Что делать, если случайно оказался на месте преступления?

 Когда место преступления — Одесса

Повальное увлечение человечества — детективные и криминальные сериалы. Их снимают десятками в год, в основном в США. И мы «проглатываем» целые сезоны, чтобы тут же приступить к следующему. «С.S.I. Место преступления», «Полиция Майами», «Мыслить как преступник» — мир криминала и расследования на экране привычно завораживает зрителя. И многие начинают верить, что в реальности все происходит так же.

Но как вести себя на реальном месте убийства? Кто и когда собирает улики? Что на самом деле должен делать судмедэксперт? И какое отношение все это может иметь к нам? Об этом «Одесская жизнь» расспросила врача-судмедэксперта, зав. отделом Одесского областного бюро судмедэкспертизы Бориса Яворского.

Если убийство — по соседству…

— Представим детективную историю в Одессе. Человек проходит мимо приоткрытой двери и видит, что сосед лежит вроде как мертвый. Входит. Что дальше делать?

— Увидев подозрительно приоткрытую дверь, вот так входить — противопоказано.

— Но обычно входят. Ты же не ждешь ничего такого…

— Я — жду. Я бы точно входил очень недалеко и так, чтобы не оставить нигде отпечатков.

— А если чувствуешь запах подозрительный и припоминаешь: а соседа-то я пару дней уже не видел…

— Тем более. Зайти можно, но сразу нескольким соседям. Чтобы не вышло, что я был в этой квартире один. Потом у покойного окажутся родственники, которые скажут, что исчезло золото на 20 тысяч. И если действительно произошло убийство, там все еще может находиться злоумышленник. Я сунусь — он и меня ликвидирует. Это случается чаще в деревенских разборках, где топорами машут, но как минимум одно такое тройное убийство я помню в Одессе.

Что значит «мертв»?

— Мы вошли с соседями втроем. Обнаружили, что человек действительно мертв. Что, кстати, значит — очевидно мертв? Когда мы это понимаем?

— Когда это поймет профессионал и когда обыватель — разные вещи. Для обывателя мертвый, когда он уже откровенно зеленый или голова отдельно. Однажды в одесском суде какой-то адвокат долго пытал судебного медика, на основании чего сделан вывод, что клиент был мертв. Сначала судебный медик говорил про трупные пятна и окоченение. Адвокат не успокаивался. Судебный медик заворчал, что в конце концов мозги находились отдельно от головы на расстоянии метра! Адвокат не смутился и продолжил: а все-таки, могло ли быть, что он при этом оставался живым? «Могло! — закричал судебный медик. — Если при этом он был юристом и занимался адвокатской практикой!».

Для врача достоверными признаками смерти являются трупное окоченение и трупные пятна. Остановка дыхания, остановка сердцебиения, остывание тела — это относительные признаки смерти. Человека теоретически еще можно «запустить». Особенно если в холодное время года. При комнатной температуре критичное время для реанимации — 5 минут.

Реанимация — опасное дело!

— Стоит ли проводить реанимацию самому? Делать непрямой массаж сердца?

— С одной стороны, конечно, стоит. С другой — есть риск оказаться в ситуации, какая произошла недавно в Затоке. Человек, оказывая реанимационное пособие, переусердствовал и поломал несколько ребер. Теперь его обвиняют в том, что он и убил. Тут я советую обратиться к Феде Сердюку и пройти его семинары по оказанию реанимационного пособия в разных ситуациях. Они отсекают желание делать опасные и абсолютно ненужные вещи: засовывать ложку в рот больному эпилепсией или вытаскивать до воротника язык человеку в обмороке.

— Допустим, мы прошли семинары Феди Сердюка и бросаемся оказывать помощь…

— Да, а второй человек в этот момент как раз звонит в «скорую».

— Потому что человек может еще быть жив, так?

— Да. И потом уже — в полицию. Выходим из квартиры и ждем у двери. Кстати, в этот момент зачастую и происходит порча улик на месте преступления. Когда соседка или родственница начинает прибираться. А то чашка валяется разбитая, лужи, брызги крови всякие… Неудобно, а сейчас «скорая» приедет!

