Диверсанты, солдаты и мемориалы: краевед из Рени раскрывает тайны Второй Мировой войны

Голос краеведа звучал взволнованным больше обычного:

— Тоня, запомни: у меня в гостиной, на журнальном столике, записка – как распорядиться моим архивом.

— Миша, что случилось?

— Запомни – на журнальном столике! – и связь оборвалась.

Предсмертная записка

Почуяв неладное – Михаил живет совершенно один в своей квартире – я оседлала велосипед и нажала на педали.

У подъезда пятиэтажки стояла «скорая». Вышел фельдшер, и на мой немой вопрос ответил: «Обошлось. Можете подняться к нему».

Михаил Константинович, которого впервые в жизни прихватило высокое давление, отлеживался на диване.

— Никогда такого не было, а тут все поплыло, — стал рассказывать он. – Я позвонил в «скорую», оставил открытой дверь. И тут как обухом по голове: а документы? Я написал записку, из какого шкафа папки сдать в архив, а из какого — в музей. Понимаешь, это же документы, с которыми может работать еще не одно поколение краеведов! Потом подумал: а вдруг записка затеряется? Вот и позвонил тебе.

— Рано ты, Михаил Константинович, предсмертные записки пишешь – тебе бы книгу по истории Придунавья написать и издать, — отвечала я.

— Мне некогда! – ответил мой друг, вскакивая с дивана. – Ты знаешь, сколько людей еще безвестны! В 1944 году в фашистском лагере «Дулаг-162» было 172 военнопленных, мы о них еще ничего не знаем. А еще в 1941-м у нас был лагерь № 150.

Из слесарей – в краеведы

Михаил Салабаш, слесарь Ренийского порта, краеведением увлекся с молодости. Высшего образования у него не было, даже не пробовал поступать в институт – не мог одолеть английский. Вообще филология – это не его, поэтому свои тексты всегда «пропускал» через журналистов. А заодно и публиковал краеведческие открытия, с нетерпением ожидая реакции – кто-то из читателей обязательно позвонит или при встрече расскажет новые подробности.

Когда в 80-е началась поисковая экспедиция «Летопись Великой Отечественной», начинающий краевед вошел в районный штаб, а с 1990 года был назначен секретарем Ренийской районной комиссии по увековечению памяти защитников Родины.

Мемориал — заново

Памятник воину-освободителю был установлен в городском саду в 1951 году, а через четверть века сюда перенесли останки четырех погибших партизан отряда «За Советскую Молдавию» и установили доски с именами 132 павших фронтовиков. Перед мемориалом «вечный огонь» зажгли – и, думали, дело сделано. Ан нет!

Михаил Константинович выявил на плитах мемориала фамилии семи ветеранов, которые вернулись домой живыми, в двадцати обнаружил ошибки. А еще нашел десятки имен павших воинов, которых оставили в забвении.

В 2000 году на мемориале демонтировали старые плиты и установили новые. На них высечены 255 имен.

Тайна диверсионной группы

Что касается отряда «За Советскую Молдавию», подвиг которого стал легендарным, то и этот эпизод Михаил тоже проверил. Согласно документам, отряд был десантирован с целью организовать и возглавить партизанское движение в районах Молдавии. Собрав документы на всех 11 бойцов отряда, краевед задался вопросом: а почему только один из них владел молдавским языком? Как они собирались вести подпольную работу?

А как действовал при высадке командир партизанского отряда Дмитрий Медведев, который с 1920 года работал в органах НКВД? Он, приземлившись в тылу врага, сделал два выстрела сигнальной ракетой. Не удивительно, что отряд был обнаружен местными жителями, которые передали информацию жандармерии.

На партизан началась облава, завязался бой. Десантники, которые остались в живых, попали в плен.

Была ли у диверсионной группы возможность раствориться в бессарабских степях?  Возможно. Если бы им помогли местные жители. Но они не помогли.

Михаил Салабаш предположил, что отряд был направлен с единственной целью — выявить отношение местного населения к советской власти.

