Земельная лихорадка

Закон по осени читают

О продаже земли много говорили еще в конце девяностых-начале нулевых. Вот и я тогда писал: будет у земли собственник ‒ станет она эффективной.

Почему так считал?  Помнил свои встречи со стариками, когда начинающим журналистом работал в  сельхозотделе «районки». Там, в Придунавье, старожилы «не для печати» рассказывали о былом плодородии: до  сорокового года, «при румынах», бессарабские земли были частными.

А после распада Союза, во время  простых, как казалось, решений, мы не очень-то и представляли себе подводные течения при переходе украинской земли в крестьянские руки.

Когда несколько десятилетий назад Верховная Рада  заявила о продаже, в постановлении  «О земельной реформе»  оказались пробелы. Из-за них рынок  до сих пор и не сформировали. Часть аренды ушла в тень, а часть угодий не получила четкого правового статуса.  И по сей день действует мораторий не только на продажу земли, но и на земельный кадастр.

При этом доля аграрного сектора в нашем ВВП выросла почти до 20 процентов. Да и вообще два последних  десятилетия сельский сектор растет быстрей других. Потому что в триаде хозяйств – семейном, фермерском и крупном агропромышленном ни у кого нет «контрольного пакета акций». Поскольку сектора эти ‒ в равных пропорциях.

Таким положением дел не могут похвастать другие страны, где преобладают или мелкие фермеры, как в Польше, или крупные агрохолдинги, как в Аргентине.

Но вот некоторое время назад украинский Президент заявил, что осенью 2020-го  наши земли выйдут, наконец, на продажу.

Это значило, что в стране не только выполняют настоятельную просьбу Международного валютного фонда, не только завершают затянувшийся экономический шаг, но и меняют весь аграрный уклад, открывая нашему сельскому хозяйству новый путь.

Однако, когда Кабин представил  аграрному комитету Верховной Рады земельный законопроект, он вызвал у селян немалое возмущение. И мои консультанты, с которыми обсуждал эту тему, говорили, что земельный рынок – дело непростое. Важно в спешке не наломать дров.

Рыночное Ватерлоо?

Рынок земли для нашего Президента  может оказаться тем, чем стало для Наполеона Ватерлоо. Ведь, по сути, Владимир Зеленский идет против воли избирателя. Поскольку три из каждых четырех жителей нашей страны ‒ против снятия моратория на земельную продажу.

И главная беда не в том, что люди против. Если бы такая реформа шла им на пользу, то  ее правильность можно было бы до них донести.

Однако, похоже, помимо открытия рынка,  политики иные задачи и не ставят. «В других странах, говорят они, такой рынок есть, значит, нужен и нам».  Зачем? Так Стадвелл же все объяснил.

Но давайте разберемся, что о рынке земли известный аналитик  писал?

Первая задача ‒ это борьба с безработицей на селе. Основной акцент ‒ на мелких фермеров. Чтобы у каждой сельской семьи был свой участок. Чтобы обрабатывая, зарабатывали на нем. Чтобы у людей была работа, а не 15-20 человек находились в найме у одного латифундиста.

Вторая  ‒ повышение продуктивности. Мелкий фермер не будет сеять у себя пшеницу, так как участок слишком мал, да и урожая ему не хватит для жизни. Потому фермер выращивает овощи, ягоды, живность. Словом, займется тем,  что принесет ему больше денег. А если еще свою продукцию станет экспортировать, то доходы могут быть в десять раз больше, чем от пшеницы.

Третья ‒ платежеспособность людей, что стимулирует другие отечественные отрасли.  Экономике выгодней, если два миллиона человек получают по 50 тысяч долларов в год, чем 100 человек по одному миллиону долларов.

А что у нас? Сама-то идея рынка построена на сомнительных допущениях: земля станет товаром, и ее можно будет оставлять в залог.  И вырастут инвестиции в землю, что повысит ее урожайность.

Но разве земельный рынок сам по себе привлекает инвесторов? В Польше, Словакии, Чехии, да и вообще в любой развитой стране иностранные инвестиции в сельхозпроизводство не превышают одного-двух процентов всех инвестиций.

