Социологическая группа «Рейтинг» этой весной провела косвенное исследование проблемы репатриации. Оказалось, что практически треть переселенцев не планирует возвращаться домой, а треть рассматривает такой переезд лишь после окончания войны. Еще почти 20% пока не определились с планами. И хотя социологи опрашивали не прицельную группу, а лишь украинцев, чьи родственники выехали из страны, выборка в 17 тысяч человек вполне иллюстративна. Сравнивая аналогичные данные прошлых двух лет, можно сделать вывод, что тенденция неутешительна. Моя очередная визави с планами определилась. На ее чашах весов ностальгия не перевесила комфорт.
Последние пять лет до войны Светлана Тимков имела успешный бизнес по продаже строительных материалов в Черноморске. После 24.02.22 фирму не закрыла, но всю деятельность прекратила, «потому что заниматься продажами на расстоянии практически нереально».
На сегодня украинка — мама четырех детей, трое из которых «иностранные». Старшему мальчику 17 лет. Светлана вот уже четыре года является его опекуном: «Он мой племянник и мой родной ребенок с младенчества».
Старших кровных – Ангелину и Костю — женщина родила 28 сентября 22 года, уже в Румынии. Говорит, о ее жизни можно книги писать. И, возможно, так и будет, но потом, когда малыши подрастут.
«Санта-Барбара» по-украински
Светлана выехала в конце первого триместра. А Никитой, самым младшим, забеременела уже в Бухаресте, он родился 28 ноября 23 года.
Моя беременность — это, так сказать, большое долгожданное чудо. В первом браке, спустя полгода, я забеременела, но через три месяца произошел выкидыш, и дальше, что бы мы ни делали, детей не получалось. От терапии гормонами я стала почти вдвое больше, объездила все святые места, поклонилась всем иконам, заходила в различные воды и пещеры. Мне эко нельзя было проводить, но я дважды все же рискнула. Обе попытки были неудачными. Тогда мы с мужем прошли инсеминацию – тоже неудачно. В конечном итоге врач предложил взять для этой процедуры чужую яйцеклетку. Мы уже даже подобрали женщину по всем моим параметрам — вплоть до характера и повадок. И накануне даты этой манипуляции мой муж мне изменяет.
После 12 лет жизни вроде бы в любви и верности, на женщину обрушилась сокрушительная действительность. Она вспоминает, что среди общих знакомых считалось, что это Светлана может позволить себе быть легкомысленной, а он – любящий семьянин, ценящий супругу больше жизни. История банальная – разлучницей оказалась семейная мастер маникюра.
А второй брак нам подарил сайт знакомств. В день развода мне предложил встречу парень, ставший позднее моим спутником. В тот день я ему отказала, потому что юридически была еще несвободна. Но в дальнейшем переписка продолжилась. Я его поддерживала во время операции, он меня – когда болела и умирала наша мама. В одну из встреч я честно рассказала о своих безрезультатных усилиях стать матерью, о том, что уже даже начала процесс усыновления отказничка, но в последний момент испугалась, о том, что я опекун племянника. А потом говорю: «Мне нужна твоя сперма». Он, конечно, удивился, но нам было по 35 лет, у меня за дверью не стоял табор претендентов в мужья, и я решила, что он мне подходит в качестве донора. Без обязательств, претензий и брачных уз. А он ответил: «Я тебе ничего не дам. Я всё сделаю сам. Я тебе обещаю, что на Рождество мы станем будущими родителями». Так и получилось, хотя официально узнали мы об этом в феврале. Но по своим внутренним ощущениям я все поняла почти сразу. И почти сразу началась война. И всё, у меня даже раздумий не было, оставаться или не оставаться. После того, что я прошла, это даже не оговаривалось, что мы уедем.
Кочевники поневоле
Сначала большая семья – от отца до племянников – переехала в Подгорное, населенный пункт возле Белгород-Днестровского, ближе к границе. Около трех недель, вспоминает моя собеседница, они провели в ужаснейшем доме – без воды, теплого туалета, с крысами, печным отоплением и полуобвалившимся потолком. Кухни практически не было, снаружи снег, для 10 человек, мужчины носили воду, рубили дрова, топили печь.
А дальше наши мужья вернулись обратно, а мы – пятеро — доехали до Приднестровья. На границе мне казалось, что машину разберут по винтикам. Они даже трусы в руки брали и кошельки проверяли. Это был ад, пока мы прошли это все. Поселились у женщины одной. Доехали чудом, глубокой ночью – без интернета, но при этом карта работала.
Мы вообще на Турцию направлялись. Но, беременная, я за рулём долго ехать боялась. В Приднестровье прожили неделю. Как будто бы назад в СССР вернулись – ужас! И вокруг разговоры, что театр военных действий вот-вот будет прямо тут. И мы оттуда драпаем — через Кишинёв на Галац.
