Давняя знакомая по общественной работе, беспокойная, всегда куда-то спешащая Галина Ивановна, увидев меня, восторженно поделилась: «Виктор Иванович! У меня сейчас прекрасное настроение». – «Что случилось? Пенсию увеличили, иль тарифы снизили?» – спрашиваю я. «Да полноте вам. В соседнем дворе военный оркестр устроил концерт. Моряки! И в честь кого бы вы думали? Для ветерана-фронтовика в день рождения.
Они играют «Прощай, любимый город, уходим завтра в море…», а он стоит на балконе и слезу утирает». – «Галина Ивановна, я там был. Так нынешние наши морские пехотинцы решили чествовать полковника в отставке Ивана Трофимовича Кулибабу. Он воевал с фашистами в прославленной морской пехоте. Скоро отметит свой столетний юбилей». – «Вот это да! Я и не знала, к моему стыду, а вы с ним знакомы?» – «Давненько. Он, без преувеличения, личность высокодостойная».
Когда Галина Ивановна помчалась (иначе не скажешь) по своим неотложным делам, я невольно начал вспоминать о встречах с Иваном Трофимовичем, и решил хотя бы вкратце рассказать читателям о его вековой судьбе. Ведь, согласитесь, уже то, что он дожил до поистине знаменательного юбилея и почитаем многими людьми, можно назвать подвигом, из легендарных.
Помогли жажда жизни и молодость
Иван Трофимович никогда не преувеличивал своих заслуг. А на мою просьбу дать советы о том, как стать долгожителем, ответил:
– Каких-то рецептов на этот счет не имею. У каждого жизнь ведь складывается по-своему. Скажу только, не надо жаловаться на судьбу по всякому поводу и без повода, а надо строить ее храм самому. Делами. И не злыми, а добрыми. Как говорится, складывать по кирпичику. А замес для кладки готовить из чистой совести. Тогда судьба и будет благосклонной и даже счастливой.
При встречах мы непременно вели речь о фронтовых буднях ветерана.
– В бою, – говорил он, – особенно на передовой, решения принимались ежеминутно, а то и ежесекундно. Главное – уничтожить фашиста, а не самому выжить. И если это удавалось, значит, можно было считать бой выигранным, и уж потом поразмышлять над тем, что и как складывалось в ходе схватки. За счет чего одолел гитлеровца под пулями и осколками, а то и в рукопашной. Много таких боев было и все помнятся.
Разве можно забыть, когда с горсткой бойцов пришлось стоять лишь с винтовками да несколькими, на вес жизни и смерти, гранатами против танков, рвавшихся к Цемесской бухте. Подкрепления ждать неоткуда – наши, закрепившиеся в селе, начали отход на новые позиции, когда загорелись хаты от зажигательных снарядов. Управление нарушено, а фашист прет напролом, почувствовав превосходство в силе. Выход? Или неизбежный плен, смерти подобный, или, отстреливаясь как-то, добраться до бухты и попробовать переплыть ее. На том берегу – свои. Быстрыми перебежками, а где и ползком, добрался к воде. Вместе с незнакомым солдатом соорудили плотик из трех бревен и, гребя руками, под обстрелом поплыли в неизвестность. Каким чудом удалось тогда добраться до берега, Иван Трофимович до сих пор не может себе представить. Считает, что помогли жажда жизни и молодость.
Их, полумертвых, перемазанных мазутом, полуголых, подвергли проверке, затем принесли керосин, чтобы отмылись. После этого, выдав поношенную одежду, брошенную эвакуировавшимся госпиталем, отправили на переформирование. Кулибаба попросился в свою родную 83-ю отдельную бригаду морской пехоты Черноморского флота, которая впоследствии станет дважды Краснознаменной, ордена Суворова и будет удостоена почетного наименования Новороссийско-Дунайской.
Храбрость без пафоса
Показывая документы, подтверждающие храбрость и отвагу Кулибабы, проявленные в боях, воспоминания военачальников, повествующих в разного рода публикациях и о его мужестве, он просил:
– Меня не надо славить. Я только хочу, чтобы молодые люди узнали, какой ценой нам досталась победа над проклятым фашизмом.
Он, порой умолкая, чтобы проглотить набежавший от волнения комок в горле, рассказывал о том, как оно было на самом деле на той, для многих теперь уже далекой войне.
