«Я здесь с первого дня войны. И это похоже на ад»: мировая пресса о войне в Украине

Великобритания. «The Guardian» — «Я здесь с первого дня войны. И это похоже на ад»

Война России против Украины вчера вступила в свой шестой месяц, а в восточном Донбассе, где шли одни из самых яростных боев, все еще падали ракеты. Вчера утром это была школа №6 в городе Константиновка, в 30 км от линии фронта. Две ракеты образовали две огромные воронки заподлицо с разрушенным взрывом трехэтажным домом.

В своей квартире на пятом этаже, метрах в ста или около того, 85-летняя Тамара не спала и варила картофель в 4:30 утра, когда ударили ракеты.

«Я сплю в одежде, чтобы быстро выбраться в случае авиаудара», — объяснила бывшая медсестра, проходя мимо своих собак по дороге за водой.

«Взрыв встряхнул мою квартиру. Я не могу описать шум. Это было безумие. Это походило на землетрясение. Я так испугана, — сказала она чуть ли не со слезами. Я ненавижу это! Я ненавижу это! Я просто хочу, чтобы эта война кончилась».

Хотя жители Константиновки, Краматорска, Славянская, которых вчера посетила Guardian, говорят, что интенсивность обстрелов за последние две недели снизилась, насилие продолжается, а вдали слышны звуки обстрелов и ракетных обстрелов.

На северной окраине Славянска, ближайшего из трех городов к линии фронта, Ольга стряхивала с дерева на дороге абрикосы, чтобы собрать его в сумку.

Недалеко от того места, где она собирала фрукты, послышались выстрелы украинской пушки, спрятанной среди деревьев.

«Последние несколько дней было спокойнее», — сказал 55-летний мужчина, который, как и Тамара, боялся назвать свою фамилию. «Я здесь с первого дня войны. Это было похоже на ад. Я не понимаю, почему Россия напала на Украину».

Города, все в Донецкой области, рассматриваются как ключевые цели в попытке российских войск оккупировать весь регион Донбасса, который включает Донецк и соседний Луганск. Немногие здесь предполагали, что война, которая началась 24 февраля, продлится так долго. Многие видят мало шансов на исходе и боятся того, что принесет зима.

Подтверждая неофициальные свидетельства местных жителей, сделанные НАСА спутниковые снимки пожаров вдоль линии фронта свидетельствуют о том, что обстрел российской артиллерии в последнее время уменьшился. Некоторые аналитики предполагают, что это может быть результатом украинских ударов поставленными западными артиллерийскими системами по составам боеприпасов и командными пунктами, что ослабило возможности России.

Однако жители пока не готовы поверить, что это больше, чем временная передышка.

До войны 43-летний Николай Пушкарук работал детским футбольным тренером в Краматорске. Поскольку школы закрыты, у него нет детей, которых он мог бы тренировать, хотя он по-прежнему каждый вечер играет в футбол с мужчинами из города.

«После 24 февраля моя жизнь опрокинулась с ног на голову, – сказал он. «Город превратился в военную базу. Развитие города остановилось. С тех пор работы нет. Люди просто выживают за счет сбережений и гуманитарной помощи.

Его подруга Елена Колесник, 36 лет, занимается цветочным бизнесом. «Жизнь в этом городе опасна, — сказала она. «Мы понимаем, что Россия пытается захватить этот город. Пока все хорошо, но я не хочу ждать, пока сюда придут российские войска. Если я думаю, что они придут, я поеду в Днепр».

Она рассказала историю с начала войны о том, как российская ракета пролетела над ее головой и взорвалась на улице. «Я выжила, – сказала она. – И это заставило меня чувствовать себя сильнее.

Куда пойдет война и как долго немногие готовы рискнуть предположить.

На фоне свидетельств того, что украинские войска на южном фронте готовятся к давно обещанному наступлению, главной целью которого, по-видимому, является оккупированный город Херсон, западные спецслужбы предполагают, что ярое ​​российское наступление, возможно, выдыхается.

Однако пока наибольшей угрозой для мирного населения являются ракетные удары по городам, которые превратились в гарнизонные городки.

В другой школе на окраине Краматорска, которая в пятницу пострадала от ракетного удара, сильно повредившего близлежащие дома, местные жители уже собирали материалы для ремонта, составляя восстановленные двери и бревна.

Однако для многих более насущной, чем проблема ракетных ударов, отсутствие воды во многих домах и проблемы с подачей газа и электричества. Елена Колесник выразила чувство многих людей. «Сейчас я испытываю огромное напряжение в Краматорске», – сказала она. «Война продолжается. И это меня пугает».

Подпи под фото: «71-летний Евгений Габач выходит из дома, пострадавшего в результате ракетного удара российских войск, в Краматорске».

