«Игры вообще не помогают»: о сложностях во время полетов рассказали пилоты дронов

Оружие будущего на Бахмутском направлении

Дмитрий попал на войну еще в 2014 году вместе с добровольческим батальоном «Винница» на базе МВД. Тогда парню было 23 года. Прибыв на Донбасс, он увидел, что война — это боль и ужасы. В батальоне прослужил до 2019 года, потом работал в уголовном розыске в Винницкой области. А сейчас Дмитрий — оператор дронов на Бахмутском направлении.

Глаза в небе

— Я знал, что будет полномасштабное вторжение россии, но рассчитывал где-то на лето. Когда перед началом войны работал оперуполномоченным, у нас были учебные тревоги. В ночь на 24 февраля я плохо спал и услышал, как в четыре утра в рабочем чате объявили тревогу. Очень разозлился, потому что думал, что руководство снова решило поиграть в солдатиков. По дороге на работу включил в машине любимую радиоволну, услышал, что города Украины обстреляны баллистическими ракетами. У меня был шок… Тогда я переживал за брата: он также пошел служить в полицию, и война застала его в Житомире, в учебном центре. Впоследствии неоднократно писал рапорты, чтобы меня перевели в бывший батальон, но из-за служебной деятельности это не согласовали.

В 2023 году меня взяли в одно из подразделений гвардии наступления. Когда начался набор, решил, что буду работать в аэроразведке, хотя раньше я не имел дела с дронами. Сейчас занимаюсь разведкой, доразведкой, контролем передовых позиций, корректировкой работы артиллерии. Мы должны видеть все, контролировать каждое движение противника и сразу докладывать в штаб. Также сопровождаем на позиции штурмовые группы, эвакуацию и тому подобное. На фронте мы дополнительные глаза в небе и «маленькие бомбардировщики».

Помню свой первый выезд на позицию в роли пилота аэроразведки. Сижу в блиндаже в лесополосе, а вокруг не утихают обстрелы. Иногда залетала рашистская авиация и забрасывала квадрат «КАБами» (управляемыми авиабомбами), и это было реально страшно. Также всегда тяжелая дорога к позиции, ведь когда двигаешься ближе к линии фронта, попадаешь под артобстрелы, поэтому каждый раз молюсь.

Жизнь дрона

— Говорят, что пилотами дронов становятся бывшие геймеры, но это легенда. Я сам любил компьютерные игры и сейчас иногда играю, и это совсем не помогает в управлении дроном. Для пилота, по моему мнению, главное — это внимание и концентрация. Управлять дроном не трудно, но когда он в воздухе, то надо видеть все и реагировать на любые изменения ландшафта позиций, потому что от этого зависит жизнь других бойцов. Также в любой момент могут заработать средства РЭБ (радиоэлектронной борьбы), и пилоту надо вытащить устройство из этой зоны, чтобы не потерять его.

Вообще устойчивость дронов зависит от многих факторов, поэтому на разных участках фронта продолжительность их жизни разная. Сбить могут даже свои смежные подразделения. Пилоты говорили, что именно так мы потеряли 70% дронов в 2022 году. Также помехой может стать плохая видимость — дрон просто не найдет дорогу назад. Ведь мы поднимаем «птичку» в воздух и в сильный ветер, и в снег, и в дождь, хотя это очень рискованно. Поэтому в основном устройство живет примерно месяц.

Производство на плечах энтузиастов

— Кто-то сказал, что наличие дронов может сохранить жизнь бойцам или заменить их в тяжелых боях. Я считаю, что любое полезное снаряжение рассчитано на то, чтобы сохранить жизнь, и наличие железных глаз в небе также этому помогает.

Сейчас на фронте чаще всего используются беспилотники «Мавик». Также есть дроны «Аутел», но их значительно меньше и они имеют свои нюансы, что ограничивает их использование в зоне боевых действий. До 2019 года Украина производила собственные беспилотные комплексы «Аист» и «Фурия». Сейчас централизованного государственного производства нет. Орки в этом вопросе нас опередили, причем многому научились у нас и теперь изготавливают устройства на государственном уровне. У нас же все лежит на плечах энтузиастов.

Сегодня также очень распространены FPV-дроны, которые собственноручно делают волонтеры. Такое устройство может собрать даже ребенок при наличии деталей, навыков пайки и начального программирования. Но в основном это дроны-камикадзе, которые имеют низкую себестоимость и летают только в одну сторону. Управлять самодельным FPV-дроном труднее — нужно иметь навыки пилотирования. По сути, это четыре мотора с платой и дешевой камерой, качество которых, к сожалению, не проверяют. Бывало так, что они просто переставали работать или сгорали во время операции. И пока у нас нет единого центра по изготовлению дронов, так и будет. Конечно, большая благодарность людям, которые на собственном энтузиазме изготавливают то, что должно производить в промышленных масштабах или закупать государство.

Особые задачи на оккупированной Херсонщине

На части оккупированной орками Херсонщины действует специальная группа воздушной разведки, которая была основана еще в 2017 году. Чем именно занимаются операторы дронов, нам рассказал старший группы воздушной разведки Вадим.

— Отмечу, что группа воздушной разведки занимается именно поиском целей, мы не атакуем врагов. Наша основная локация — это Херсонская область, а точнее, воздушная разведка левого берега. В своей работе мы используем несколько типов беспилотных летательных аппаратов, с помощью которых проводим: разведку местности, изучение ландшафта, определение расположения оккупантов, их позиций и техники. Также корректировку огня подразделений артиллерии по врагам. В нашем пользовании — беспилотники украинского производства «Аист 100», «Валькирия» и новый аппарат «Довбуш Т-10». Есть квадрокоптеры китайского производителя: «Матрикс 300», «Матрикс 30» и «Мавик 3», дроны «Аутел» и «Скайдио».

Каждый аппарат имеет свою дистанцию полета. Например, «Аист» может работать на расстоянии до 30 километров, но наш рекорд — 40 километров. Мы даже залетали в оккупированные Скадовск и Лазурное. А вот «Валькирия» — это фотолет, который летает на расстоянии 20 километров и фотографирует местность каждые две секунды. У квадрокоптеров максимальная дальность — семь километров, но они имеют профессиональную оптику, которая «смотрит» вперед на 15 километров.

Самое трудное в нашей работе — не попасть в лапы РЭБ, как своей, так и вражеской. Ведь она глушит все сигналы, и аппарат перестает работать. Хотя «Аист» с этими помехами справляется, в отличие от китайского «Матрикса». Несмотря на все эти трудности, наша группа выполняет свои задачи. Мы находим врагов и корректируем по ним огонь нашей артиллерии, а также делаем все, что от нас зависит, ради победы Украины.

Я считаю, что эта война переходит на другой уровень, и беспилотники и дроны, которые мы теперь используем, — это оружие нового времени.