SEMA-Украина: как бывшие пленные женщины добиваются репараций от оккупантов и помогают другим

Ирина Довгань о появлении «SEMA-Украина»

— С украинскими правозащитниками я прибыла в Гаагу в качестве свидетеля по делам для Международного уголовного суда. Мне на выступление перед прокурорами дали три-четыре минуты, но они слушали не менее 40. Вечером состоялась пресс-конференция. Там ко мне подошла женщина, дала визитку и сказала, что представляет международную правозащитную организацию — Фонд доктора Дениса Муквеге, который занимается поддержкой пострадавших от СНПК. Они вообще не знали, что в Украине такое творится, потому что работают преимущественно с африканскими странами, а тут такие события в центре Европы! Мы переписывались несколько месяцев. Она спросила, есть ли еще такие случаи. Я ответила: «Ну конечно есть!» И начала искать пострадавших от СНПК в Украине. Звонила этим женщинам, предлагала им объединиться в организацию.

SEMA-NETWORK — это глобальная сеть организаций, созданная Фондом доктора Дениса Муквеге (Ред. — конголезский врач-гинеколог, который оказывал помощь женщинам, пострадавшим от сексуального насилия во время Второй конголезской войны). Сейчас она охватывает 25 стран, в которых были военные конфликты и есть женщины, пострадавшие от СНПК. Для нас стало логичным присоединиться к этой сети в 2019 году.

Нас много приглашали на различные события. И мы начали говорить. Ведь если мы будем молчать, то ничего не будет вообще. А мы сейчас не можем себе позволить молчать. Украина не может позволить себе молчать.

Людмила Гусейнова о репарациях и статусе пострадавших

— Я считаю, что надо добиваться принятия закона о пострадавших от СНПК, который должен предусмотреть статус для пострадавших. Чтобы он также включал перечень необходимых услуг для каждого человека, подвергшегося сексуальному насилию в условиях войны. Потому что эта боль и эти страдания остаются с нами до конца жизни. 

Когда возвращаешься из плена, когда твой дом остается на оккупированной территории разбитым, то первой необходимостью является восстановление документов. И человек не должен искать деньги для этого. Следует позаботиться о денежной поддержке пострадавших. Безусловно, медицинская помощь. В нашей организации есть женщина почтенного возраста, которой российские оккупанты выбили зубы прикладом — чтобы не травмироваться во время того, что они с ней делали. А у нас для таких пострадавших бесплатная стоматологическая помощь вообще не предусмотрена.

Должна быть психологическая помощь не только для пострадавшего лица, но и для всей его семьи. Одна моя знакомая по тюрьме очень любит своего сына, но давно с ним не общается. Ей надо понять, как с ним разговаривать, когда выйдет на свободу. Ребенку также надо помочь со своей мамой заново знакомиться. Это очень большая проблема, но, к сожалению, сейчас ею никто не занимается.

Государство должно официально признать их пострадавшими от СНПК. Это гарантирует помощь тем женщинам, которые сейчас даже боятся вспоминать пережитое. Так же как и репарации, по крайней мере неотложные, потому что пострадавшие часто очень нуждаются в финансовой поддержке. 

Сейчас работает Межведомственная рабочая группа по вопросам противодействия сексуальному насилию, связанному с вооруженной агрессией России против Украины, и оказания помощи пострадавшим, и мы организацией присоединились к этой работе. Свои замечания и предложения к законопроекту мы озвучили. Некоторые из них были приняты во внимание.

Ирина Довгань о поиске пострадавших

— Находим пострадавших по-разному. Кто-то из тех, кто уже в организации, знает, что в ее селе еще был такой случай, и предлагает той женщине присоединиться к нам. Кто-то соглашается, кто-то — нет.

Я также много езжу по деоккупированным селам, устанавливаю контакты с местными. Чаще всего это учителя, директора школ, фельдшеры. Они владеют всей информацией. Я говорю, что если у вас такие женщины есть, то в настоящее время государство уже имеет какие-то возможности их поддержать. А я могу сразу предложить помощь от Международной организации по миграции, чтобы такая женщина попала в реабилитационный центр, где она получит комплексную бесплатную помощь, как в санатории. Плюс лекарства, плюс исследования все. И это уже замечательно. 

