Он делал декорации к клипам знаменитого Алана Бадоева и был постановщиком в украинском шоу «Майданс». Его даже можно увидеть в одной постели с Ларой Фабиан в ее музыкальном фильме «Мадмуазель Живаго». Набравшись опыта, сам стал снимать музыкальные клипы, мультики и короткометражные фильмы. А чтобы отвлечься – возводил памятники (иногда перестраивал чужие). В Южном из списанных автобусов и авто смастерил 10-метрового металлического робота, в Одессе – памятник Ленину переделал в Дарта Вейдера. Но страна узнала имя Александра Милова только после его возвращения с американского арт-фестиваля «Burning Man», где он представил свою инсталляцию «Love». Как это было?
Друзья называют его Мел. И не потому, что прозвище – почти производное от его фамилии. В свои «немного за тридцать» одессит Александр Милов, словно белым мелом, все еще пишет свою судьбу. Его можно назвать настоящим самородком – он художник, декоратор, архитектор, скульптор, дизайнер, режиссер, соучредитель и арт-директор студии «Mamai production». Кажется, что в его голове всегда есть план решения любой задачи и масса креативных идей. Ему нравится бросать вызов обществу и представать перед ним в новом амплуа.
Скульптура – это то, что я делаю, когда ничего не делаю. Это одна из форм реакции на окружающую среду. Я просто неплохо понимаю материалы – метал, стекло, дерево, ввиду того, что я 15 лет по глупости работал архитектором. А сейчас я стараюсь реализовать себя в качестве режиссера и продюсера совершенно разных проектов. У меня нет какого-то четкого понятия, что я хочу в себе развивать.
Клип на песню «Фонарики» для группы «Деньги вперед» я снял практически за свой счет. Я предложил свою концепцию, и они согласились. Они все хорошие ребята, но просто им не хватает опыта и актерского мастерства. А работать с ними было интересно. Взамен они отыграли вживую, оркестром всю эту одесскую семантику в реал-тайме из своего репертуара под видеоряд для моего фильма «О» (серия короткометражек об Одессе – ред.).
Я ничего не выдумываю. Я работаю только со своими «детскими блокнотами», которые я вел лет с 16-ти до 27-ми. Они – центральный мой заказчик. Сейчас я только выбираю максимально жизнеспособные идеи на сегодняшний день.
Инсталляцию «Love» я делал по наитию и даже не задумывался серьезно о глубине психологического напряжения и о иносказательной символике. Внутри скульптуры мужчины стоит девочка, а в женщине – стоит мальчик. И за счет того, что эти дети имеют пол, психологи, которые были на фестивале «Burning Man» сказали, что это «глубинный психотип человека»… Ну то есть, про внутреннюю бабу мужчины и про внутреннего мужика женщины.
Наш приезд в Неваду – сродни высадке на Луну. Только в отличие от американцев, мы – долетели. У нас ничего не получилось, если бы не набор случайностей. У меня получилось зажечь «этой глупостью» группу таких же «идиотов», поэтому нам реально фартило до последнего момента, какие форс-мажоры не случались бы.
Примерно 30% крепежных болтов попало в «Страну пропавших вещей» – это обнаружили мы, когда начали устанавливать композицию. Замены им не было. Нам пришлось отказаться от крана, который устанавливал купольную часть скульптуры, потому что из-за нас образовалась «пробка» из нескольких тысяч участников. До ближайшего города – 200 км. На местном радио было объявлено, что нам нужна помощь. К нам приехал дядечка, такой симпатичный очень, похож на героя Гарри Олдмана из фильма «Трасса 66» – в старинной шляпе и в полосатых лосинах. Он говорит нам: ну, давайте, ребята слетаем за болтами? Мы спрашиваем: как? Он говорит: «Ну, у меня тут есть самолет…». Позже мы узнали, что это был один из директоров кампании «Macintosh»…
Фестиваль собрал невероятное количество фантазеров, у которых есть деньги и фантастические проекты. «Burning Man» – коммунизм в чистом виде. Деньги там вообще не ходят. Все друг другу что-то дарят. Это было для меня шоком, потому что территория США, где все построено на бизнесе, такое отношение выбивает из разумного. И срабатывала «цепная реакция» дальше. Когда мы приезжали в другие города и когда люди узнавали, кто мы, сразу находили и бесплатное жилье и еду, приглашали на вечеринки.
Судьба инсталляции «Love» сейчас пока «пористая». Я надеюсь найти на территории Штатов место, где можно было бы ее установить на постоянной основе. Есть вариант об ее временной установке на территории детского онкологического центра. Есть еще парочка университетов, которые занимаются психологией, отношениями, семьей. Мне очень нравится перспектива пока поставить в Чикаго, хотя бы временно. Хочется на ней хоть немного заработать, потому что она мне стоила достаточно больших денег (60 тысяч долларов, сумма накопленная на покупку квартиры – ред.). Везти в Украину смысла нет.
Я уже закончил проект следующего «Burning Man». Сейчас он у меня в стадии доведения до финала — просчитываю финансы. Я уже играю в эту игру сейчас. Не знаю, успеем ли мы на следующий год, но пока все идет к тому. Это 12-метровая фигура человека, идущего против ветра. В сердце у него будет огонь, который он будет прикрывать от потока воздуха.… Я решил, в этом году обнаглеть и назвал ее «Burning Man». В следующий раз я хочу передвигаться по фестивалю. Представьте себе – мы приезжаем автоколонной. Останавливаемся. Устраиваем там шоу, и прилюдно собираем нашу скульптуру. Такого за 30 лет фестиваля еще не было.
