С тяжелым ранением в российском плену: история десантника, вернувшегося домой

До плена

Отмотав время назад, мы с Антоном Крутенко вернулись к утру 24 февраля 2022 года. Оно застало десантника в районе Изюма. Рядом с его воинской частью разорвались ракеты. Батальон подняли по тревоге.

Сейчас он уже и не помнит всех подробностей того жуткого утра. После ранения и контузии, случившихся потом, в памяти все перемешалось. И война настолько заслонила остальное, что кажется, идет она уже лет десять, а может, и все сто.

В те первые, самые сложные дни масштабного российского вторжения, он жадно ловил новости. Одни были тревожней других. Орки обстреляли Киевскую телебашню, погибли люди. Враг штурмовал Херсон, окружил Мариуполь. На спутниковых снимках наши обнаружили колонну вражеской техники, растянувшуюся более чем на шестьдесят километров.

Еще с 21-го года десантник Крутенко готовился пулеметным огнем прикрывать свое отделение, которое должно было встречать танковые колонны. Но с той гигантской, шедшей на Киев, Антону встретиться не довелось. Его батальон держал оборону в Харьковской области.

Там же, на Харьковщине, случился памятный для него обстрел. Рядом с грузовиком, на котором ехали десантники, разорвался снаряд. Бойцы успели соскочить с машины прежде, чем ее накрыл второй снаряд. Никто не пострадал. Правда, Антон остался без пулемета. Но ему выдали другой.

С этим своим оружием (одиннадцать с половиной килограммов плюс шестьсот патронов) десантник Крутенко не расставался на боевой позиции в районе Красного Лимана, что в Донецкой области, — поросшем леском пригорке, откуда хорошо просматривалась местность. Там можно было разжечь костерок, чтобы погреться и подогреть еду.

Конечно, частенько и туда прилетало. Но Бог миловал.

Привыкать к такому было трудно. Но к легкой службе Крутенко не стремился. Потому и выбрал для себя элитные десантно-штурмовые войска с их парашютными прыжками, стремительными рейдами во вражеский тыл и девизом «Всегда первые!». «Настоящее мужское дело», — сказал мне Антон.

Он попал в батальон имени Героя Украины Ивана Зубкова. При обороне Донецкого аэропорта прикрывавший отход наших командир роты вызвал артиллерийский огонь на себя. Там, под аэропортовскими завалами, и погиб.

— Вас, десантников, называют кротами, потому что крот быстр и умен? — спросил я у Антона.

— Чем глубже копаешь, тем дольше живешь, — пояснил он.

Грамотно окопаться — лишь малая часть подготовки. Опытные фронтовики говорят, что в бою она заканчивается с первым выстрелом. А дальше диктует бой.

Так было в первом и последнем бою Антона. 26 апреля прошлого года. В 8:15, он точно помнит это время, командир, проверявший другие позиции, скомандовал по рации «откат». Вражеская арта лупила нещадно. Неровен час, могла их накрыть.

Читайте также: Они встретили оккупантов первыми: сегодня в Украине День пограничника

Антон замыкал цепь отходивших бойцов. Повернул голову, и метрах в десяти от себя увидел орка, что вышел из-за пригорка: красная ленточка на рукаве, красная звезда на каске. И такая же красная по нему, Антону, потекла кровь. Нестерпимая боль охватила живот. Почувствовал: умирает.

Десантники завязали бой. Возле Антона трижды взрывалась граната. Но силы были неравны. Тех, в засаде, больше. Заранее выбранная позиция надежней у них. И вот из шестерых четверо боевых побратимов убиты, а друг, Владислав Романцевич, как и сам Антон, ранен.

Над Крутенко склонился орк с автоматом:

— Тебя убить?

В плену

Незадолго до вражеского вторжения 22-го я окончил пьесу. Время ее действия — с 14-го по 21-й годы. Там боевик рассказывает, как убил попавшего в плен раненого. Тогда я сомневался: не перебор ли? Конечно, на войне всяко бывает, но насколько расстрел пленных характерен для россиян?

Однако когда их варварство проявилось по полной, былые мои сомненья сменила ненависть к нелюдям. Но почему рашисты такие? Не потому ли, что там, на болотах, из века в век царило «прав, кто сильней»? Не оттого ли их спесь, что накопили унижение от мерзости жизни «за поребриком»? И дорвавшись до «можно все», так, по-своему, подчеркивают значимость? Ну а зверские повадки (пусть простят звери) там впитывали еще со времен Орды.

Вот мы и узнаем о расстреле беззащитного пленного, последние слова которого были «Слава Украине!». Ужасаемся, что вагнеровец прямо в окопе стрелял в затылок беспомощному раненому, что из Израиля приехал Украину защищать. С отвращением слушаем радиоперехват с откровениями палача, который «утилизирует» пленных: информацию от них уже получили. «Поговорю с тобой, сделаю дело и пойду спокойно (!) спать». Ну а переживший рашистскую оккупацию город Буча стал просто символом вражеских преступлений.

