Инесса Шегай – руководитель комьюнити «Мальва» для украинцев в Бухаресте. Сложно представить, как мама двух детей «выгребает» в этом водовороте событий и эмоций, но за два года из растерянной беженки она переросла в целеустремленного руководителя с выстроенными планами на случай А, В и С. Правда, ее война началась в 2014-м…
Эту хрупкую девушку с раскосыми глазами в Бухаресте и даже за его пределами знают практически все украинцы и многие румыны – от Парламента и Посольства до семей, что оказались здесь только вчера. Без ее участия не обходится здесь ни протест под дипмиссией оккупантов, ни ярмарка по сбору средств на ВСУ, ни отправка гумконвоев, ни развивашки для детей-переселенцев.
Победа, ненависть, прощенье
Она отвергает чувство вины решительно: увезла мальчишек, потому что среди своих социальных ролей – гражданин, патриот, мать – ответственность за детей считает в жизни главной. Но морального облегчения эта позиция не приносит. Потому что всегда, даже впахивая на износ, кажется, что ты делаешь мало.
Инесса Шегай
Здесь над головой ничего не летает. Но, когда дома происходит очередной жуткий обстрел, когда узнаешь, что кто-то ранен, погиб, пропал, – все, что ты делаешь, кажется каким-то мелким, недостаточным.
Этим состоянием делятся все волонтеры-переселенцы. Я помню, что те же самые чувства «нахлобучивали» и дома. Но в эвакуации они в разы сильнее.
«В какие-то моменты начинаешь сходить с ума, спать не можешь, бесконечно листаешь каналы, убиваешься просто. Я, несмотря на все, что происходит, учу себя не ненавидеть. Но каждый раз, когда умирают дети, мирные люди, я понимаю, что я ненавижу, что я желаю всем, кто это допустил, самого ужасного. К нам очень много маленьких деток ходит. Каждый второй с каким-то диагнозом, каким-то расстройством. Дети в 16 лет с инсультами и инфарктами – это все последствия войны. Я их всех вижу в мирных условиях – травмированные дети, травмированные люди. Если нас не убили, мы выжили, мы все равно все ранены. Я не прощу поломанные жизни и эти травмы. В такие моменты важно, что мы здесь не одни, у нас есть какие-то психологи, которые нас за уши из этого бесконечно вытягивают», – признается Инесса.
То, что она сумела сделать в чужой стране, под силу не каждому. Даже не потому, что сложно эмоционально и технически, а просто мало кто б замахнулся на такой вираж. Но пани Шегай в принципиальных вопросах несокрушима и категорична. Как и в определении «Перемоги»:
«Это когда мы вернем себе все свои территории до последней. Внутри я даже смирилась с тем, что, возможно, чтобы вернуть Донбасс, где уже половины городов просто нет, придется лишиться еще чего-то. Война – это всегда разрушение. Но, если мы не вернем себе территории, все эти жертвы – наши военные, все гражданские – за что? Если просто пойти на переговоры, простить и забыть, это же будет бесконечно продолжаться!».
Дважды бежавшая
Инесса – этническая кореянка – родом с Донбасса. Ни ее родители, ни их родители на исторической родине никогда не жили и давно ощущают себя больше украинцами, чем корейцами.
До 22 лет девушка работала в ресторанном бизнесе администратором, кассиром, официантом. А потом на ее землю пришли «асвабадители», и семья сбежала в Одессу. Говорит, переселенцу без прописки найти работу было очень сложно, донецких не брали никуда, а им с мамой и маленьким сынишкой очень нужны были деньги. Пришлось менять профиль: два года торговать на Привозе и на Новом рынке, где можно было в тот же день получить расчет.
А потом Инесса уехала в Южную Корею, где тоже перепробовала всяческие сферы и предприятия. Говорит, там нравилось многое, но чуждый менталитет не способствовал интеграции. На земле предков она прожила полгода, встретила своего второго мужа и рожать вернулась домой.
