Ели котов, собак, лягушек, мышей, крыс: из воспоминаний одесских очевидцев голодомора

В то же время из Украины за границу экспортировали 1,72 миллиона тонн зерна, в 1933 году — 1,68 миллиона тонн. Такое количество хлеба вполне могло спасти голодающих.

Забирали все съедобное и добротные вещи

Мамочка, ешь! Папа, есть,-

Надоедают малыши.

Все забрали коммунисты —

Голод на селе!

Фольклор.

Летом 1932 года кремль определяет для Украины нереальные планы хлебозаготовки, что стало причиной применения репрессий за невыполнение хлебосдачи.

Особенно тяжелое положение сложилось в Одесской области зимой 1932-33 годов. Продотряды «выметали» из сельских домов все съедобное. Забирали и добротные вещи: сапоги, платки, кожухи, орудия труда. Награбленное свозили в Любашевку. Неподалеку от железной дороги возвышались огромные кагаты с кукурузой, а поодаль с надеждой получить замерзший початок кукурузы стояли голодные крестьяне. 

«Предложить прокуратуре выявить, кто виноват по Любашевскому и Троицкому районам, что изъятие хлеба у твердосдатчиков к этому времени достигло лишь 20%». (Из Постановления Одесского областного исполкома от 5.12.1932 года.)

В письме секретаря Любашевского райисполкома от 23 марта 1933 года отмечалось, что в районе зарегистрирован 2071 случай опухания и 737 смертей от голода. Многие умершие лежали просто на битых дорогах и сельских улицах. Только в селе Ясеновое Друге умерли 168 взрослых и 137 детей. Частыми были случаи людоедства.

Свидетель голодомора из Любашевки Вера Гибец, 1924 года рождения, рассказывала:

— Отец умер, когда мне было 2 года. Мать осталась с тремя детьми. Я была самой маленькой и хорошо помню 33-й год. Мать работала в колхозе за тарелочку латуры (каши) из кукурузы. Уполномоченные забирали из дома все, все продукты, корову забрали, даже 2 яйца с подоконника. За спрятанную кукурузу маму хотели осудить.

Мы все пухли от голода. Есть было нечего, поэтому ели лебеду, собирали мерзлую картошку. Мать не выдержала надругательства, кожа потрескалась на ее ногах. А летом в поле во время шаровки упала и умерла. Это было как раз перед жатвой, просила меня, бедненькая, хоть вишенку ей найти и принести.

Мыши и крысы — кислые, а лягушки — сладкие

— Зимой люди ели дохлых лошадей. Когда наступила весна, «шли пастись». Ели лебеду, крапиву, липу — все, что можно. Односельчанка Секлета говорила, что мыши и крысы — кислые, а лягушки — сладкие. Ела она котов и собак. Благодаря этому выжила. А ее мама Маланка умерла. Семену Лысаку, который собирал мертвых и свозил на кладбище, сказали, что Маланка умерла. Он приехал ее забрать, а она еще жива. Говорит: «Семен, выпряги лошадей, пусть попасутся, а ты отдохни. Я скоро умру. Зачем тебе ехать второй раз?» Он так и сделал. Подождал, пока она умрет, а потом отвез ее на кладбище, — делилась воспоминаниями Мария Лазаренко из Гвоздавки. — У моей тети Лукерьи от голода умерли муж, пятеро детей и свекор и много родственников в других селах. Копали большие ямы и в таких братских могилах ежедневно закапывали по двадцать-тридцать человек. 

План на кулаков, котов и собак

В Постановлении Одесского обкома от 27 декабря 1932 года указано: «В пятидневный срок отправить в концлагерь 500 человек кулацких контрреволюционеров, проявивших свою злобу и враждебность к советской власти…» 

Родители, спасая детей от смерти, пытались вывезти их в города, оставляли на вокзалах, возле больниц, государственных учреждений, а то и просто на улицах. 

В 1933-м в селах почти исчезли коты и собаки — их съели голодные крестьяне. Выживших животных отлавливали работники заготовительных контор по указанию высокопоставленных «шариковых».

28 декабря 1933 года заместитель наркома внешней торговли Моисей Фрумкин информировал уполномоченного Наркомвнешторга УССР Михаила Каттеля о том, что в Украине в 1932 году было заготовлено 726 тысяч собак и 697 тысяч кошек, а за 11 месяцев 1933 года соответственно — 647 тысяч и 938 тысяч. Чиновник требовал выполнения очередных плановых заданий: 1 миллион котов и 800 тысяч собак. 

Детей в ясли возили на подводе с мертвецами

На Савранщине почтением памяти жертв Голодомора занималась ныне покойная Лидия Григорук. С мужем Михаилом они исследовали 9 братских могил в селе Полянецкое, где были похоронены 733 человека, записали воспоминания и установили три креста. Она, уроженка села Плоское, что на Балтщине, рассказывала:

— Моего деда, зажиточного крестьянина, раскулачили и забрали все имущество, а также все дома, построенные для его пяти детей. В голодовку дедушка с бабушкой умерли, мой отец собственноручно их похоронил. Конечно, есть было нечего, поэтому отец на рассвете торопился на работу, где работающих колхозников немного подкармливали, а меня забирали в ясли. Помню, что живых детей почему-то возили на подводе вместе с мертвыми. Однажды меня посадили между мертвецов, поверх которых, как невеста, лежала молодая девушка в венке.

В память о жертвах Голодомора украинцы всего мира зажигают свечу памяти и творят поминальную молитву по умершим.