Чем ближе к селу Мощун, что возле Гостомеля, тем больше обочины и леса изрезаны окопами, блиндажами, поднавесами. Это остатки боевых позиций — именно здесь украинские защитники сдерживали российскую орду на подступах к Киеву. До конца марта 2022 года в этих местах шли жестокие бои. Оборону держали военные 72-й бригады ВСУ. По официальным данным, шквальным вражеским огнем более 70% жилых домов в селе были уничтожены, остальные — изуродованы.
Поездка в Мощун
Александр с котом
— Сейчас здесь тихо и дорогу не узнать. А после боев стояли расстрелянные машины гражданских. А вон там, в леске, — разбитые вражеские танки и тела оккупантов. Ими были усеяны и улицы. А под этим деревом замучили старичка. Его мы нашли привязанным к дереву, — рассказывает офицер украинского войска Александр, который сопровождал меня в поездке в Мощун.
Хозяев встречала полный дом котов
Сергей Николаевич Ильчук. Житель Мощуна
— Дедушка, беги, пока не накрыли ракеты, — говорили военные, которые занимали позиции. Семеро защитников поселились и в нашем доме. Жена готовила всем еду, — рассказывает житель Мощуна Сергей Николаевич Ильчук.
В дорогу они с женой собрались за считанные минуты. С собой взяли только документы. Сергей Николаевич и Татьяна Николаевна выехали 9 марта. А на второй день в соседский дом прилетело. Досталось и дому Ильчуков.
В апреле 2022-го, после освобождения и разминирования села, жители стали возвращаться. Хотя возвращаться особо и не было куда. Здесь больше разрушенных домов, чем уцелевших. И все же хозяева пробуют навести хоть какой-то порядок в своих дворах — кто собственными силами, кто с помощью местных властей, волонтеров.
Супруги Ильчуки вернулись домой одними из первых в начале апреля.
— А в нашем доме было полно котов. Одного оставили себе, а тех раздали. Вон и Александр имеет мощунского кота, — говорит мужчина, указывая на моего сопровождающего, — На дом было больно смотреть. Два окна и двери поставили за государственные средства, остальное — собственными силами. Мы хоть имеем крышу над головой, а большинство земляков остались под открытым небом. Но, слава Богу, живы.
Когда выезжали — дом еще был, а через месяц — одни руины
Макушенко Зоя Алексеевна
Зою Алексеевну Макушенко мы встретили возле ее дома, точнее возле того, что осталось от него. Женщина забрасывала землей воронки от снарядов. От ее двух домов российская ракета оставила груды кирпичей.
— Мы с сестрой были в Мощуне до 9 марта. А потом начались такие обстрелы, что мы два дня сидели в погребе, не могли выйти покормить собак. Потом враг бросил что-то ядовитое — здесь невозможно было оставаться. Как выезжали, собак поотпускали. Люди свиней, кур выпускали, — рассказывает Зоя Алексеевна.
Мощун. Разрушенное жилье
Их отвезли в Ивано-Франковск.
— Встретили нас хорошо. Но ведь дома лучше всего. Как узнали, что можно возвращаться, — поехали. Когда уезжали, дом еще был, а приехали — одни руины. Сейчас живем с сестрой в модульном домике. Очень надеемся на помощь государства, чтобы отстроить свой дом. Собираем документы, — говорит Зоя Алексеевна.
Сейчас с сестрой будут зимовать в модульном, который поставил благотворительный фонд «Мой дом», а буржуйку и дрова дали голландцы. Есть электробатарея.
— Начало холодать, и здесь стало холодно — в двери и окна задувает. Я коренная жительница, но меня почему-то не включили в список первоочередного восстановления. Сказали, что будет еще один список, — делится Зоя Алексеевна.
То не брат дрова привез, то «соседи» бомбят
Староста с командой
Старостой села Вадим Жердецкий работает десять месяцев. Он имел свой бизнес, магазин, пилораму, новый дом. Они с женой подняли на ноги шестерых детей, имеют десять внуков. Двое сыновей — военные. С приходом российской орды уцелел только магазин и, как говорит Вадим, самое главное — семья.
— В пять часов проснулся от взрывов. Жена говорит: «Это твой брат дрова привез». А я смотрю в окно, а там уже видно зарево, — вспоминает Вадим Жердецкий.