В декрете, чтоб была какая-то занятость и доход, продавала корейскую косметику. А потом вновь пришли «асвабадители». Только жилье теперь было съемное, муж работал у себя на родине, в Америке, детей было уже двое, а прежний опыт подсказывал, что это все не закончится через неделю. Спешно собрались и выехали. Было страшно.
«Последствия оккупации я уже видела в 2014-м. Хотя тогда не было военных действий, и это несравнимо с тем, что происходит в Украине сейчас. Но я видела, какими становятся люди, когда экономика рушится, и набирает обороты криминал. Вокруг неразбериха, у людей нет никаких прав, и ты не знаешь, что ожидать от человека напротив. А второй момент – я не могу даже слышать сирену. У меня начинаются панические атаки, я теряю разум, не понимаю, как защитить детей. Мы несколько дней просидели с мальчиками в коридоре, и я поняла, что я не готова смириться с таким детством для моего малыша, чтобы он это все испытывал и переживал».
Ирония судьбы
Выбор места переезда оказался случайным. На самом деле вся семья, включая сестру, хотела в Азию, к родственникам. Но в Киеве Посольство Южной Кореи закрылось, и нужно было выехать в ближайшую страну Европы, где оно есть – в Польшу или Румынию.
К тому времени все знали, что на польской границе безумные очереди, и женщины решили сначала выехать по религиозной линии в Молдову, где помогали всем, кто обращался. Пасторы южнокорейской церкви из Одессы встречали там украинцев и размещали в большом доме:
«Моя подруга 1 марта выехала без проблем. А на следующий день под Паланкой мы встали в очередь на 11 км и решили идти пешком – мама, моя сестра, я и двое моих мальчиков. Я, наверное, никогда не забуду этот переход, потому что нас много, нам легче было морально, но рядом были одинокие женщины с младенцами, без колясок, с чемоданами, дети падают, плачут, пожилые люди идут пешком – очень удручающе все. Но больше всего впечатлился мой 12-летний. Он шел, смотрел на всех этих людей и плакал. И мне было очень его жалко, потому что второй раз в жизни он был вынужден уезжать из дома».
Они провели в доме при церкви меньше недели, а потом взяли билеты на автобус в Бухарест. Оставаться в Румынии жить никто не планировал, жилье сняли на неделю: «Вокруг паника, только открылся Ромэкспо (место гуманитарной помощи и регистрации украинцев, – авт.), где не было еще никакой системы – огромный зал, где валялась куча всего. Я предложила свою помощь и потом просто не смогла уже уехать, потому что здесь для волонтеров было чрезмерно много работы. Мама с сестрой уехали, а я осталась и пообещала, что подтянусь через 2-3 месяца. Потому что, когда виза открывается, ты должен выехать в течение 90 дней. Но я так и не уехала никуда».
Волонтерская круговерть
Кроме Ромэкспо Инесса подписалась в Фейсбуке на группы помощи украинцам, где спрашивала, какая нужна помощь. Спустя месяц из подобных ей украинцев-волонтеров организовалось комьюнити, которое позднее обосновалось в местном Арт-хабе – пространстве с галереей и небольшим кафе, где проводили бесплатные занятия для украинских детей.
Младшему – Лиаму – тогда было 3,5 года, он очень тяжело адаптировался, не отходил от мамы ни на шаг. Приехали в Арт-хаб, а он не хочет заходить. Так и стояли вдвоем под дождем, плакали, как в каком-то фильме. А потом логопед-дефектолог, что занималась с детьми-переселенцами, увлекла малыша, и ребенок стал туда ездить с удовольствием.
Мама предложила себя в качестве переводчика и ведущей спик-клаба, потому что у большинства наших женщин не было разговорных навыков английского. Очень скоро хаб стал мал для всех украинцев, кто туда ходил.
Там было все – от развивашек для малышни до арт-терапии и зумбы. Комьюнити выросло из размеров помещения и начало поиск нового места.