Германия. «Augsburger Allgemeine» — «Лето, солнце, война»

Последние пять месяцев на украинские города падают бомбы, а в Москве бурлит жизнь.

Большинство россиян поддерживают вторжение и путинская пропаганда работает. Прогулка по Москве, где все кажется гармоничным – если не присматриваться

Продолжаем жить красиво – многие москвичи так и продолжают, например, в конце июня на Неделе моды в Москве в парке «Зарядье» у Кремля.

На заднем плане сталинская высотка. Москва, солнце зашло, луна светит над Москвой-рекой. Лодки плывут по реке, а по велосипедным дорожкам проносятся электрскутеры. Небольшая деревянная сцена под деревьями, недалеко от детской площадки. Из динамиков звучит сальса. Люди двигаются под музыку, наблюдают за памятниками героями Советского Союза. Герои сброшены, сорваны, прокляты. И перестроен.

Здесь, в московском парке «Музеон», своеобразном хранилище изношенных советских статуй, они стоят на лужайке, вдоль каменных дорожек. Одиннадцатитонный Дзержинский, бюсты Сталина, Ленина, Ленина, Ленина. Скульптура 1950-х годов находится среди деревьев с шестью бронзовыми фигурами, включая женщину с ребенком на руках и голубем в руке. На постаменте написано «Мы требуем мира».

«Мир» – опасное слово в России в наши дни.

Менее чем в тысяче километров от буйной атмосферы парка Музеон Россия воюет со своими соседями. Войной это не именуется. Убивайте, разрушайте, насилуйте, потому что он не может справиться с потерей имперского величия, которое отстаивают здесь герои, и заставляют идеологию этих героев снова жить под изменившейся эгидой.

Тем временем москвичи танцуют под луной. Сальса, танго, вальс. Они катаются на роликовых коньках вокруг разноцветных пластиковых конусов в Новой Третьяковке. Силиконовые колеса коньков подсвечиваются розовым, зелёным, синим цветом. Недавно во время Недели моды в Москве люди по всему городу чествовали своих моделей и российских дизайнеров в более чем 100 показах мод. Кратко: в городе лето.

По телевизору показывают бомбы. Мариуполь. Российский город», — говорится в сообщении. Выстрелы из танков, взрывы, «освобожденные» дети, уколы от «нацистов-наркоманов». Снова и снова, в разных ракурсах. Это своего рода опьянение.

Мессенджер Telegram также дает почувствовать настроение в стране. «Украина должна сдаться, если хочет избежать ударов по школам, роддомам, домам», — пишет пользователь Александр, и получает за это полную поддержку. «Моя страна – черная дыра. Бездна вместо дома», — говорит Настя Красильникова, российская феминистка, уехавшая из Москвы в марте и теперь живущая в Риге, как и многие россияне, осуждающие войну.

«Прости, только грусть, другого чувства больше нет», — сокрушается она и собирает рассказы украинок об их буднях, их жизни. Она хочет стряхнуть русское население, большинство которого вообще не хочет, чтобы его пробуждали. Кто-то отворачивается, не хочет слышать ничего поразительного. «Защитный механизм», как объясняют психологи.

Есть два мира, которые можно найти в Москве, в России.

Первый – люди, которые так далеки друг от друга, что их больше не связывает ни слово. Реальности, которые противоречивы и все же идут рука об руку. Летний смех, радость, ликование.

Второй – мертвые люди, гробы, отчаянный плач… везде тишина. Борьба за страх, уклонение от страха, изменение темы через страх. Очень немногие хотят свободно говорить, хотят назвать свое полное имя или рассказать свою историю. «Иностранная газета? Не дай Бог! Я не хочу в тюрьму».

Новые законы — о деятельности как «иностранного агента», о государственной измене, об «иностранном влиянии», о «дискредитации российских вооруженных сил» — сформулированы настолько расплывчато, что усиливают применение государственной властью силы. Нет ни выборов, ни функционирующей судебной системы, ни каналов влияния на государство. Многие встревожены и беспомощны. «У общества нет ориентации, нет будущего, нет идеализма, оно сильно насилием, еще с советских времен

привыкает и приспосабливается к насилию», — говорит социолог Лев Гудков из московского Левада-центра.

Государство может ударить любого. Никто не хочет, чтобы его избивали. Так что заткнись. Или страдай. Уличные протесты табуированы, они уничтожены. Как и другие социологи, Гудков пишет об «атомизированном обществе». Люди чувствуют себя одинокими, одинокими, думают о своем соседе как о «зомбе». Некоторые супруги поделили квартиру, встречаясь только в коридоре или кухне. Некоторые дети прервали связь с родителями.

Они считают друг друга «монстрами» или «изменниками». Что думает сосед, что думает продавец? Это стало осторожным подходом, скитанием в невидимой войне, полной миной в виде произвольно применяемых законов.

