Из Одесского порта все морские пути к хлебным гаваням Европы и Леванта проходили, естественно, через черноморские проливы — Босфор и Дарданеллы. Поэтому дальнейшее благоденствие Южной Пальмиры зависело от должной организации постоянного судоходства между Одессой и Константинополем.
Установить регулярное морское сообщение с тогдашней турецкой столицей на «надежной основе» можно было только при помощи пароходов. Эту очевидную истину и принялся рьяно отстаивать в «верхах» столичного Санкт-Петербурга назначенный в 1823 году на должность губернатора края граф Воронцов. Однако чтобы продвинуть саму идею пароходного дела, Михаилу Семеновичу приходилось преодолевать известную косность мышления в высших морских и правительственных кругах.
К примеру, с 1827 года начальником Главного морского штаба состоял князь Александр Сергеевич Меншиков — одна из культовых персон Санкт-Петербургской аристократии. Назначением на высокую должность главы Морского ведомства и эполетам адмирала Меншиков был обязан не иначе как шальному капризу ветреной Фортуны. Как-то во время дружеского застолья, ему довелось удивить Николая I своими якобы знаниями в морском деле. Здесь надобно заметить, оной эрудицией князь был обязан не отважному покорению морей и океанов, а изрядному знакомству с британскими книгами да журналами, до чтения которых он, как истый англоман, был весьма охоч. При этом, к великому сожалению, Александр Сергеевич вполне усвоил и предвзятый взгляд «парусных капитанов» флота Российского на первые пароходы, почем зря осквернявшие своими дымами парадное благолепие рейдов Кронштадта и Севастополя.
К слову, весьма снисходительно относился к достоинствам пароходов и сам царь. Как «военная кость» рода Романовых и незаурядный военный инженер, он ценил в корабле прежде всего огневую мощь бортовой артиллерии.
Но уже в самом ближайшем будущем Николаю I пришлось несколько изменить свое мнение под влиянием одного из самых необычных приключений, которыми столь изобиловала его жизнь…
С весны 1828 года, когда Порта Оттоманская, по известным ей политическим соображениям, закрыла для российских купеческих судов Босфор, с переменным успехом шла очередная война с Турцией. Главным событием на европейском театре боевых действий в ту компанию стала осада крепости Варна.
В зените лета князь Меншиков, на сей раз в ипостаси командующего армией осады, получил тяжкое ранение в бою. Возглавить войска был призван с губернаторской должности герой Отечественной войны 1812 года, генерал от инфантерии Михаил Воронцов.
29 августа на Варненском рейде стал на якорь фрегат «Флора» под императорским штандартом. Государя и свиту встречали граф Воронцов и командующий эскадрой адмирал Грейг. По всему было видно, что близится решительный штурм строптивой турецкой твердыни. Пройдет еще месяц, и 28 сентября в пять часов пополудни, после упорной семидесятидневной осады, большая часть турецкого гарнизона выйдет из крепости и сложит оружие. На следующий день капитулировал и последний очаг сопротивления в цитадели.
Стяжавший почетные лавры покорителя Варны Воронцов щедро разделил воинскую славу с царем, который вполне справедливо полагал себя также прямым участником сражения, завершившегося столь знатной викторией. И ныне о той далекой войне напоминает один из бронзовых барельефов памятника Воронцову на Соборной площади.
После падения Варны и панихиды по убиенным, государь изъявил волю о возвращении в Одессу. Предпочтение было отдано морскому переходу.
По совету адмирала Грейга было решено поднять императорский штандарт на новейшем — только со стапеля в Севастополе — линейном корабле «Императрица Мария». Прочность постройки корабля, его мореходные достоинства и мощное бортовое вооружение из 84 пушек крупного калибра, казалось, были лучшей гарантией безопасного плавания. В пользу «Марии» говорила также отменная выучка ее экипажа и опытность «старого морского волка» — капитана I ранга Папахристо.
Погожим утром 2 октября, когда солнце стояло уже довольно высоко над горизонтом, на борт линкора поднялись император, генерал Воронцов и свита. К прибытию царя на шканцах был выстроен почетный караул.
В четыре часа пополудни линкор «Императрица Мария» снялся с якоря. В облаках парусов, под эскортом яхты «Утеха» и парохода «Метеор» величественный корабль покинул рейд Варны и при попутном ветре взял курс на Одессу…
В первый день рейс «Императрицы Марии» проходил как не лишенное приятности морское путешествие. Однако к середине следующего дня, когда «Мария» была уже на траверзе Георгиевского гирла Дуная, попутный ветер упал и наступил полный штиль. Он продолжался до десяти вечера. Затем ветер начал свежеть, появилось волнение, вызвавшее качку корабля.
В полночь стал набирать силу противный курсу корабля устойчивый норд-ост. Он принялся сносить императорский линкор в сторону Босфора. В довершение всех бед, к утру разыгрался свирепый шторм.
К концу дня ветер настолько усилился, что почти все паруса пришлось убрать, и «Мария» все более теряла ход…
Военный совет состоялся в каюте императора. Папахристо доложил, что после недавнего Наваринского поражения флот Турции состоял всего из 4 линейных кораблей и 3 фрегатов, которые отстаивались в Буюкдерской бухте, прикрывая Стамбул. Николай и большинство особ из его окружения согласились с Михаилом Семеновичем Воронцовым, ежели, не приведи Господи, корабль окажется в проливе, принять бой, а в случае поражения взорвать пороховые погреба «Марии» и всем погибнуть с честью…
На исходе дня 6 октября уже открылись еще неясные очертания турецкого берега, ветер ослабел, волна упала, но линкор все еще лежал в роковом дрейфе в сторону Босфора.
На батарейных палубах комендоры уже изготовились к последнему бою, священник обходя корабль, благословлял моряков на последний подвиг.
И тут, у самого входа в Босфор, произошло истинное чудо, о котором все участники той «Морской одиссеи» вспоминали до конца дней своих! Не иначе как по воле Провидения, норд-ост неожиданно перешел на норд, а затем и на спасительный зюйд-вест. Обретя ход, огромный корабль уверенно взял курс к берегам Одессы. После недельного изнурительного плавания, линкор отдал якорь на одесском рейде. Николай I, граф Воронцов, министр иностранных дел, канцлер Нессельроде, глава тайной полиции Бенкендорф в сопровождении свиты тотчас оставили борт «Императрицы Марии» и высадились со шлюпки на Военный мол.
Прямо с пристани царь отправился в Спасо-Преображенский собор, где, как сообщали епархиальные хроники, «пред местным образом Спасителя с коленопреклонением молился, во время отправления благодарственного Господу Богу молебствия».
В память о примечательном событии на Военном моле была установлена доска из белого мрамора со следующими словами: «1828 г. октября 9 дня Государь Император Николай I, на обратном пути морем из Варны в Одессу, на корабле «Императрица Мария» после продолжительного бурного плавания благополучно вышел на сей берег в 2 ч. пополудни».
Так морское крещение Николая I в бурной купели Черного моря, получше всяких увещеваний графа Воронцова, убедило Государя, что следует идти в ногу с веком ХIХ — «железным», эпохой «пара и машин», а потому развивать отечественное пароходное дело.
Фото из архива автора.
Александр Сурилов