«Нашли мормонскую церковь, которая предложила свою территорию, включая футбольное поле. Обрадовались, запаковали вещи, подготовились к переезду… а они в последний момент отказали. Наш «скарб» завис в автомобиле, а все свои занятия мы проводили в парках, пока не познакомились с волонтерами из бухарестского аэропорта. Например, с Леной, уроженкой страны 404. Она с 1996 года жила в США, а после 24.02.22 стала собирать деньги в Америке, прилетела в Бухарест и курировала вылеты наших людей в разные страны. Это русскоговорящее комьюнити в Штатах, в Австралии, в Канаде собрали 20 000 долларов, отправили их на счет местной организации, чтобы мы могли через них снять себе помещение. Вот так появился центр «Мальва». Мы рассчитывали на какую-то комнату, а обрели целый дом в 140 квадратов. И первое время стулья-столы нам приносили обычные румыны. Спрашивали, что надо, закупали и привозили. Потом уже подключились организации», – рассказывает руководитель хаба.
Но «Мальва» не была юридическим лицом, поэтому речь шла только о закупках, занятия около года велись бесплатно и без зарплат. Слава Богу, тогда было очень много помощи для украинцев – ваучеры на еду, выплаты по программе, от ООН и Красного Креста. Можно было и жить, и достаточно неплохо кормить детей.
В ноябре 22-го Инессу и еще пятерых переселенок оформили на договора в ЮНИСЕФ. И до лета они снова смогли безболезненно вести свою деятельность в полном объеме. Тогда же на «Мальву» вышла большая организация CORE, которая спонсируется американским Красным Крестом. Их директор заверила, что они готовы помогать центру, поддерживать, платить украинцам зарплаты, нанимать их на работу, чем-то обеспечивать, но «Мальве» нужны документы, чтобы можно было заниматься этой деятельностью, независимо от того, как будут меняться этапы интеграции.
«Мы боялись этого, потому что понимали, что документы – это ответственность, это привязывает тебя к месту. И не была понятна система, как это все работает. Мало того, что новая страна, так еще и некоммерческая организация. Мы привыкли, что вся проектная деятельность, связанная с благотворительностью и помощью, всегда рассчитана на сроки от 3 до 6 месяцев. Ты так и живешь – знаешь, что на этот период у тебя все есть. А что будет потом – непонятно. Уже в 23-м году мы увидели, что в каких-то местах сократилось финансирование, закрылись программы, потому осознавали, что рано или поздно закончится все, и от нас будут ждать самостоятельности и независимости. Не только от «Мальвы», в принципе – от украинцев. Мы же не можем бесконечно жить в режиме ожидания помощи извне», – поясняет свой следующий этап Инесса.
Королевское предложение
Основательница «Мальвы» похожа на ртуть: она ежечасно в поиске идей и источников финансирования для своего детища. Видит ли она какие-то сны, кроме рабочих, история умалчивает. Но с новыми «волнами» интеграционных «штормов» хаб справляется, не отклоняясь от курса.
Одним из своих «якорей» Инесса называет местную организацию, с первого дня вторжения помогающую украинцам именно в Украине. Они возят гуманитарные грузы, продукты, медицину – все.
Члены королевской семьи создали юрлицо 8.02.22 с целью восстановления культурного наследия Румынии. А стали заниматься Украиной. И это были единственные люди, которые, привозя в хаб огромное количество еды и гигиены, не просили для своих отчетов паспорта и фотографии бенефициаров, как это принято у всех остальных.
«И я поняла – вот мои люди, которые понимают все. В январе они предложили нам и финансовую помощь, благодаря чему мы увеличили команду до 15 человек. Это было так круто, что можно обеспечить рабочими местами специалистов! У нас той зимой в месяц было свыше 2000 посетителей. И именно королевские потомки, мама и сын – на самом деле очень простые люди, лучшие из всех, с кем я столкнулась – предложили мне полное сопровождение с открытием ассоциации, потому что они тоже понимали, что рано или поздно нам придется все делать самостоятельно», – говорит украинка.