Потом говорю, что мы получили грант и для каждой такой женщины есть хорошие подарки, мы их сами продумали и закупили. Также я могу предложить встречи с другими женщинами, которые подверглись СНПК, чтобы пострадавшие посмотрели, как они живут, как побеждают свои травмы. И рассказываю, что мир борется за то, чтобы такие женщины получили репарации от России. И местная интеллигенция, с которой общаюсь и которой доверяют односельчане, меня понимает. И идет к пострадавшим женщинам. Иногда звонят мне: «Ира, приезжай, она согласилась встретиться».

Сегодня нас около 40 женщин. Это такая капля в море! Вот поверьте мне — я этим занимаюсь, я езжу по селам, где располагались русские. И в каждом есть изнасилованные женщины, о которых знают. Но есть и такие, о которых не знают.

Владимир ДОБРОТА, Национальный пресс-клуб «Украинская перспектива»

История ПЕРВАЯ. Ирина

Ирину Довгань оккупанты задержали в 2014 году в Донецке, потому что в ее планшете нашли фото с украинскими военными, которым она помогала, и другие свидетельства мощной поддержки наших защитников. Ее семья была состоятельной, и захватчики начали искать деньги. Смс-сообщения о снятии наличных с карточек поступали ей на телефон даже из московского аэропорта «Шереметьево».

Ирина отмечает, что сразу почувствовала социальный провал между ней и теми, кто ее арестовал, а также их ненависть. Вспоминает общение со следователем так называемой днр и то, как ему на смену пришли кавказцы из батальона «Восток», после чего — пять дней погружения в ужасную пропасть, по сравнению с которой смерть казалась лучшим выходом. 

Спасением для Ирины Довгань стала знаменитая фотография бразильского фотокорреспондента Маурисио Лимы, на которой она стоит у столба, завернутая в украинский флаг в окружении одичавших врагов. «Мадам, вы стали звездой интернета», — сообщили вскоре тюремщики, которые вынуждены были отпустить ее.

История ВТОРАЯ. Людмила

Людмила Гусейнова помогала детям с проблемами развития из расформированного российскими агрессорами интерната в Новоазовском районе. Дети тогда остались без какой-либо поддержки, часто были голодные и раздетые. Людмила организовала доставку с подконтрольных Украине территорий вещей первой необходимости, а также украинских книг и открыток с наилучшими пожеланиями для малышей. Искренне помогала украинским военным, которые защищали Широкино. 

В 2019 году Людмила попала в печально известную донецкую тюрьму «Изоляция», где пережила 50 дней издевательств и надругательств. «Это было время совсем без солнца, потому что почти постоянно находилась с мешком на голове, — вспоминает Людмила, — Переодеться в камере могла только под одеялом, потому что постоянно велось видеонаблюдение».

Далее был перевод в донецкий СИЗО, в камеру до 20 уголовных преступниц. Среди них были те, кто воевал в боевых группировках так называемой днр и совершил жестокие убийства среди гражданского населения, употребляли и торговали наркотиками и оружием, кто болел СПИДом и туберкулезом. В таком окружении Людмила находилась около трех лет до своего возвращения в Украину во время обмена пленными осенью 2022 года.

Матеріал підготовлений у рамках Проєкту «Вистоїмо разом. Вдосконалення системи підтримки постраждалих від сексуального насильства, пов’язаного з війною (СНПК)». Проєкт виконує Український Жіночий Фонд у партнерстві з громадською організацією «Ла Страда-Україна» та Асоціацією жінок-юристок України «ЮрФем» за підтримки Офісу Віцепрем’єр-міністерки з питань європейської та євроатлантичної інтеграції й Апарату Урядової уповноваженої з питань ґендерної політики та за фінансового сприяння Європейського Союзу.