Сейчас в Одессе много приезжих. Большинство из них проводит в нашем курортном городе отпуск — отдыхает, купается в море. Однако немало и таких, кто «слетается», чтобы просить милостыню, и число «нищих» в летней Одессе резко возрастает. Кто-то равнодушно проходит мимо них, но чаще — подают, ведь помочь «сирому и убогому» одесситы во все времена считали добрым и достойным делом. В трамвае №5 охотно подают и чумазому молдаванину, который играет на гармошке «за музыку», и горе-мамаше с тремя оборванными младенцами — детишкам на молочишко.
Удивляет и вызывает уважение милосердие людей, которые готовы помочь ближнему, хотя сами, скорее всего, считают копейки. Но кое-что в происходящем меня смущает. Особенно — предрассудки
Во-первых, многие считают подаяние «сделкой с Всевышним». Зачастую подают не для того, чтобы поддержать ближнего, а в качестве своего рода «сделки с Господом». То есть объясняют свое доброе дело так: «Сделал взнос в небесную «копилку», а за это благодарный Всевышний обязательно «вернет» подаяние здоровьем и благополучием».
Во-вторых, благое дело связывают с огромным количеством запретов, примет и суеверий. Например, считается, что никогда не следует подавать со сдачи после покупки хлеба, соли и молока. Под «запретом» и монеты, имеющие четный номинал, особенно — 2-копеечные и 50-копеечные. Также нельзя давать милостыню сидящим ниже уровня земли (например, в подземных переходах), на перекрестках, возле аптек, больниц, около кладбищ. Кроме того, не принято подавать милостыню в среду, в день своего рождения и крестин.
Но на самом деле правила просты: церковь учит, что творить милостыню необходимо с чистой душой и при этом заботиться только о благе человека, которому подаешь. Еще важно — не следует трубить о своем милосердии по всей округе. Остальное — предрассудки.
Я тоже считаю, что подавать милостыню можно всегда, везде и всем. Просто прежде чем принять решение, следует прислушаться к своему внутреннему голосу. Если он шепчет: «Подай!», то остальное — не имеет никакого значения Я, например, никогда не жалела денег для двух слепых пожилых людей, которые, крепко прижавшись друг к другу, трогательно пели на вокзале возле подземного перехода. Вспоминала маму, которая в последние годы жизни тоже была инвалидом по зрению. И она могла оказаться на улице, выпрашивая подаяние. А еще — всегда давала мелочь старушке, которая жила в соседнем дворе. Я знала, что у нее сын — предприниматель, который всем обеспечивает мать. Но она всегда так искренне радовалась даже самой мелкой купюре, что и у меня на душе становилось светло и радостно. И такая скромная милостыня всегда возвращалась сторицей…