При таких военных обычаях жуткий вопрос Антону: «тебя убить?» был не из ряда вон.

— Я буду жить, — собрав силы, ответил он.

С него сняли бронежилет, вкололи обезболивающее, посадили на танк. Только потом Антон узнал, что пуля, зашедшая под его бронежилет, вышла. А тогда лекарство притупило боль. И правая рука, как он понял, перебита.

Читайте также: Юрий Глодан, чью дочь, жену и тещу убила в ЖК «Тирас» российская ракета, сейчас в ВСУ

Сколько раз по дороге в захваченный врагом город Сватово терял сознание, Антон не помнит. И допрос смутно помнит: хочешь увидеть родных — рассказывай, где у вас схроны с американским оружием. И все это под пропагандистским соусом «асвабадителей». Как же они без него.

Антон понимал, что россияне врут о своих военных успехах, о том, что вот-вот победят. Но реального положения дел на фронте не знал.

В скитаниях по больницам Антона прооперировали. Кроме Сватово, что в Луганской области, в пленную его географию вошли Курск и Россошь — город в Воронежской области. Условия пребывания в Россоши — самые жестокие. Наши раненые лежали прикованными к койкам наручниками, с закрытыми глазами. Охрана могла избить пленного ни с того ни с сего.

Довелось там Антону услышать, как медсестры обсуждали смертельные уколы для своих подопечных. Но то ли передумали, то ли не успели.

— Что нужно, чтобы выжить в плену? — спросил у Антона.

— Спокойствие. По характеру я спокойный.

Тем не менее его постоянно сверлила мысль: мать, которой давно уже за семьдесят пять, не знает, что он жив: связи с ней, как и со всем внешним миром — никакой.

…Однажды утром вошедший в палату охранник ткнул в его сторону пальцем:

— Крутенко, собирайся! Живо!

Мешок на голову, голову вниз. На машине — до аэродрома. Полет в Симферополь. И там больница уже с иными условиями. Более-менее сносно кормили. Медсестры покупали раненым кроссворды и вкусняшки. И рассказывали, что «при Украине» жить было лучше. У него даже складывалось впечатление, что они ждут нашу армию.

Читайте также: Дети войны: семья в Харькове жила в подвале и выезжала из города под обстрелами

Шестнадцать симферопольских дней завершила команда: «Быстро собрались! Едем на обмен!»

Пленных привезли в Новую Каховку. Здесь переночевали. Потом шестнадцать военных погрузили на «Камаз».

Долгожданная остановка.

И нужно пройти по дороге последние пятьдесят метров до встречи с нашими, что ждали с машинами «скорой» и медиками.

Антон стал одним из более двух тысяч военнопленных, которых Украина вернула с начала полномасштабного вторжения. Такого числа возвращений во время боевых действий украинская история последнего времени еще не знала.

После плена

Здесь, на нашей стороне, Антон первым делом позвонил в родной Краматорск: телефон брата он помнил наизусть. Максим сказал, что смотрел в интернете ролик Антонова допроса, что мама с сестрой в Польше тоже его видели.

А затем потянулись странные эти дни, когда Антон привыкал к тому, что не нужно опускать голову, что можно смотреть на людей, свободно на улицу выходить.

Теперь местом его пребывания стали наши больничные палаты. А главной заботой — пройти операции.

Боевые побратимы из его батальона не забыли о сослуживце. Они приехали к нему в одесскую больницу и вручили награду — «Казацкий крест».

А из больницы его выписали в апреле этого года. Я читал медицинские документы: с ранением в живот как бы все более-менее. Но правая рука…

С ней просто беда. Локоть обездвижен. И Антон хочет снабдить сустав протезом. Но в Украине, насколько знает, такие операции не делают. Можно поискать возможности за рубежом. Однако по мнению врачей, хирургическое вмешательство пока противопоказано: в руке остались болезненные очаги. С ними, вероятно, могут справиться два курса «Завицесты». Однако стоят они 60 тысяч гривен…

Как помочь Антону

Помочь Антону мы можем все вместе, отправив посильную сумму на его счет в Приватбанке. 

Номер карты: 4149499991251784

Крутенко Антон Сергійович

Аркадий РОММ

Фото из личного архива Антона Крутенко

---

Здійснено за підтримки Асоціації «Незалежні регіональні видавці України» та WAN-IFRA в рамках реалізації проєкту Хаб підтримки регіональних медіа. Погляди авторів не обов’язково збігаються з офіційною позицією партнерів
Читайте также: 

• Сказки на войне: одесситки создали популярную в Европе историю для детей
• Льготы для ветеранов войны: чем их планируют заменить
• Красный Крест в Украине: как работает во время войны и кому может помочь