Многие уже успели посетить замечательный город Вилково — «Украинскую Венецию», прибегнув к помощи местных туроператоров или самостоятельно побродив по улочкам-каналам, где у калиток «припаркованы» лодки. Однако лично мне всегда хотелось побывать в самом сердце Вилково — на островах в дельте Дуная — и увидеть, как в 21 веке живут украинские робинзоны. Тем более, что с каждым годом их становится все меньше.
Прибегла к желанному путешествию однажды и я.
Блюда на огне и водичка из Дуная
Попасть на острова было непросто. Надо было найти владельца лодки, который согласится уделить такой прогулке свое драгоценное время. Разумеется, компенсировав ему хлопоты и стоимость бензина, а лодка «съедает» немало. И, главное, экскурсовод должен знать, где разрешено причалить, кто примет неожиданных гостей.
Была, как сейчас, вторая половина августа. Дунай был уже теплым и зеленым — вода «цвела». Лодка плавно шла по одному из рукавов в обрамлении ив, на ветерке они махали нам своими ветвями. На берегах слева и справа виднелись домики, беседки, сады.
Скажу сразу: окультуренных участков на островах, приспособленных для принятия туристов, в последние годы заметно увеличилось. А вот жителей островов, тех, кто там постоянно, все меньше и меньше.
Одним из «последних могикан» была бабушка Надя, к которой мы направились в тот день.
баба Надя
Мой проводник причалил к старенькому, но еще крепкому причалу. Тут же к нам выбежал, виляя не просто хвостом, а всем туловищем, черный песик-колокольчик, сообщая, что прибыли гости. Из зарослей шла пожилая женщина лет семидесяти: «Тетя Надя, доброго здоровья! Гостей принимаете?»
Похоже, вопрос был излишний: хозяйка огорода жила одна, и ей в радость было с кем-то поговорить.
Мы пошли по тропинке за хозяйкой — ее домик стоял в глубине острова, за зеленой стеной плакучих ив и камыша. Ближе к дому начинался сад, а сезон начался яблочный. Ветви деревьев под тяжестью плодов наклонились к земле, особенно тяжелые были на подпорках.
Яблоки не товарного вида, а то и с червячком, тетя Надя по-хозяйски все начисто оприходовала: рядом с домиком были сбиты большие столы, где на солнце сушились нарезанные ломтики яблок. Столов было три — с только что нарезанными, со вчерашними подвяленными и уже почти готовыми сушеными. Яблочный аромат стоял — медовой густоты.
Хозяйка пригласила в домик. Он был маленький — прихожая и две комнатки.
Дома на островах строят из подручных материалов. Стены сбивают из двух слоев деревянных реек, между которыми плотно набивают камыш. Сверху такую стену мажут илом и покрывают известью. Домики получаются легкими, что очень важно, ведь почвы в дельте Дуная шаткие.
Дом из камыша — как термос: летом прохладно, а зимой долго держится тепло.
Бабушка Надя пригласила в свою комнату. Здесь помещалась лишь кровать, печь-полугрубка и небольшой столик, на котором стояла керосиновая лампа. В углу, разумеется — икона с лампадкой.
— А это комната сына, — открыла дверь тетя Надя в другую комнату, немного большую, — Сын живет и работает в городе, но ко мне иногда приезжает. Привозит мне муку, масло, а забирает яблоки и вино.
Комната сына убрана с любовью — на скамейках лежали яркие коврики, вязаные из лоскутков. На полах — полосатые дорожки, также ручной работы. Из-под покрывала выглядывал вышитый край простыни. Сбитые подушки, накрытые ажурной салфеткой, довершали образ сельского дома.
Пенсионерка начала показывать свое хозяйство:
— Зимой готовлю вот на этой печке, а летом — на дворе на дровах. Есть газ в баллоне, но я его экономлю, чтобы сыну не приходилось часто на лодке из города возить.
Из всех благ цивилизации, кроме баллона газа, у женщины почтенного возраста оказался лишь маленький радиоприемник. Благодаря ему островитянка знала фамилию действующего президента Украины. И это все, что она знала. О политической ситуации в стране, коррупционных скандалах и прочем бабушка Надя и не ведала — ей бы с хозяйством справиться.
У жительницы острова — ни холодильника, ни телевизора, ни тем более стиральной машинки, ведь электроэнергии нет.
— Как стемнеет, зажгу керосиновую лампу, посижу, повяжу коврики и спать ложусь, — начала рассказывать хозяйка о своих буднях. — Больше всего люблю утро: воздух на рассвете у нас такой чистый, такой прозрачный — прямо хрустальный! А птицы как поют! Сын меня в город зовет, а я жизнь на острове не променяю ни на что: я здесь выросла, здесь вышла замуж и всю свою жизнь прожила.
В этой ситуации меня больше всего беспокоило отсутствие холодильника у хозяйки — как продукты хранить?
— Я в маленьком котелочке варю обед, потом в тень его ставлю и на ужин доедаю. И так каждый день — свежее варю, — объяснила хозяйка.
— А как же у вас с водой? Ведь водопровода нет и колодец не выкопать — дунайская вода близко.
— А водичку мы из Дуная берем. Она через травочку профильтруется, в ведерке отстаивается — и Бог миловал.
Огород у бабушки Нади оказался немалым. Кроме сада — клубничные грядки, которые отплодоносили в мае-июне, и виноградник сорта ноа — разновидность изабельных сортов, с характерным ярким привкусом земляники. Хозяйка делает вино — две тонны за сезон. На местном рынке «новак» идет по хорошей цене — раскупают туристы как местную достопримечательность. Также идут на продажу яблоки, хозяйка сказала, что за год собирает от двух до пяти тонн — в зависимости от погодных условий.
