Несколько историй о «звездах» одесского и мирового сыска

Трудное это дело, мало оплачиваемое и не слишком престижное, по крайней мере, в нашей стране. Но испокон веков находились люди, независимо от происхождения и сословия, которых притягивал на тропу сыска азарт охоты, и они проходили ее до конца.

Мы никогда не спим

Эжен Франсуа Видок, имя которого давно стало нарицательным, родился во Франции в семье зажиточного пекаря. Но мирная жизнь нисколько его не устраивала, он искал приключений. И вскоре нашел – на свою голову. В 14 лет убил своего учителя по фехтованию, считается, что случайно. Как бы там ни было, но Эжену пришлось срочно бежать из родного города. Он завербовался в армию, но будучи солдатом не оставил своих привычек, бузил, выпивал, дрался на дуэлях, а потом и вовсе дезертировал. Дальнейший путь был предсказуемым – его замашки пришлись ко двору в разбойных бандах. В тюрьмах Видок сидел не раз и не два, но быть примерным заключенным не желал, а потому совершал многочисленные побеги, подготовленные с дьявольской изобретательностью, за что и получил почетные прозвища «оборотень» и «король риска». В конечном итоге подобная жизнь ему надоела, и он сделал очередной кульбит – предложил свои услуги префектуре Парижа. В 1811 году этот авантюрист создал бригаду под названием «Безопасность», состоявшую из бывших уголовников, и она работала весьма эффективно. Видок возглавлял бригаду 20 лет и поймал немало изворотливых и опасных преступников. А затем ушел в отставку и открыл собственное, первое в мире «Бюро расследований», став ко всему прочему родоначальником частного сыска.

Не менее известный Алан Пинкертон, шотландец, эмигрировав в Америку, подвязался на государственной службе совсем недолго. Почетная и опасная должность шерифа мало его привлекала, через четыре года он основал собственное детективное агентство, и не прогадал.

Лозунг конторы «Мы никогда не спим» подтверждался делом, в заказчиках недостатка не было. Его молодцы сумели предотвратить покушение на президента Линкольна в Балтиморе, одним из самых громких дел стал арест похитителей 700 тысяч долларов при перевозке денег железнодорожной компанией «Адамс Экспресс». Именно агентство Пинкертона начало применять повсеместное распространение по городам фотографий преступников и их подробное описание. Кроме того, Пинкертон взял за правило классифицировать преступников по, так сказать, их профессиональной направленности, и завел на них картотеку. А еще – первым принял на работу женщину-детектива, Кейт Уоррон.

Дрожи, русский преступник!

Ивана Дмитриевича Путилина, выходца из скромной семьи коллежского регистратора из Нового Оскола, часто называют русским Пинкертоном. Он начал службу в полиции в 23 года на должности младшего помощника квартального надзирателя, а менее чем через полтора десятка лет стал главой петербургской сыскной полиции. Талантливый и вдумчивый сыскарь, Иван Путилин оказался и даровитым литератором. Его книга «Сорок лет среди грабителей и убийц» послужила добротным материалом для многих писателей-детективщиков.

А вот Аркадий Францевич Кошко родился в богатой семье, и идти на государеву службу ему было незачем. Тем не менее, ничем кроме криминалистики заниматься не хотел и успехов добился на детективном поприще ошеломительных. Он стал не только начальником Московской сыскной полиции, но и руководил всем уголовным сыском Российской империи. Именно Кошко взялся за разработку системы опознания личности в соответствии с антропометрическими и дактилоскопическими характеристиками, что позволило собрать обширную картотеку преступников. Нельзя не похвастаться тем, что при нем работа русской сыскной полиции была признана лучшей в мире по раскрываемости преступлений. Будучи в эмиграции, Аркадий Кошко написал три тома воспоминаний «Очерки уголовного мира царской России», два из них вышли уже после его смерти.

Барон Виталий Владимирович фон Ланге, хоть дворянин, но из бедных и начинал свою карьеру околоточным надзирателем одесской городской полиции. А дослужился до помощника начальника одесского сыскного отделения, и сделал для нашего города немало. Он раскрыл более 300 уголовных дел, принимал участие в поимке удачливой преступницы Софьи Блювштейн, «Соньки Золотой Ручки», возглавил бригаду одесских сыщиков, откомандированных в Москву «для усиления полиции во время священного коронования их Императорского Величества».