Снаружи Москва летом как никогда зеленая, люди делают покупки для дачи, сажают цветы, сидят на террасах привлекательных кафе, потягивая холодные фруктовые коктейли. Дети раскрывают свои творческие и спортивные способности благодаря многочисленным предложениям по уходу за детьми в парках. Они рисуют («но не сине-желтое сочетание, дитя мое»), занимаются рукоделием («танки дозволены, да»), бегают друг за другом («Победа! Ты враг!»).

Но критически настроенные взрослые дважды в день думают, хотят ли они остаться в городе или селе. Куда уходить? Что делать? Слезы текут их лицом, когда их спрашивают о дилемме. «Как, как я могу что-нибудь изменить? Я ничего не могу сделать». Некоторые просто опасаются за свою работу. Автопром практически развалился. В мае было произведено лишь три процента легковых автомобилей по сравнению с предыдущим годом.

Люди не зарегистрированы как безработные, находятся в отпуске и имеют краткосрочную работу, но это сейчас. Многие с нетерпением ждут осень. Непредсказуемость утомляет. «Я только строю планы до завтра, будущее совсем неопределенное», — хором говорят женщины и мужчины.

Зеленые ленты висят на некоторых деревьях или заборах по всему городу, как знаки против войны. В парке Сетунь на западе Москвы, природной зоне, где бобры грызут деревья, кто-то нарисовал на дорожке знаки мира и написал слово «мир» на многих языках: мир, мир, темп, паиш, шалом. На скамейке в парке недалеко от Нового Арбата лежит записка сине-желтого цвета Украины. «У меня там родственники», – говорится в ней. Кто-то брызгает на асфальт голубями мира, кто-то пишет черным маркером на перилах «Нет войне». «Берегитесь камер поблизости», — советует демократическое движение «Весна» — в переводе весны — в своей «Инструкции по сопротивлению» и собирает кадры таких невидимых протестов, которые должны показать, что не все в стране согласны с тем, что вы, президент, делает даже если опросы показывают, что это действие одобряют около 60 процентов, а некоторые даже 75 процентов.

Государство подавляет видимый и слышимый протест. Московский местный политик Алексей Горинов приговорен к семи годам лишения свободы за использование запрещенного слова «война». Государство обвиняет его в том, что он «ввел россиян в заблуждение», заявив, что Горинов «напугал» своих соотечественников. Илье Яшину, одному из последних оставшихся в стране российских оппозиционных политиков, также грозит несколько лет заключения. 39-летний мужчина, когда-то вышедший на улицы бок о бок с отравленным Алексеем Навальным и убитым Борисом Немцовым за другую Россию, продолжал делать это даже после 24 февраля — начала вторжения Украины — не возьмусь говорить собственное мнение. Осуждал войну, сообщал о преступлениях в Буче. Он сказал это вслух и повторял снова и снова.

«Я отлично знал, что меня арестуют. Все это знали. Я не хочу убегать и прятаться от тех, кого презираю. Чтобы вырваться из тьмы, мы должны заплатить цену. Кто-то со смертью, кто-то с личной свободой», — заявил москвич в суде.

Яшина не запугать, он платит эту цену. Он один из немногих в стране, мирящихся с преследованием со стороны государства. Годами. Большинство придерживается позиции властной элиты по пассивности, молча соглашаясь с ней. Говорить, задавать вопросы, критиковать ничего этого не нужно в стране, где все средства используются для подавления мнений.

Санкции омрачают жизнь многих и обеспечивают консолидацию с Кремлем.

«Давайте покорим эту меру! Мы не позволим поставить себя на колени!» — кричат ​​подстрекатели на государственном телевидении, и им вторят люди на улице.

Бумага отсутствует из-за штрафов ЕС? Яркость белого цвета уже вредна глазам, заявил министр промышленности и торговли.

В филиалах экс-макдональдса – американская компания ушла из России, но новое название «Вкусно и точка» не хочет слетать с губ россиян – картофеля для картофеля фри скоро не будет. сразу Департамент здравоохранения немедленно сообщает, что еда в любом случае нездорова.

Артем, не желающий называть свою фамилию, сидит у витрины бывшей американской сети фаст-фудов у вокзала и завтракает.

Дома было невыносимо, родители постоянно ссорились, «из-за событий», как он говорит. Многие в России так говорят, чтобы не употреблять слова «война». «Мы все стали такими агрессивными, никому не даем слова, почти не прислушиваемся к взгляду друг друга.

У меня нет понятия, куда это все ведет. Ничего хорошего, – говорит студент и отпивает кофе. На самом деле, он хотел поучиться за границей семестр или два, возможно, в Чехии или Польше. «Все блокировано. Проклятие – это остаться здесь. Ты обречен на молчание, если хочешь выжить». На восьмиполосном шоссе сигналят машины, люди спешат в метро. Фонтан за углом играет классическую музыку.