А инвестиции в покупку земли на самом деле оказываются  простой ее перекупкой. Тут понятны опасения, что земля наша окажется у иностранцев. Но как там, за рубежом, разбираются с этим? Скажем, француз может купить землю в Польше. Но при условии, что будет на ней работать. У нас же предполагают освоить законные лазейки для скупки  украинской земли иностранными бизнесменами.

А какой толк от земельного залога, если стоимость гектара одна-две тысячи долларов? Разве можно с такого залога начать фермерский бизнес? Да и захочет ли банк возиться с мелкими кредитами, если кредиты беззалоговые  за считанные минуты дает на суммы такого же уровня?

Кадастр на плаву 

Если верить статистике, то в селе у нас в стране живет лишь каждый третий. И число сельчан неизменно сокращается. Однако, пойдя  против этого течения, один мой приятель несколько лет назад сменил одесскую свою квартиру на дом в дальнем селе. И теперь вместе со своими овощами и ягодами решил «выращивать»  и киловатты. На тридцати его сотках нашлось место для солнечных батарей. По популярному ныне «зеленому тарифу» это обещает некую прибыль. Однако при оформлении документов обнаружил, что сосед «откусил» у него часть участка. Почему у одной земли оказались сразу два владельца? Потому, что приезжие «специалисты» так лихо измеряли в селе наделы, что листы с их замерами плавали в ставке. Чего-чего, а самогона в тех краях хватает.

Понятно, с запуском земельного рынка потребует уточнений не одна межа. И легко представить, сколько всевозможных «косяков» выйдет наружу.

Так что, поедем поездом, а вагоны соберем на ходу? Или все же прежде подготовимся к дороге?

Разумеется, подготовки требует не только Земельный кадастр, но и вся сельскохозяйственная сфера.

Помню, несколько лет назад, в 16-ом, картофеля в нашей стране собрали на треть больше прежнего,  а сахарной свеклы, бобовых и зернобобовых ‒ больше, чем наполовину.

Но с учетом  расходов на технику и горючее нередко сбор большого урожая  невыгоден, поскольку выручки от продажи не хватит, чтобы эти расходы покрыть. А крупных складов для хранения такого товара подчас катастрофически недостает. И потому зимой в Украине мы покупаем фрукты и овощи из теплых стран вместо того, что сгнило на наших полях.

Между тем в Польше есть специальные кредитные программы, компенсации процентных ставок. Там образовали треугольник «банки – переработчики – фермеры». Последние выращивают, переработчики берут в банке кредиты, чтобы рассчитаться с фермерами.

А  у нас  банк стороной такого устойчивого треугольника не стал. Нет в нашей стране и приемлемого налогового климата, как и  других условий, чтобы сельскохозяйственное сырье шло на переработку.

Не случайно земельный законопроект вызвал скандальную волну.   Читая его, я не увидел ограничений в землепользовании. Что на руку лишь крупному аграрному бизнесу. Для него нет важнее того, что идет на экспорт. Хотя известно, что  аграрный сектор эффективен, если опирается на среднего производителя. Как, например, в Венгрии, Польше и Франции, где максимальный надел ‒ 300 гектаров. И в Европейском законодательстве права, как на аренду, так и на покупку земли у юридических лиц нет. А у нас ‒ хватай, кто хочет.

Земельное агентство во Франции, агентство сельскохозяйственной недвижимости в Польше, земельный комитет в Венгрии. А в Украине? В Украине ничего подобного нет. Словно в самом деле не понимаем, что со снятием моратория на продажу нам крайне важна структура, которая станет контролировать земельный оборот.

И еще. Закон вовсе не предусматривает хоть какое-то финансовое учреждение, которое обеспечит долгосрочное, льготное кредитование средних аграриев для покупки земли. Скажем,   похожее на американское агентство для поддержки земель малых и средних фермеров.

… Да, перемены нужны. Но неужели хотим закопать их в землю?

Фото: facenews.ua