Крепость, порт, зерно: какой была Одесса 609 лет назад (фото, иллюстрации)

Мы знаем, что территории, где сейчас расположен наш город, были заселены еще с бронзового века, и даже в 19 веке среди ученых-историков шли дискуссии о дате основания Одессы. Некоторые из них – Алексей Маркевич, Василий Надлер, Владимир Яковлев, Филипп Брун и другие, — выступали за установление именно майской даты как Дня города. Прошли века, вопрос остается до сих пор открытым, а одесские историки продолжают дело своих коллег прошлого.

«Одесская жизнь» решила расспросить современных историков Тараса Гончарука, Владимира Полторака и Олега Лугового немного о другом, а именно о том, как мог выглядеть Кочубиев (Кочубейов, Кочубеев) в год его первого письменного упоминания, в мае 1415 года.

Королевский порт, таможня, Пересыпь: о чем говорят исторические документы

Тарас Гончарук – доктор исторических наук, профессор кафедры истории Украины Одесского национального университета имени И. И. Мечникова, уже много лет тщательно изучает этот исторический период. Он рассказывает, что ученым известен ряд документов того времени, где упоминается Кочубиев (славянизированный вариант названия Кочубей(ов)). Первый – это отрывок из «Истории Польши» хрониста Яна Длугоша, в котором упоминается событие, которое произошло на «зеленые праздники» 1415 года. Именно тогда польский король Вячеслав Ягайло пообещал послам Константинопольского патриарха Византийского императора щедрую помощь зерном, которое они могут взять в его королевском порту Кочубиев. В то время, подчеркивает Тарас Гончарук, это был единственный польский порт, ведь в другие моря она не выходила.

Источник достаточный, чтобы там ни говорили, достоверный. Ян Длугош – один из лучших польских хронистов и у него не было никаких мотивов врать по этому поводу.

Два последующих упоминания о “землях Подольских замков” датируются 1431 годом. В то время Кочубиев отходит к великому княжеству Литовскому. Под словом «замок» имелась в виду именно крепость, а не замок феодала, отмечает историк.

В 1442 году польский король подарил Кочубиеву подольскому старосте Теодорику Бучацкому (он же Язловецкий). Тогда же, кстати, упоминается и новая земля – Пересыпь.

Там, в перечне подаренных земель, значится и водная таможня в Кочубиеве на «морском берегу расположеная».

Читайте также: 

• От Хаджибея до Одессы: что собой представлял город в ранние годы (часть первая)
• Одесский историк развенчал 12 самых популярных одесских мифов (Часть вторая) (видео)

Крепость и «королевский порт»

Тарас Гончарук рассказывает:

Порт предусматривал портовые постройки, тем более «королевский порт». Очевидно, король Ягайло должен был как-то заботиться о нем. «Щедрая помощь зерном Константинополю», понимаете, что значит щедрая помощь для колоссального города? Для транспортировки такого количества зерна требовалось много людей. Зерно – “тяжелый” товар, то есть его нужно много и его нужно где-то хранить.

Крепость того времени, вероятнее всего, находилась на нынешнем Приморском бульваре, потому что в середине 17 века известный путешественник Эвлия Челеби описывает крепость Хаджибей на скале. А Приморский бульвар – это скала, под которой не было склона и насыпи, где сейчас проходит Приморская улица и современный порт.

Очевидно это была та же крепость построенная литовцами в союзе с поляками, ведь турки не имели обыкновения разрушать захватываемые крепости. Примером могут служить Аккерманская или Хотинская молдавские крепости, турки только их достраивали,

— продолжает историк.

Такой же версии придерживаются и другие одесские ученые. Впрочем, Андрей Красножон, историк, ректор Южноукраинского национального педагогического университета, специалист по средневековой фортификации в своей монографии “Крепости и города Северо-Западного Причерноморья” отмечает: “Такие ключевые проблемы, как локализация замка и его датирование не решены. Отсутствует непротиворечивый вариант строительной периодизации Хаджибея”.

Относительно вероятного внешнего облика замка он пишет: “В течение первой половины XV в. Качубей (Хаджибей) находился на южной оконечности Подолья. Конструктивные, композиционные и архитектурные признаки позволяют определить типологическую общность среди укреплений западных территорий этого региона. Наиболее эталонны Каменец, Скала-Подольская, Соколец, Язловец и др.”

Поселение городского типа позднего Средневековья

О «городе» (по средневековым меркам), в котором существовала довольно активная жизнь, говорит и кандидат исторических наук Владимир Полторак. Об этом свидетельствуют археологические находки, например монеты и керамика 14-15 веков, найденные на Приморском бульваре. “Это был укрепленный пункт с несколькими башнями, территория которого около 0,7 гектара. Его размер можно сравнить, например, с цитаделью Белгород-Днестровской крепости.” Военный гарнизон небольшой крепости состоял из 10-15 конных рыцарей, их слуг, всего до 50 человек. «Этого уже было достаточно, чтобы в те времена оберегать такой военный объект», — утверждает историк.