Особая система Ланге состояла в том, что он делил бандитов на местных и приезжих, и на «гастролёров» завел особую картотеку. По прибытию в город такой «залетный» молодчик сразу попадал в лапы полиции, так сказать из соображений превентивности. Немало потрудился он над созданием сети агентуры, справедливо полагая, что «предупредить, легче, чем лечить». Ему же принадлежат и такие термины, как «дамщики (подростки, воровавшие кошельки у зазевавшихся в толпе дам), «кошки» (мальчишки, забирающиеся в окна квартир) и другие. Прослужив одесской полиции верой и правдой 18 лет, Виталий Ланге отбыл в Харьков на должность начальника сыскной полиции. Был убит при странных обстоятельствах, похоронен в Одессе на военном кладбище.

Оставил нам в наследство две книги: «Преступный мир. Мои воспоминания об Одессе и Харькове», и «Истина о «Золотой ручке»», причем первая многие годы была отмечена грифом «для служебного пользования» и недоступна широкому кругу читателей.

Бендер из Одесского УГРО

Такое впечатление, что Одесский уголовный розыск 17-20 годов стал своеобразным клубом для романтически настроенной молодежи Южной Пальмиры. Каких только имен не встретишь в списках инспекторов рабочей милиции… Практически все они вошли потом в анналы классиков русской советской литературы. Лев Славин, писатель, Эдуард Дзюбин (Эдуард Багрицкий) поэт. Александр Козачинский, автор знаменитой повести «Зеленый фургон», где в роли налетчика Сашки-Красавчика вывел… самого себя, а прообразом сотрудника УГРО Володи Патрикеева послужил его друг Евгений Петров. Тот самый брат Валентина Катаева, который недолго мучился над изобретением литературного псевдонима, а просто произвел его от своего собственного отчества, став всемирно известным соавтором Ильи Ильфа Евгением Петровым. История бандита-Сашки не выдумана нисколько. Козачинский и в жизни был сначала милиционером, а потом бандитом, и во время погони сдался другу Евгению Катаеву точно так же, как в повести сдался Патрикееву Сашка-Красавчик. Козачинскокго судили и приговорили к высшей мере наказания, а потом приговор отменили и он уехал в Москву, где стал журналистом, а много позже, по настоянию друзей, написал «Зеленый фургон».

Не менее колоритными личностями были братья Шоры. Один из них, Натан Беньяминович, подающий надежды поэт, взял себе псевдоним – Анатолий Фиолетов. «Как много самообладания у лошадей простого звания, не обращающих внимания на трудности существования» – эти строки Фиолетова стали хрестоматийными.

Его брат, Осип Шор, здоровяк под метр-девяносто ростом, с пудовыми кулаками и своеобразным чувством юмора, не имел склонности к поэзии. Зато умел рассказывать истории так, что дух захватывало, притом, выдумывать их ему не надо было – это были истории его жизни. Студент Петроградского Политехнического института, Осип, оголодав в революционной столице, двинулся домой, в теплую солнечную Одессу. Путь нищего студента, не имеющего денег, длился без малого год. В дороге он побывал и художником на корабле, и притворялся гроссмейстером, и собирал деньги на восстановление монархии. Никого не напоминает?..

Осип часто повторял, что он сын турецкоподанного, но это было уже потом, в Москве, куда он перебрался в 1922 году. И говорил он это не для красного словца, а чтобы уклониться (как иностранец), от воинской обязанности, потому что, после того, что случилось в Одессе, Осип поклялся не брать в руки оружие. А произошло то, что в качестве милиционера Осип сильно «достал» налетчиков Мишки Япончика, и его решено было убрать. Но бандит перепутал Осипа с братом, и убил поэта Анатолия Фиолетова. Осип уехал в Москву, где к этому времени обосновались его друзья. Так он стал прообразом легендарного героя одесского эпоса, всей своей дальнейшей жизнью подтверждая литературную репутацию.

Елена Антонова