В нашей стране нет паллиативной медицины. Кто-то может возразить: «У нас и с обычной медпомощью напряженка, а вам паллиатив подавай — психологов, сиделок, обезболивание, да еще и до последнего вздоха. Запросы, однако!». Но постойте, друзья, как же так? То есть ты нужен только в том случае, если есть надежда, что выкарабкаешься, выйдешь на работу и продолжишь приносить пользу обществу? А раз ты «все равно не жилец», то будь добр, освободи койку и не порть больничную статистику? Стыдно. И больно. Но так и есть. Заботливые врачи с понимающим взглядом похлопают по плечу и прошепчут: «Забирайте бабушку домой. Дома и стены лечат». Умереть — не встать (уж простите за такой каламбур). А близкие и рады. Действительно, лучше уж пусть старушка в своей постели в окружении родственников отдаст Богу душу, а не в казенной палате, где если раз за ночь проверят, и то будет хорошо.
Никто, правда, не думает, чем может обернуться это врачебное «благодеяние». Это в представлении молодых и здоровых «смерть — как сон». На деле она может оказаться часами и днями агонии, борьбы за обезболивание, ожидания «скорой», бессонными ночами родных и полным непониманием, что делать в 3.30 ночи с мертвой бабушкой. Стены, говорите, лечат? Я вот думала, что лечат врачи…
Поэтому я за паллиатив, за то, чтобы даже в последние свои часы человек жил, а не корчился от боли, пока «скорая» едет к нему с заветным уколом. За то, чтобы помощь оказывали не только умирающему ребенку, но и его обезумевшей от горя маме. За то, чтобы отмучившихся в «родных стенах» не спускали на руках с пятого этажа хрущевки за 100 гривен или бутылку.
Паллиатив, эвтаназия, трансплантация органов — это все настолько далеко от нас, что ни один лоукост не в силах сократить дистанцию. У нас нет «культуры смерти». У нас есть деньги на «черный день», пакет с одеждой в дальнем углу шкафа, кусок мрамора и оградка. Я не хочу всего этого для себя! Я хочу уйти из жизни достойно, зная, что морг не выставит счет моим близким, а люди в черных костюмах через полчаса не постучат в дверь моей матери, предлагая свои услуги. Бог с ними, с оградкой и куском мрамора, и даже столовой, где малознакомые мне люди будут пить вишневый компот за упокой моей души (хотя мне было бы легче, если бы я стала органическими удобрениями для какого-нибудь платана). Мне важнее то, что будет до смерти, а не то, что будет после.
Чтобы не заканчивать на совсем уж грустной ноте, скажу, что проблемой паллиатива, к счастью, обеспокоены многие. Причем те, кто действительно может свернуть горы, — волонтеры. Поэтому надежда есть.
Пишите автору: [email protected]