Конечно, чтобы вырастить тонны витаминов приходится работать весь световой день. Я очень удивилась, когда хозяйка назвала свой возраст — восемьдесят лет. Ни за что не дашь! Вот что значит чистый воздух, физические нагрузки, здоровое питание и ни слова о политике.
Кстати, добрый нрав островитян наложил отпечаток даже на лексику. Суффиксы субъективной оценки жители острова добавляют почти всем существительным: водичка, рыбка, уточка. И никогда не скажут «вода», «рыба», «утка».
Как охотник оседлал дикого кабана
Был холодный и сырой ноябрь. Один из жителей Вилково, владелец моторной лодки, согласился показать мне в дельте рыбацкий стан.
Сев на куски пенопласта, который в эту пробирающую до костей сырость хорошо держал тепло в «точке сидения», мы пошли на моторке по одному из рукавов. Из камышей то и дело вылетали диковинные птицы — и мой провожатый рассказывал о местах их гнездования и повадках.
Каждый житель Вилково — это немного зоолог, этотолог, ихтиолог. Знание флоры и фауны — это фактор выживания в дельте Дуная.
Вскоре лодка подошла к одному из деревянных причалов. Первое, что бросилось в глаза — бревно с огромным топором и куча свежих щепок вокруг, видимо, топили печь. Все вокруг было усеяно костями животных, которые уже побелели от долгого пребывания под дождем и солнцем. «А это что?» — подняла я с земли шершавый обломок кости длиной сантиметров семь-восемь. «Это зуб дикого кабана, — объяснил мой провожатый, — Видите, какой ребристый — все, скотиняка, перемалывает! Если на огород повадится, навредит здорово: он грызет корни винограда, клубники, роет ямы».
Навстречу вышли двое мужчин. Они знали моего спутника, который представил меня, журналиста — и хозяева участка были не против пообщаться. Вообще они привыкли принимать гостей, обычно это небольшие компании мужчин, которые приезжают на охоту и рыбалку.
В домике хозяева еще не успели убрать со стола, а в большом казане были остатки ухи — видимо, недавно уехала очередная группа рыбаков.
У гостей есть возможность остаться на ночь-другую — вдоль стен расставлены старые кровати, на которых можно спать и в одежде. Наловить рыбы, развести костер, насквозь пропитаться дымом, хорошо посидеть, напиться горячей ухи, поднять десять тостов и завалиться на кровать — а кто тебя здесь, в глуши знает? Можно себе позволить расслабиться. И местные жители устраивают приезжим на запрос такой отдых.
Один из самых экстремальных — охота на дикого кабана.
Местные жители от деда-прадеда такие умелые охотники, что могут и в одиночку уложить зверя.
— Кабанчик устраивает лежбище в камышах, его не найти, — начал рассказывать один из охотников, — Поэтому на охоту нужно брать специально обученную собачку. Как только она услышит кабана, бросается в камыш. Кабанчику, разумеется, неприятности не нужны, и он пытается просто убежать. Задача собаки — пока охотник добежит до места лежбища — задержать зверя. Обученный пес всегда держится сзади и кусает зверя за ноги, за хвост и другие места. Тот злится, крутится, но собака увернется. Как только краем глаза собака увидит, что хозяин прибежал и сбросил ружье на плечо, то отскакивает в сторону — и в этот момент охотник стреляет.
Но не всегда все проходит гладко.
— Когда кабана подстрелил, ни в коем случае нельзя спиной к нему поворачиваться, — продолжает охотник под многозначительный хохот товарища. — Месяца два назад я пошел на охоту сам и положил дикого кабана двумя выстрелами, чтобы наверняка. Отвернулся на пару секунд позвать собаку, смотрю — раненый кабан на меня идет! Глаза кровью налились — последний бой. Я понимаю, что ружье уже не успеваю перезарядить. И никого рядом. Откуда силы взялись — я прыжком бросился на спину кабана и намертво вцепился в него руками и ногами. Он брыкается, крутиться — я держусь изо всех сил. Я понимал, что животное ранено и истекает кровью — и только в этом мое спасение. Не знаю, сколько я скакал на том кабане, мне показалось вечность. И вот я почувствовал, что кабан начал слабеть. Из последних сил я нагнул его пятак в болото — чтобы окончательно победить. После этого я еле добрался домой, несколько дней от шока отходил.
Справка «ОЖ»
По количеству взвешенных частиц Дунай занимает первое место в Европе. В каждом кубическом метре воды содержится в среднем 325 граммов ила, а это — 45-65 миллионов тонн в год. Из ила река строит дельту.
Плодородная почва дельты, большое количество воды и южного солнца превращают Нижний Дунай в райское место. Здесь, несмотря на блага цивилизации, с середины XVII века живут старообрядцы. Это потомки донских казаков — участников восстания под предводительством Кондратия Булавина (1707-1709). Подавленные правительственными войсками, повстанцы сначала ушли с Игнатом Некрасовым с Дона на Кубань, а затем в 1741 году под давлением войск часть некрасовцев бежала на Дунай, в Добруджу. Несколько сотен семей обосновались в заросшей камышом дельте.
При нагонных ветрах с моря и весенних паводках место жительства старообрядцев, которых еще называют липованами, затапливалось водой, поэтому жилища, хозяйственные постройки и огороды нуждались в подмостках. Грунт для земляных настилов брали здесь же, прокапывая вокруг участков каналы. Так появилась целая сеть водяных улочек и переулков, которые служат, во-первых, границей между земельными участками хозяев, во-вторых, проходами для лодок.
