В День государственного флага «Одесская Жизнь» публикует воспоминания одессита Александра Отдельнова, ведущего нашего Youtube-канала, который вместе с товарищами впервые установили сине-желтый флаг над органом государственной власти тогда еще СССР. Не обошлось тогда и без Эдуарда Гурвица.
Тридцать три года, как один день.
В то утро я проснулся рано, но в очень хорошем настроении. Накануне ночью мы с друзьями вернулись с отдыха. На выходные ходили с палатками к Мысу «Е» — там акациевая роща спускалась к самому морю. Добрые друзья, девушки-гарнюни, песни под гитару, море, звезды — кайф и абсолютная беззаботность.
Тогда я уже жил отдельно от родителей. Условия были, мягко говоря, спартанскими. Но не нищенскими: у меня был ламповый радиоприемник «ВЭФ», аппарат зверь — точная копия Грюндика 1933 года и черно-белый телевизор, лучшие годы которого остались в глубокой древности. Проснувшись, я сначала включал телевизор: он очень долго «грелся», а сам шел приводить себя в порядок. Через полчаса в ящике появлялся звук, и завтракал я уже под звук ТВ новостей (чтобы увидеть хоть какое-то изображение нужно было ждать еще минут 40, но оно могло и не появиться). В то утро я завтракал под Чайковского. Когда через полчаса ничего кроме «Лебединого озера» не услышал, понял, что что-то случилось. Наскоро сделал антенну (опыт у меня уже был), подключил ее к «ВЭФу» и начал быстренько искать «вражеские голоса».
«ПУТЧ», „ГКЧП“, „Горбачев в Форосе“! Минут 20 натягивал это себе на голову. Решил идти на работу. Ассоциация «Эверест», где я тогда работал, была в то время очень прогрессивной и даже радикальной организацией. Возглавлял ее Алексей Михайлович Ставницер. На пятнадцатом трамвайчике я быстро доехал до центра города и по Дерибасовской пошел в контору. На лицах прохожих были испуг и растерянность. В конторе были коллеги, но значительно меньше чем обычно. Спросил, где шеф? Куда-то ушел, просил тебя подождать.
Время тянулось очень медленно. Новости приходили в виде слухов, которые приносили посетители. Никто ничего не понимал. Внутри каждый готовился к худшему. Шеф вернулся через несколько часов. Его лицо оптимизма не излучало.
— Саша, ты можешь пойти домой и побыть там с неделю. Можешь быть уверен, что не мое личное отношение к тебе, не твое место и перспективы на работе никак не ухудшатся от этого.
— Понимаете, Алексей Михайлович, вы очень долго гуляли, а я за это время окончательно определился: я остаюсь. К тому же у меня есть охотничье ружье, десятка три патронов и несколько друзей, которые могут провести через румынскую границу.
Шеф поднялся, посмотрел в глаза и пожал руку.
Рядом с нами располагалась редакция первой одесской независимой газеты «Пале-Рояль», с которой у нас были очень теплые отношения. Редакторы приволокли к ней несколько радиоприемников и записывали от руки новости «вражеских голосов», после их распечатывали на машинке. В то время у нас в конторе не хватало стульев для всех сотрудников и не было электрочайника, но был настоящий ксерокс, единственный в городе. Мы множили новости на ксероксе, раздавали листовки прохожим. 20 августа нашли несколько фанерных щитов, закрепили их в людных местах и вывешивали на них новости по мере поступления.
21 августа утром я и еще пара ребят, по указанию Эдуарда Гурвица, вывесили желто-голубой флаг на фасаде Октябрьского исполкома. Внешне, ситуация с мятежом все больше напоминала опереточный фарс.
22 августа мы с товарищем пошли снимать щиты, чтобы «им не сделали ноги». Все бумажки с новостями перелепляли на ворота и заборы рядом. В тот день новости из телевизора уже были. А на Дерибасовской нас чуть не избили с криками «Проклятые комитетчики!». Толпу удалось унять без кровопролития.
Мы принесли щиты в контору, я зашел к шефу и он сказал, что завтра мы не работаем — все закончилось…
Я до сих пор не понимаю, что это было. Да, я слышал десятки версий, неоднократно разговаривал на эту тему с людьми, которые тогда держали руку на пульсе. Но чем больше я узнавал, тем меньше понимал. Видимо так и должно было быть.
Лично для меня, главное следствие путча — я сознательно и навсегда определился на какой я стороне. И если бы меня спросили, хочу ли я что-то сейчас изменить из того, что произошло за эти годы, конечно я бы сказал да! Кроме выбора, который я сделал 19 августа 1991 года.
Александр ОТДЕЛЬНОВ