Когда бомбили Гостомельский аэропорт, сельские мужчины собрались на площади. Отец Николай — военный капеллан — распределил, кто чем должен заниматься. Вадим с товарищами доставляли муку, хлеб, воду. Владелец гостиницы «Пуща Лесная» Влад Зайченко отдал отель для базирования военных.
Село стало похоже на муравейник
— Такого единения я не помню. Работали все. Село было похоже на муравейник. В селе уцелела одна печь, в ней женщины пекли хлеб круглосуточно — моя жена, невестки, еще две женщины. Дети делали коктейли Молотова, а мы соляру доставляли, — вспоминает староста.
Вечером 24 февраля зашла 72-я бригада ВСУ, нацгвардейцы, «азовцы», тероборона. Один из сыновей Жердецких был в теробороне, второй — на охране «Пущи Лесной», третий выдавал продукты. Сегодня младший сын воюет на Херсонском направлении.
Вадим вместе с побратимами доставляли еду, возили медиков, перевозили раненых в «Лелеку» — частный роддом в Пуще-Водице, где оказывали помощь и оперировали раненых при необходимости.
— 27 февраля прилетело в наш дом. Я как раз открыл дверь. Тогда меня и контузило. Первая ракета попала в комнату, где отдыхал сын. Вторая — заблокировала жену, сына, невестку, трехлетнюю внучку в ванной комнате. Мне удалось их вынести из-под завалов живыми. Сгорел дом, «бусик», но я благодарю Ангела-хранителя и Бога за то, что оберегают нас. А тех двух россиян, которые наводили ракеты, поймали и сдали в ГУР. Выяснилось, что они поселились в селе за полтора года до войны, — говорит Вадим.
Теперь староста с семьей живет в комнатке над магазином.
Дядю Саши, который пережил Голодомор, расстреляли
В начале марта здесь был ад. Как-то три с половиной часа накрывало — все летело, взрывалось и разрушало.
Между жестокими боями в микроавтобусах эвакуировали по 8-10 человек.
В селе осталось с десять человек, среди них и Вадим Жердецкий. Он отвез родных в Черкасскую область и вернулся в Мощун, чтобы помочь отстоять его. Вернулся с хлебом и едой, которые передали для наших бойцов черкащане.
Украинские воины удержали Мощун.
С болью вспоминает староста дядю Сашу — хозяина, который пережил Голодомор и хозяйничал, чтобы никто больше не знал голода. У него единственного в селе были пой¬мы, стояла мельница. А русские его расстреляли. И жену его застрелили в погребе.
«Добрый день — тысяча гривен»
— Сейчас в Мощуне лепят вареники, пекут, готовят сухие борщи для ВСУ. Девушки шьют нижнее белье для госпиталя. Мы с Ярославом Бойко и Сергеем Кравчуком трижды возили помощь на Херсон. С гуманитаркой были в Антоновке, Бериславе. Когда не хватало денег, шел к бизнесу: «Добрый день — тысяча гривен». И люди давали, потому что знали, что это ради Победы, — говорит Вадим Жердецкий.
На днях представители Красного Креста провели регистрацию жителей на получение теплиц — было подано 50 заявок. Так что следующая весна мощунцам принесет ранние овощи и зелень.
Как ускорить процесс восстановления?
В Мощуне 470 домов, из них 197 разрушены — это первой категории. А есть еще вторая и третья, говорит староста. Нет такого дома, который бы не пострадал.
До войны здесь проживало около тысячи человек (это по прописке, а физически — около двух тысяч), уже вернулось 800.
— Сейчас по программе восстановления работаем с документами. Обязательства по восстановлению села взяло на себя государство, — рассказывает староста, — Около двухсот семей сегодня имеют временное жилье.
Жители говорят, что хотелось бы ускорить процесс восстановления. По их мнению, слишком много бюрократической волокиты, ведь Кабмин еще весной утвердил план «Отстроить лучше, чем было». Но дело уперлось в Генеральный план села, который до сих пор не утвержден. Поэтому Мощун, который не дал врагу прорваться в столицу, стал заложником бюрократии.
Однако мощунцы надеются, что генплан Верховная Рада таки утвердит, ведь, как подчеркнул староста Вадим Жердецкий, в селе есть неудержимое желание жить.