За сентябрьскими окнами не по-осеннему солнечный, теплый день. Стекла скрадывают мерный гул «мерседесов», «вольво», «джипов», «жигулей»… И мне вначале трудно перенестись туда, на Малую землю, где воевал бывший морской пехотинец, сидящий передо мной, украшенный благородной сединой. Простыми, без пафоса, словами он поясняет мне, как это вдруг небо темнеет от налета армады крестатых «юнкерсов», как рвет ушные перепонки вой снарядов и мин, дрожит и плавится каменистая почва от разрывов бомб. И как потом, когда наваливаются на траншеи цепи по графику позавтракавших, и непременно со шнапсом, гитлеровцев, вдруг оживают наши огневые точки там, где, казалось, ничего не могло выжить. Фашисты, педантичные во всем, не смогли учесть того, что оборонявшиеся во время налетов авиации и артобстрелов выдвигались почти вплотную к их переднему краю, который они обозначали зелеными ракетами, и уклонялись частично от беспощадного огня. Хитрость и смекалка, вроде бы, не ахти уж и какие, а дорогого стоили.
О боях на Малой земле под Новороссийском написал не только Леонид Брежнев, возглавлявший в ту пору политотдел 18-й армии. Иван Трофимович показал мне мемуары бывшего помощника начальника разведки 83-й отдельной бригады морской пехоты контр-адмирала Григория Петровича Бондаря «Уроки мужества», руководителя тыла на Малой земле контр-адмирала Ивана Сильвестровича Шияна. Полковой комиссар Федор Васильевич Монастырский подарил книгу «Земля, омытая кровью» с надписью: «Дорогому боевому другу – храброму однополчанину И. Кулибабе».
Позаботился ангел-хранитель
Храбрость Кулибаба проявил и 9 февраля 1943 года, когда первым прыгнул с катера в ледяную воду штормящего моря, под градом пуль пробрался к берегу и открыл ответный огонь. И когда семь месяцев вместе с однополчанами оборонял плацдарм, который немцы, со страхом ожидавшие «бюль-бюль» в Черном море от «черной смерти», называли «новороссийской занозой». В одном из боевых донесений читаю строки: «В боях за расширение плацдарма на Мысхако отличился политработник И.Т. Кулибаба». К тому времени он уже стал младшим лейтенантом, а когда после очередного ранения попал в госпиталь, пришла весточка, что ему присвоено очередное воинское звание лейтенант. До сих пор носит мужественный малоземелец осколки в теле.
– Вы читали «Малую землю» Брежнева, Иван Трофимович?
– Да. Очень внимательно.
– Что в ней правда, а что ложь?
– Лжи там нет. Есть определенный идеологический муляж. А главная правда та, что не было метра Малой земли без пуль и осколков, не попадавшего под обстрел. Только 17 апреля на наши позиции 1500 самолетов сбросили 2300 бомб. Это правда. Однажды я приготовил обед и перебежками подался в тыл батальона, чтобы жидкости какой-нибудь раздобыть. Ведь не хватало даже воды. Нашел матроса с костылем у бочки с чачей. Отпустил он мне норму, и я заспешил к своей яме, где ждала банка тушенки. Добрался, а моей ямы нет, только кусок банки блестит. Мина шмякнула по моему обеду. Вот тогда я и начал по-настоящему верить в Бога и в своего ангела-хранителя. Они и сегодня ведут меня по жизни.
Отцовский наказ
Иван Трофимович гордится тем, что освобождал от фашистов и Одесщину. 22 августа 1944 года он, морской пехотинец, форсировал Днестровский лиман у города Аккерман. Его родная десантная бригада морской пехоты обеспечила плацдарм на западном берегу основным силам, преследовавшим отступающего противника.
После войны Иван Трофимович окончил военную академию бронетанковых войск и проходил службу на различных должностях. Такой выбор одобрил отец, Трофим Михайлович, познавший цену солдатского пота еще при службе царю и Отечеству в знаменитом Измайловском гвардейском полку, а затем прошедший с боями до Берлина огненными дорогами Второй мировой. Провожая сына на службу ратную, он сказал: «Не посрами чести воинской, служи верой и правдой родной земле!». Такой же наказ давал ношам и сам Иван Трофимович во время их проводов на армейскую службу. И тем молодым морским пехотинцам, которые пришли поздравить его с днем рождения, он дал наказ верой и правдой служить Украине.
Полагаю, что и вышеизложенного достаточно, чтобы в канун столетнего юбилея высказать искренние слова благодарности Ивану Трофимовичу, Человеку с большой буквы и пожелать ему еще многие лета.
Виктор Мамонтов, полковник в отставке
