В XIX веке в Одессе выходило более 200 газет и журналов, которые печатались на всех «одесских» языках — русском, украинском, немецком, французском, иврите, идише. А имена многих репортеров были известны всей стране. Их придирчивый взгляд и острый язык вывели одесскую журналистику на одно из первых мест в империи. О них мы и хотим вспомнить сегодня, в День журналиста Украины.
Антон Ловенгард: из полицейского протокола создавал детектив
В газетах позапрошлого века в основном печатали местные и международные новости, фельетоны на злободневные темы, рецензии на спектакли гастролирующих трупп. Обилие периодических изданий в Одессе порождало серьезную конкуренцию, и издатели старались «заманить» к себе тех репортеров или, как их называли, беллетристов, чьи репортажи были самыми острыми и читаемыми. Среди сотрудников одесских газет были настоящие мэтры пера, имена которых начинающие журналисты произносили с придыханием. Одним из таких легендарных одесских репортеров был Антон Ловенгард.
Его отец, Сигизмунд Ловенгард, был отставным офицером, которого каким-то ветром из Австрии занесло в Одессу. Здесь в мае 1875 года и появился на свет его сын Антон. Еще в юности его обуяла «охота к перемене мест», и в 18 лет Антон отправился в пешее путешествие по Италии, Египту, Сирии и Турции.
Набравшись впечатлений, Ловенгард вернулся в Одессу и стал писать для городских изданий. Начинал он репортером криминальных новостей, писать о которых считалось непрестижным, поэтому в отдел полицейской хроники спроваживали самых бездарных. Ловенгард, который «давал» полицейскую хронику много лет, обладал несомненным талантом, но при этом был совершенно лишен тщеславия. Работа полицейского хроникера была невыносимо скучной, и чтобы выцарапать из протоколов хоть несколько живых строк, репортеру приходилось призывать на помощь всю свою фантазию. Ловенгард, у которого фантазии и воображения хватило бы на двоих, умудрялся создать из протокола маленький детективный шедевр.
У Ловенгарда была давняя мечта — работать рядом с кораблями и морем. В 1921 году, когда репортеру было уже 46 лет, он увидел один из первых номеров газеты «Моряк» и отправился в редакцию устраиваться на работу. С этого момента Ловенгард буквально поселился в порту. Он изучил все, что можно было изучить в порту, знал историю каждого корабля, каждой тумбы на причале. Его морские очерки стали печатать лучшие одесские газеты, а сам журналист получил прозвище Летописец. Так его прозвали биндюжники и моряки, которые души в нем не чаяли. На фоне бойких и хамоватых одесских репортеров Ловенгард казался аристократом — при разговоре даже с последним босяком он снимал шляпу и обращался к собеседнику на «вы».
Ловенгард был дружен с Короленко, Паустовским и Куприным. Умер известный репортер, когда ему было едва за пятьдесят. Промозглой и сырой одесской зимой, когда он тащил на третий этаж ведро с водой, его сердце остановилось…
Барон Икс: редакторы боролись за его фельетоны
Другой одесский журналист, Семен Герцо-Виноградский, который писал под псевдонимом Барон Икс, удостоился звания «короля одесской журналистики». Он был родом из Бендер, окончил юридический факультет, работал судебным следователем, а позже стал писать для «Одесского вестника». Его фельетоны, язвительные и резкие, пользовались большим успехом у читателей.
Еще студентом университета Герцо-Виноградский проникся сочувствием к революционерам и позволил устраивать собрания народнических кружков у себя в квартире. Когда «борцов за свободу» арестовали, Герцо-Виноградского сослали в Красноярск. Но на его счастье через год к власти пришли сторонники либеральной политики, и журналист смог вернуться в Одессу.
Зато цензоры либерализмом не отличались, поэтому темы приходилось выбирать очень осторожно. Безопаснее всего было писать о погоде, внешней политике и театре, и Герцо-Виноградский стал писать об искусстве. При этом он умудрялся затрагивать «запретные» стороны жизни, а благодаря отточенному языку и неподражаемой иронии его материалы становились бестселлерами. За то, чтобы печатать фельетоны Барона Икс на страницах своих изданий, боролись редакторы всех городских газет.
Герцо-Виноградский был большим франтом, и на улице появлялся не иначе как во фраке и цилиндре. При этом он отождествлял себя с Дон Кихотом, был максималистом и романтиком. Однажды, поссорившись со своим другом, Барон Икс расстрелял его фотографию из пистолета, и отправил ему письмо: «Ты для меня более не существуешь. Я тебя убил».
Герцо-Виноградский работал в одесских изданиях более четверти века. Все, о чем он писал, пропускал через себя, и это сказалось на его здоровье. К концу жизни он превратился в немощного старика, который уже не мог написать даже коротенькой заметки. Один из его знакомых, с которым он много лет воевал на страницах одесской прессы, выхлопотал ему почетную пенсию от Академии наук. Принимать ее Герцо-Виноградский отказался, считая подачкой, и друзьям с большим трудом удалось убедить его, что он заработал эти деньги.
Рассказ «Гамбринус» появился благодаря Ловенгарду
Как-то в кафе Фанкони к столику Александра Куприна подсел один из одесских газетчиков — «среднего роста, с небольшими усиками, бородкой и грустными глазами». Это был Ловенгард. Писатель очень обрадовался, увидев его, и стал эмоционально рассказывать посетителям, что именно Ловенгард познакомил его с Сашкой-музыкантом из «Гамбринуса» и рассказал историю знаменитого одесского скрипача. Лицо Ловенгарда озарилось счастливой улыбкой, и он, волнуясь и страшно картавя, произнес: «Это единственное, чем я горжусь в жизни, Александр Иванович».
Ранее мы рассказывали о том, где и как в Одессе готовят журналистов.