Почему? Летом 1940 года, кода в Придунавье пришла советская власть, начались аресты и передел земли. 13 июня 1941 года только из села Болбока (ныне Котловина) в Сибирь были отправлены 23 семьи. Аресты, коллективизация, депортация – как к этому можно было относиться?..

История итальянского солдата

Информацию Михаил черпал и у старожилов, с которыми он подолгу беседовал.

Именно методом опроса старожилов было установлено месторасположение лагеря, где после окончания Второй мировой войны содержались тысячи военнопленных из Германии, Италии, Венгрии и других стран.

В ходе строительства железнодорожной станции и других объектов их могилы были уничтожены.

– В этом лагере дважды была вспышка брюшного тифа, умерло 1714 пленных из 11 государств, — рассказывает Михаил. — Было еще и кладбище этого лагеря, где похоронили 223 человека.

Собрав информацию, краевед подготовил запрос, который отправили в Государственный архив, – так были получены списки иностранных военнопленных, умерших после войны в трудовом лагере близ Рени.

В украинский городок на Дунае на протяжении нескольких лет приезжал профессор из Италии Феличе Тальенте, который узнал, что в Рени похоронен его дядя.

— В этом лагере содержались 684 итальянца, из них посчастливилось вернуться на родину только одному, от него мы и узнали о последних днях моего дяди, – рассказывал Феличе. – Выживший вспоминал, что жители Рени помогали пленным, он рассказывал о них с теплыми чувствами.

В результате краеведческой работы на окраине города был установлен памятный знак иностранным военнопленным лагеря №38, который находился в Рени с 1945 по 1948 годы.

Загадка мраморной плиты

Как-то на берегу Дуная в ходе земляных работ была обнаружена белая мраморная плита с надписью на древнегреческом, датированная 1822 годом. Краевед давно установил старые границы города и те кварталы, где жили греки, но чем была мраморная плита – надгробием или частью памятника?

Вскоре к решению загадки был подключен профессор Одесского университета имени Мечникова Александр Пригарин, который вместе с краеведом побывал на месте находки. Ученый предположил, что артефакт может быть связан с этеристами.

В начале ХIX века греки, в том числе греческая диаспора в Одессе, сформировали тайное общество «Филики этерия», которое поставило цель освободить Грецию от османского ига. В первом сражении этеристы потерпели поражение, и часть из них бежала за Прут. Возможно, предположил профессор, греческие повстанцы, которые сражались за независимость Греции, были и в Рени.

Позже сотрудникам музея удалось прочесть надпись. Она начинается со слов: «Сын мой, где бы ты ни был в жизни этой или в другом мире (государстве)…»

Вообще в своей краеведческой работе Михаил Салабаш всегда сотрудничал с ведущими историками – Анатолием Бачинским, Александром Лебеденко и другими, писал статьи и участвовал в научных конференциях.

Кто может, пусть сделает больше

За годы журналистской деятельности я не раз заходила в гости к Михаилу Константиновичу – за исторической хроникой, данными, уточнением информации. Выслушав вопрос, он лукаво улыбался и направлялся к одному из шкафов. В его папках, казалось, было все. Нужны сведения о ветеране Дунайской военной флотилии — вот папка с документами, вот папка с перепиской. Нужны сведения о еврейском гетто? Вот каждая еврейская семья, поименно. Сведения о развитии ремесел, системы образования, о том, как создавался и развивался порт.

Но при всем разнообразии у Михаила Салабаша основной темой оставалась Вторая мировая война. Именно он собрал данные по Ренийскому району для трех мемориальных изданий — «Книга Памяти Украины», в которой увековечены имена павших солдат, «Книга Скорби» — о погибших мирных жителях, и «Книга Памяти: Победители» — о тех, кто вернулся живым.

Сегодня Михаил Константинович на заслуженном отдыхе. Он передал в архив громады собранные за десятилетия документы. В надежде на то, что их будут активно использовать в работе последующие поколения краеведов.