твоей биографии). Но разве название что-то меняет? То убожество, что в начале 90-х годов построили на Морвокзале и пытались выдать за возрождённый Черноморский яхт-клуб, не могло по определению быть клубом, хотя бы потому, что у яхт-клуба должен быть дух, а не только четыре доски, то ли в шутку, то ли спьяну, названные «причалом».
Нет, городу, впитавшему море и солью моря пропитанному яхт-клуб, как говорят врачи, «показан». Потому что это визитная карточка любого солидного морского города. Ясное дело, не такой яхт-клуб, какой сегодня ютится в Отраде. Увы, кому-то не верится, что накатил ХХІ век, и всё должно быть уже по-другому.
А имя клубу когда-то уже придумала сама Одесса. Яхт-клуб «Черноморский», за что персональное тебе спасибо, Одесса, спасибо от Чёрного моря.