И снова без всякого плана – пальцем в небо. И снова без интернета, без гугл-переводчика. Но, отмечает Светлана, в Галаце все люди были очень отзывчивые — дали украинцам ящик воды и отправили в студенческое общежитие для беженцев. Два дня семья восстанавливалась «на всем готовом», погуляли по городу, отоспались и… поехали в Болгарию.
Я за рулем 14 часов. В машине куча вещей – ночевать в салоне просто негде! Заехали в какую-то курортную глушь, где среди ночи с трудом нашли женщину-администратора, которая неохотно, но согласилась нас всех поселить без временной защиты и с двумя котами в своем пансионате. Еще ж не сезон, там все законсервированное и довольно унылое. В номере влажно и холодно. Но зато можно разогнуть спину. Мы завалились по кроватям, не раздеваясь. Меня колотило даже под двумя одеялами от пронизывающей сырости.
С раннего утра папа уже был в полиции, встал в очередь на регистрацию. Завтрак мы пропустили, обед был крайне скудный, очередь продвигалась медленно, а администратор от нас не отлипала, требуя защиту. И через два дня мы решили, что моя беременность в таких условиях протекать не должна. А так как мы особо ничего не разгружали, то рано утром мы просто запрыгнули в машину, причем, племянница уже на ходу, и смотались оттуда, как какие-то сообщники из блокбастера. Очень смешно, наверное, выглядело.
И в то же время из Турции семья получила ответ, что их готовы принять в маленьком городке, где переселенцев нет, работы тоже, жилье стоит недешево, и надо сразу отвалить приличную сумму денег. Решили поискать по знакомым, кто и где обосновался.
И племянница увидела, что что одна ее подписчица с тремя своими мальчиками осела в Бухаресте. Она согласилась нам помочь и, пока мы доехали, устроила нам места в общежитии. В одной комнате жили мы с сестрой, племянницей и котами, в другой – папа с сыном. Там мы прожили до июня, были все наши, попередружились. Я приобрела себе кумовьев – крестных мам моих детей. У них тоже по два мальчика и девочка.
Но потом нас попросили освободить помещение. Следующее наше жильё – гостиница через дорогу. У каждого отдельная комната, холодильники, кондиционеры, двухспальные кровати, котов разрешили, на террасе поставили плиту и газовый котел – мы там такие счастливые были! К нам в гости еще одна племянница приехала, в августе мой муж с мамой-инвалидом прибыл. А к зиме, после возвращения из роддома, стало понятно, что красные ковры кругом и плесень плохо отражаются на малышах. Плюс, мы уже как-то попривыкли к румынскому быту, осмелели и нашли себе квартиры. То есть к декабрю наконец-то перестали жить итальянской коммуналкой.
К тому времени мой сын познакомился с девочкой из многодетной семьи — старшей из пяти детей, я родила свою двойню, и подростки мне стали очень сильно помогать с малышами. На то время ей было 17, а сыну 15.
Внезапная многодетность
О том, что Светлана носит двойню, она узнала не сразу. В клинике, которая на тот момент обслуживала украинцев, ей отказались сделать УЗИ, потому что у женщины не было анализов. При этом она хотела всего лишь узнать пол ребенка и убедиться – после всего пережитого, что беременность действительно не мнимая.
Тогда я позвонила на горячую линию Ассоциации международных акушерок, и они прислали специалиста с планшетом прямо к нам в общежитие. Та сказала, что плод у меня один, с ним все хорошо, и дала номер русскоговорящей гинеколога, которая, в результате, провела обе моих беременности. Но в первый раз я с нею едва ли не разругалась, потому что на прием попала на несколько часов позже времени, ею же назначенного. Сейчас я уже к такому привыкла, даже внимания не обращаю. Тогда у меня был шок.
Однако тот день был и самым счастливым. Я всегда мечтала о близнецах. Даже о трех девочках. И тут она мне говорит: «Да у вас здесь сюрприз!». Я сначала обомлела – нарисовала себе ужастиков, перестала дышать. Но она сообщила, что у меня двойня – два разнополых малыша, каждый в своей плаценте.
Я вышла, сразу позвонила мужу и говорю: «Я не знаю, насколько сильно ты хотел детей, но у нас двойня».
Светлана рассказывает, что позже эта врач и смеси покупала малышам, и помогала всячески, и вещи двойняшкам отдавала, потому незадолго до этого стала мамой ее дочка. И все учреждения, организации, приемы, обследования и скрининги были для семьи бесплатными. И до сих пор врачи ведут всех детей бесплатно, и в садик они ходят тоже без денег.