 Улики и похоронщики

— У нас никакой ответственности за уничтожение улик на месте преступления нет?
— Нет. Если не докажут, что был умысел скрыть преступление. И не звоните в похоронное бюро! Полиция и скорая сами им позвонят. Полицейских похоронщики и привезут, сэкономят бензин. Часто на месте преступления первым оказывается похоронщик. Бывает, к больному еще едет «скорая», а в дверь уже стучится вежливый человек и говорит «здравствуйте, похоронное бюро, примите соболезнования…». Был такой легендарный похоронный агент Кандыба, он ездил на маленьком мопеде и всегда оказывался на месте убийства раньше всех.

— Представляю. Ты еще только собираешься тюкнуть кого-то топориком, а там уже…

— А там уже — дрррр… Кандыба!

Вскрытие все покажет

— В сериале, если лежит человек со вскрытыми венами и рядом записка «Это я сам», то в принципе и дела нет. Как у нас?

— Тут важны не только обстоятельства смерти, но и обстоятельства жизни. Нужно будет получить врачебное свидетельство о смерти. С этим документом решаются все вопросы от похорон и до наследства. Если человек умирает в больнице — этим занимаются патологоанатомы. Если смерть вне больницы и вне дома — это однозначно наш клиент, будет судебно-медицинская экспертиза. Если умер дома, то есть варианты. Пожилой человек, состоявший на диспансерном учете у врача по весомому заболеванию, регулярно врачом наблюдался, на теле нет повреждений, тело не подверглось далеко зашедшим изменениям — при соблюдении всех условий врачебное свидетельство о смерти может быть выписано тем самым врачом. К нам его тогда точно не повезут.

— Но у нас криминал, все сложнее.

— Тогда кроме скорой прибудет оперативная группа полиции. Они проводят первичный ориентировочный осмотр, чтобы понять, что произошло. Описывают тело, фотографируют, опрашивают людей.

В дело вступают эксперты

— А когда эксперт приезжает вместе с полицией?

— Если смерть носит заведомо криминальный характер. Например, труп с огнестрелом. Тогда из полиции высылают за нами транспорт. Если это убийство, то нужен и судебный медик, и криминалист. Если очевидный несчастный случай, то можно обойтись медиком. Тут начинается все самое интересное. Составляется подробное описание места происшествия. Судебный медик помогает следователю составить ту часть протокола, которая касается тела: от положения и позы до видимых телесных повреждений. Плюс помогает следователю в изъятии следов биологического происхождения.

— А что это может быть?

— Чаще всего кровь, брызги крови. Слюна, моча, сперма. Криминалист тем временем изучает следы небиологического происхождения и те биологические следы, которые исследуются не медицинскими средствами. Например, отпечаток пальца — след биологического происхождения. Но исследуется он путем сравнения, не медицинским. Следы небиологического происхождения — это, например, зарубка от ножа на столе.

— А что можно узнать по зарубке?

— Если была драка с применением ножей, а на столе остались зарубки, это важно. В них могут отразиться особенности ножа, то есть орудия преступления. Затем следователь выписывает постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы. Тело отправляется в морг, где с ним уже работают судмедэксперты.

«Рыбы» и глупые вопросы

— В постановлении следователь задает вопросы, на которые должен ответить эксперт, верно?

— Да. Как правило, у следователя есть «рыба», там стандартный набор вопросов — о причине и времени смерти, повреждениях и прочем. Но иногда добавляют некорректные и странные вопросы, с которыми потом работать эксперту.

— Например?

— Испытывал ли погибший перед смертью особенно сильную боль. У нас нет научной методики, чтобы рассчитать силу болезненных ощущений. Ощущение боли индивидуально. Один из повеселивших нас вопросов звучал так: имеются ли на трупе следы унижения человеческого достоинства?

Но вот мы подошли к очень болезненному вопросу: к вскрытию тела и мнению близких.

Судьба тела

— Родные погибшего могут сказать: все и так ясно, оставьте его в покое! В зарубежных сериалах на вскрытие часто требуется разрешение родных. Как у нас?

— У нас судьба тела определяется только законодательством страны. Тут даже следователь не имеет никаких степеней свободы. Если нет врачебного свидетельства о смерти от врача, то его выпишет наша служба. А мы выдаем его только на основании вскрытия. И мы не можем сделать маленький надрез, заглянуть и успокоиться. Вскрытие должно быть проведено в полном объеме. Родственники, конечно, регулярно пробуют «договориться», но с этим моментом у нас очень строго. «Вскрытие все покажет» — это не пустые слова, это закон.

Тая Найденко