Относительно численности населения вокруг крепости, Владимир Полторак предполагает, что оно могло достигать полутысячи человек, а население Хаджибея 18 века составляло около двух тысяч. Для небольшого города времени позднего Средневековья это было нормально. В городах-мегаполисах, например, в Белгороде-Днестровском, в 15 веке могло проживать не более 20 тысяч, Львове — 20-25 тысяч, в Константинополе того же времени – до 100 тысяч человек. Что касается этнического состава населения, то оно было довольно пестрым, предполагает Владимир Полторак:

Скорее всего, здесь могли быть итальянцы из Генуи. Вероятно, армянские купцы, потому что знаем, что они жили во всех важных центрах торговли того времени типа Каменца, Кафы, Львова. Безусловно, подольские русины, ну и шляхта, которая там была – рыцари, это тоже шляхта русинская, те, к кому впоследствии более активно начали использовать термин «украинцы». Татары, скорее всего, были либо военные, либо кочевники, которые могли кочевать вокруг.

Историк предполагает наличие небольшой каменной церкви на 20-30 человек, по типу греческой церкви Иоанна Сучавского, сохранившейся в Белгороде-Днестровском. Возможно, кроме христианской церкви, была и мечеть.
Если говорить о Кочубиеве, как порте, через который должно было быть отгружено большое количество зерна, он должен был принять людей, которые его перевозили и грузили на суда:

На золотоордынских торговых маршрутах 13-14 вв. были распространены Караван сараи. Я могу гипотетически считать, что такое могло быть и у нас, потому что без этого трудно организовать постоянное пребывание людей на несколько ночей, пока они разгружаются. Но и сами зерновые караванны были приспособлены к тому, чтобы проживать в полевых условиях – они могли оборудовать вокруг костра спальные места и этого было достаточно.

Территория вокруг Кочубиева, в принципе, была малопригодна к активному земледелию. Надо было организовывать глубокую вспашку, а технической возможности это сделать тогда не было. Ту же пшеницу стали активно высаживать гораздо позже, а в те времена ее только привозили из северных регионов. Соответственно, сельское население, как мы себе его представляем, не было в большом количестве, рассуждает историк.

Малый порт, но важная точка на карте

Чуть с другой стороны на историю Кочубиева смотрит кандидат исторических наук, медиевист (специалист средневековья) Олег Луговой. Он говорит о том, что средневековое слово порт означает гавань любого размера, даже просто причал, но этим словом также обозначали и город. С 1430-х годов последовательно в ряде документов говорится о «замке». Но порт больше не упоминается.

С одной стороны, я готов поддержать смелое предположение, что Кочубиев – гавань, говорит историк. И если уже пару веков было известно о гавани Джинестра, то почему бы не предположить, что это одна и та же гавань, которую итальянцы называли так, а литовцы – иначе. Это абсолютно привычное явление в средневековой топонимике.

В то же время Луговой отмечает, что ни Джинестра, ни Кочубеев в торговых документах итальянских купцов того времени не упомянуты. Это не значит, что поселение не существовало, это значит, что оно было значительно меньше Аккермана и Кафу, имело значительно меньший товарооборот:

Джинестра постоянно упоминалась на мореходных картах 14-15 и дальнейших веков, так что корабли туда заходили. Значит, какая-то инфраструктура там была.

Никакой информации ни о размере, ни о масштабах у нас нет. Карты показывают точку, где есть инфраструктура, где можно пристать к берегу. Там можно пополнить запасы пресной воды, например, закупиться продуктами для дальнейшего путешествия перед следующим пунктом – Монкастро, то есть Аккерманом, ведь остановка перед ним была именно здесь.

Почему я не верю в большой порт? Есть простая причина – мощным портом был Монкастро (Белгород), принадлежавший дружескому молдавскому княжеству. Так что не было ни экономического смысла, ни реальности их сосуществования, ведь польские товары, в том числе товары из Львова, шли напрямую в Белгород по прямому сообщению по так называемой Виа Валахия – дороге, благодаря которой существовало Молдавское княжество, потому что она была его основной магистралью.

По мнению Олега Лугового, упоминание о Кочубиеве не свидетельствует о масштабной торговле с Византией. “Они не покупали зерно, они его получили в качестве подаяния от короля. Один раз”, подчеркивает он.

Наша история хранит еще много тайн и белых пятен. К сожалению, пока ученые не будут иметь возможность полномасштабных раскопок в районе Приморского бульвара, Таможенной площади и привлечения современных технологий во время археологических раскопок, а также возможности работать в архивах Италии, Польши, Румынии, Турции, Болгарии, эти белые пятна так и останутся белыми.

Исследователи

• Одним из первых, кто начал интересоваться «доодесским» периодом истории юга Украины был французский историк Габриэль де Кастельно (1757-1826). Более десяти лет он проработал при Ришелье,  собирал документы и свидетельства старожилов, еще помнивших Хаджибеевские времена. Результатом его исследования стала книга «Очерки древней и современной истории Новороссии», изданная в Париже в 1820 году.
• Еще один исследователь Качибея и Хаджибея – Брун Филипп Карлович (1804 — 1880), выдающийся специалист по древней истории, профессор Ришельевского лицея. Автор переводов записок послов и путешественников XV—XVII веков, в которых освещается история Причерноморья и Южной Украины, в частности, записок австрийского дипломата и мемуариста Эриха Лясоты.