«Мальва» эту помощь приняла, и с января 23-го года хаб начали оформлять официально. У монарших особ есть юрист, бухгалтерия, они в курсе нюансов законодательства, поэтому уже в апреле наши переселенки получили от госорганов положительный ответ. Но вся процедура длилась до сентября прошлого года, а королевские юристы сопровождают «Мальву» по сей день.
Образ жизни и мечты
Инесса Шегай не считает «Мальву» работой. Здесь для нее второй дом. Но с пониманием, что он существует лишь до тех пор, пока это необходимо. Сегодня новых переселенцев почти нет. Зимой 23-го года постоянно приезжали люди с Херсона, с оккупированных территорий, бежали от блэкаутов, потом из затопленных домов.
Сотрудники центра старались со всеми лично пообщаться, давали какие-то хотя бы базовые наборы гигиены, продуктов, чего-то необходимого. Сейчас легче, потому что так или иначе за два года все семьи, всех детей, все сложные ситуации сотрудникам центра известны, существует общая база нуждающихся по Бухаресту.
Основательница хаба считает, что суперсложных кейсов в Румынии не так уж и много. Те, кому не хватало средств, каких-то сервисов, знаний, услуг, вернулись домой или рискнули переехать еще дальше. Сама же она признается, что с февраля 22-го все время думает: если что-то запланировать, возможно, что-то страшное произойдет опять. Поэтому и возвращение в Украину видит, как в дымке.
«У меня там живет сестра, но она замужем, у них своя семья. Я люблю очень сильно Одессу, одесситов, которые меня очень хорошо приняли, а понимаю одно: мои дети, мама здесь со мной. Мы уже 10 лет не знаем, что с нашим домом под Енакиево. И там все настолько изменилось, что я не общаюсь там ни с кем, это совершенно другие люди, у них абсолютно другой взгляд. Я как-то смирилась, что завтра я туда не поеду, а сколько это будет продолжаться – никому не известно. Первые четыре года было бесконечное «ну вот летом, осенью, на Новый год, на Пасху». А сейчас я стараюсь себя этим не раскачивать. Я поеду туда 100%. Вернусь ли жить – не знаю. Потому что дети растут. Это самое большее, что отрезвляет: я понимаю, что их жизнь идет, надо учиться и обретать профессию там, где выпало жить. Даже если мы уже завтра победим, мне все равно придется здесь все закрывать, у детей учеба, это все какой-то процесс, и непонятно, насколько скорым и простым он будет», – констатирует переселенка.
Но во всем этом кошмаре есть и очень важное осознание, добавляет она. На чужбине выяснилось, что украинцы стали более человечными, поддерживающими, теплыми.
В торговле или ресторанной сфере посетители раздражали даже своим присутствием. Тогда она не представляла, что можно бескорыстно их любить, часами сопереживать просто за то, что они выжили. И не думала, что когда-то с искренним терпением будет работать с таким огромным количеством людей:
«Я очень сильно надеюсь, что это не индивидуальный опыт. Но это, правда, необъяснимое чудо, когда люди, которые полгода дома бесконечно страдали и плакали, встают и начинают что-то сами делать, вести за собой других. Только это, наверное, как-то спасает в этой всей кошмарной ситуации. И мне хотелось бы попросить всех нас больше понимать друг друга, что ли. То там, то здесь видишь одновременно и выгорание, и какую-то странную конкуренцию во всем. Вот этого всего не должно быть, мы не для этого столько пережили, не для этого с нами такое страшное случилось. Мы ведь не знаем, будут ли еще войны в нашей судьбе. Хочется больше доброты, сопереживания, хотя бы начать растить это в себе. Возможно, тогда что-то поменяется и в мире».
Натали ШЕСТАКОВА
Фото из Фейсбука Инессы Шегай
Материал создан при участии CFI, Agence française de developpement médias, как часть Hub Bucharest Project при поддержке Министерства иностранных дел Франции
