Юрий Стоянов: Какая главная задача артиста?

С Народным артистом России, одесситом Юрием Стояновым мы встретились в день, когда ему была вручена Почетная медаль имени генерал-губернатора Михаила Воронцова. Юрий Николаевич согласился ответить на наш вопрос, вынесенный в заголовок этой статьи, хотя в этот праздничный день, по его словам, был не склонен рассуждать на серьезные темы. Но когда еще говорить об этом, как не в день высокого признания мастерства?

…Изначально любой мальчик, который хочет стать артистом, просто хочет, чтобы его узнавали. Поверьте, если это желание зародилось — оно очень искреннее и очень простое. Любой артист хочет нравиться людям, это очень хорошая задача, в ней нет ничего неловкого.

…С годами нравиться людям, чтобы тебя любили люди – становится потребностью. Но ты добиваешься этого своим делом. Не улыбкой, не походкой, не позерством, а своим делом. Ты взамен получаешь любовь и признательность, это величайшая штука, поверьте. Это огромная награда за профессию.

…А в чем смысл профессии артиста? Сказать, что я не задумываюсь, было бы неверно. Озвучить – было бы нескромно. Я не думаю, что есть какая-то разница между актерской профессией и живописью, писательством. Смысл вообще попробовать убедить людей как жить лучше. Или в том, что как мы живем – тоже можно найти что-то хорошее.

…Легкость у артиста – это вершина айсберга: если то, что ты делаешь, считают очень легким, значит, ты добился какой-то степени мастерства. Какой степенью труда добивается легкость – абсолютно неважно. Знаете, главное – что лошадь везет, а почем овес – это проблема извозчика.

…В чем задача искусства? В чем смысл моей профессии? Изначально – в самореализации. Сначала – понять себя, поделиться этим пониманием, а потом пытаться понять еще очень много других вещей. Но всегда – через себя, пропуская веселье, радость, горе, несчастье, через свое сердце – в каком бы жанре ты ни работал. Извините за пафос.

…Обучение мастерству артиста – задача и сложная, и простая. Кому-то это дается от бога, кого-то надо учить и натаскивать. Смысл обучения очень простой – понять природу собственного обаяния: понять, чем я интересен самому себе – может быть, это интересно еще какому-то количеству людей? Этому надо учиться, иногда это Бог дает. Найти в себе этот источник обаяния. Чем ты можешь зажечь, увлечь.

…Вот я сидел в зале (на вручении награды — С.М.) и там выступали артисты. А я думал: что у меня за профессия? Вот вышли два Народных артиста, замечательно спели. Вышел тенор из Большого театра, потрясающе спел, вышли два мастера спорта, замечательно станцевали. Небольшой оркестр сыграл танго. А если бы я делал все то, что делают они – я бы сделал это смешно. Не потому, что я это сделал бы плохо, а потому, что я бы сначала увидел, запомнил, я бы много раз это репетировал, пока не достиг бы в том, что делают они, определенного уровня, на котором бы я смог уже , на этом уровне, людей веселить – стилизуя то, что я увидел. Вот такая профессия.

…Саморежиссура бывает губительной для того, кто играет. Если ты артист, и при этом являешься режиссером, при этом ты отвечаешь за какой-то очень большой процесс, который ты контролируешь. И это отвлекает. Ты занят не только своим главным делом. Ты не существуешь только в тех обстоятельствах, которые тебе даны ролью. Не забывайте, что я являюсь режиссером нами с моим замечательным партнером придуманной истории. Потому что в этом смысле мы изначально были режиссерами нашей жизни. Надо было принять очень жесткое решение, надо было многим рискнуть, очень многому научиться, для того, чтобы не пустить в нашу историю посторонних людей. Надо было на себя взять эту миссию. Я этим занимался с удовольствием, и никогда не ощущал режиссуру в «Городке» как некое бремя. Я был счастливым человеком. Я делал то, что я хочу, для меня и для моего партнера. Мы этим занимались для себя. Это вообще 20 лет огромного счастья, и режиссура – часть этого счастья. Поэтому мне очень трудно сказать, как бы я чувствовал себя, если бы был режиссером фильма, в котором играл бы главную роль. У меня такие предложения были – я отказывался. Я предпочитал оставаться артистом. Либо быть только режиссером. Но все-таки я пока выбираю первое.

…Я не бежал (из Одессы — С.М.). Но в 1974 году не было иного пути, чтобы стать артистом. Надо было учиться в Москве. А дальше Москва тебя затягивала и ты понимал, что логическим продолжением профессии будет то счастливое предложение, которое поступает тебе по окончании обучения. И ты начинаешь существовать внутри этого пути, который прошли уже до тебя тысячи артистов. Это было не бегство. Возможен ли был в то время возврат? Абсолютно невозможен. Потому что тот театр, который в то время существовал в Одессе, мягко говоря, не соответствовал моим представлениям о том, где бы мне хотелось работать, — тогда, в 1978 году.

…Я преклоняюсь перед артистами, которые работают в Одессе, при этом они абсолютно самодостаточны. Меняется Одесса, меняется театр в ней. Для молодого актера бывает очень важно поработать в театрах, которые ужасно заинтересованы в молодых артистах, и наиграть много ролей. Иногда таких возможностей в таких городах как Одесса значительно больше бывает, чем в столице. Наиграть репертуар – очень важно. Потом можно уехать. Не надо считать это непатриотичным. Артист не обязательно «где родился, там и пригодился». Это неправильно. Артист должен быть там, где он нужен, где много работает, снимается.

…Артист – это очень низкооплачиваемая профессия. Крайне. И не так много городов, которые могут предложить достойный образ жизни – гонорары, цена съемочного дня, цена выступления. А это очень важный момент. Я был в Ульяновске, казалось бы, в провинциальном российском театре, и я был поражен. Ребята лишены всякого налета провинциальности, комплексов. Как же это? Ответ элементарный: высокие надбавки региональные конкретно этому театру, прекрасные гримерные, достойные условия за кулисами, хороший богатый репертуар, очень хороший режиссер. Абсолютно самодостаточная труппа. Людям платят хорошо. Думаю, я вас удивлю, но зарплата молодого артиста, только пришедшего из института – 1400 долларов. Правда, таких театров и в Москве не так-то много. Это особый случай, не думайте, что это правило.

…Вы можете сказать: вы выкручиваетесь, ищете дипломатичные ответы. Вы меня прямо спросите: много ли я получил предложений, работая в России, например, с Одесской киностудии? Я отвечу: одно, недавно. Сегодня, на очень высоком уровне. Но не из театра ко мне подошли. Не сказали : «Юрий Николаевич, а вы не хотите, чтобы мы здесь поставили спектакль, а вы раз в месяц прилетали и играли в нем главную роль?» Кто мне сделал это предложение? Это человек из первых лиц. Но почему этого не сделал режиссер? Есть комплексы: «Видали мы таких». Не видали, ребята. Сначала посмотрите, а потом задирайте нос. Я не заносчивый, очень работоспособный, очень требовательный. И я очень хороший артист.

Фото Александра Шепелева

Сергей Марин