Роженица с врачом решили, что кесарево проведут в 36 недель. Все договоренности и оформление в роддом гинеколог тоже провела сама.
Там так же было все замечательно, у врача русскоговорящая помощница, все очень благожелательно и быстро. Первым родился Костя, через две минуты Ангелина. Оба маленькие – 2690 и 2700 г, но здоровые. Через сутки из реанимации меня перевели в мамскую палату, рядом комната с детьми, и мы туда приходили их кормить. А спустя пару дней мне сообщили, что у мальчика нашли какие-то проблемы с кровью. И через неделю предложили домой уйти пока только с дочкой, потому что держать нас там больше не положено, а за мальчиком хотят «понаблюдать». Я категорически отказалась, я готова была даже на скамейке жить, но быть всем вместе. И нас оставили, но перевели в другую палату. Так прошло 10 дней. На девятый день передо мной извинились, сказав, что просто неправильно взяли анализы, с ребёнком всё в порядке.
Дома они еще сбросили вес, и пришлось вводить смесь. Ну, и от ковров тех стали кашлять-чихать. Поэтому в декабре мы переселились на новую квартиру.
Через два месяца арендодатели заявили, что собираются квартиру продавать, поэтому надо съезжать. Спустя месяц семья вновь была вынуждена сменить адрес.
А вскоре после этого я выхожу из ванной, улыбаясь, а муж обнимает малышей и говорит: «Дети, наша мама беременна». Никитку никто не планировал, но, к счастью, наш любимый малыш решил выбрать нас. Однако после его рождения мы решили остановить дальнейшее увеличение семьи. Потому что хотим дать нашим деткам максимум любви, заботы, внимания и обеспечить всем, что будет им необходимо.
Непривычный быт и неожиданные планы
На «детскую» финансовую программу семья не попала. Пока переселялись, пока узнавали, какой договор нужен, пока собирали документы, проект закрылся. Квартиру в Черноморске пришлось сдать. Хотя, признается женщина, там это стоит 8000 грн, а тут за аренду жилья приходится платить 800 евро. Плюс летом по 150 евро за электричество, потому что жарко настолько, что кондиционер включен круглосуточно. И машину надо заправлять, без нее с маленькими детьми никак.
Муж работает – занимается перевозками. Старший сын со своей девушкой после учебы подрабатывает. Он дистанционно учится в «рыбке», а во второй половине дня они вдвоем моют стаканы и бокалы в ресторане. А бывает, и в 6.00 выходит на смену, до занятий. В Ромэкспо и подобных организациях когда-никогда ваучеры на детей выдают. Иногда семья «попадает» на программные выплаты от Красного Креста или ООН.
Понятно, что приехали мы не с пустыми карманами, все-таки в Украине все довольно неплохо зарабатывали. Что-то сумели отложить, когда Румыния вернула долг за полгода по программе 50/20. Сложно, но справляемся.
Папа – ему уже 75-ть – только с самым младшим может еще остаться, со всеми тремя уже не справится. В этом смысле, моим старшим сестрам повезло больше – родители им помогали во всем.
Что касается дальнейших планов – я сомневаюсь, что мы осядем в Румынии, и уверена, что в Украину не вернемся. Закроют временную защиту – будем оформлять гражданство.
Назад очень хочется, признает переселенка. Там квартира родная, и бизнес, и город любимый. Одессу она всегда категорически не воспринимала, хотя там выучилась, и права получила, и бизнес имела. Но это был город сугубо для работы, с которой женщина всегда радостно ехала домой.
Если бы меня спросили до войны, хочу ли я не, то чтобы куда-то уехать из страны, а хотя бы поехать жить в другое место, я бы сказала — ни в коем случае! Черноморск — самый лучший город на планете, уютный семейный городок, чистый, опрятный, с фонтанами.
После того как мы пожили уже здесь, в большом городе, ясно поняли – в милом сердцу Черноморске и до войны было нечего делать. Просто мы не знали, какой бывает жизнь в другом городе и в другой стране, и для нас то была норма.
Я не говорю о том, что я хочу или мне нравится жить в Бухаресте. Просто где-то в другом месте я пока не пробовала и не знаю, как мне там будет. Но в связи с тем, что вот так вот сложились обстоятельства, что на нас обрушилась война, и непонятно, когда она закончится, и неизвестно, как. И что будет после того, как она завершится, потому что – я уверена — все восстановление будет исключительно за наш счёт, бизнес будут высасывать и перекрывать кислород. Это будет крайне тяжело и очень долго. А я не могу обрекать своих детей на такой крест.
Фото из семейного архива семьи Тимков
Материал создан при участии CFI, Agence française de developpement medias, как часть Hub Bucharest Project при поддержке Министерства иностранных дел Франции.