«Иностранная газета? Не дай Бог! Я не хочу в тюрьму»

Большинство из них слишком пассивны, чтобы противостоять правящей элите.

Литва. «Kauno Diena» — «Украинская детская драма: страх преследования»

По инициативе генерального прокурора Ниды Грюнскене в апреле было начато досудебное расследование по подозрению в незаконной торговле детьми. Дети, которые дали показания правоохранительным органам, получают недетские угрозы.

Дети-сироты украинского детского дома «Жемчужинка» расположены в центре опеки «Лентварис». Об экстраординарном положении четырех девушек-подростков сообщила общественный деятель, посол по уходу Диана Гайчюнайте, директор. «Они находятся под угрозой преследования за то, что рассказали литовским правоохранительным органам о случившемся в приемной семье в Украине.

Подпись на фото: Узнав, что их заберут обратно в Украину, девушки были на грани самоубийства.

Турция. «Daily Sabah» — «Украина возобновит экспорт зерна, несмотря на атаку» Удары по Одессе являются «варварством», показывающим, что Россия недостаточно надежна для выполнения соглашения, достигнутого в пятницу при посредничестве Турции и ООН, заявил президент Украины Зеленский и добавил, что Украина планирует возобновить экспорт зерна, несмотря на нападение.

США. «The Wall Street Journal» — «Украинское расследование военных преступлений пытается установить подозреваемых».

Ягодное, Украина. После того, как российские войска вышли из Ягодного в конце марта, украинские расследователи вероятных военных преступлений обнаружили золотую зацепку: бортовой журнал с фотографиями и личными данными членов одного из российских военных подразделений, оккупировавших город.

Во время оккупации Ягодного в течение марта россияне содержали более 300 человек в подвале школы, где 10 погибли. Шесть других тел также были найдены разбросанными по всему городу после того, как россияне отступили, а седьмой человек считается пропавшим без вести, предположительно мертвым.

Проводивший следствие прокурор Украины Сергей Крупко хотел, чтобы местные жители узнали военных, которые их задержали. Следователи один за другим показывали жителям изображения из бортового журнала. Они кого-то узнали?

Некоторые лица были знакомы жертвам.

«Они все выглядели одинаково», — сказала Ольга Меняйло, которая вела дневник в плену, что помогло следователям составить хронологию произошедшего, но не смогла точно установить никого.

Через два месяца после того, как Россия вышла из центральной Украины, оставив тела на улицах, массовые могилы и следы пыток, прокуратура начинает второй этап расследования предполагаемых военных преступлений. В основном закончили сбор доказательств на местах преступлений и установление происходящего во время оккупации. Сейчас главной задачей является выявление подозреваемых и привязывание их к конкретным преступлениям. Масштабы задачи пугают: Украина открыла более 16 000 расследований подозреваемых в военных преступлениях.

Стремление к ответственности приняло неожиданный поворот, когда на прошлой неделе президент Украины Владимир Зеленский устранил генерального прокурора. Он сказал, что некоторые из ее сотрудников работают в Россию на оккупированных территориях.

Расследование в Ягодном, близ Чернигова на севере Украины, показывает, с каким трудом сталкивается прокуратура, возлагая вину на отдельных подозреваемых. Некоторые жертвы, все еще испытывающие тяжелые испытания, не хотят указывать пальцем на русских солдат, опасаясь, что они могут вернуться в этот район.

«Война еще не закончилась», — сказала 24-летняя жительница Алина Сорокопуд, которую вместе с сыном содержали в подвале. Другие просто не могут узнать мужчин, которые в начале марта с оружием провели их в школу.

Из примерно 100 российских военных, которые, по словам г-на Крупко, участвовали в содержании людей в Ягодном, только девятым выдвинули обвинения, ни один из которых не находится под стражей.

Власти используют целый ряд методов для выявления подозреваемых в этих делах. Любые российские телефонные номера, которые пинговали на украинские башни сотовой связи, можно отследить к владеющим ими солдатам. Видео военных машин можно проследить в отдельные подразделения.

Фотографии и видео проверяются на наличие аккаунтов в социальных сетях с помощью программы распознавания лиц Clearview AI.

По данным Нацполиции, в настоящее время установлено более 7,5 тысяч подозреваемых. Обвинения предъявлены 127 российским военным. Только 15 подозреваемых находятся под стражей.

Остальные будут судить заочно, сообщила бывший генпрокурор Ирина Венедиктова в интервью перед своим отстранением. Заочно осужденных объявят в розыск Интерпола и подвергнут аресту, если покинут Россию. Госпожа Венедиктова выразила надежду, что эти осуждения также станут сигналом российским солдатам, все еще воюющим в Украине.

«Мы можем их найти», — сказала она. «И мы привлечем их к ответственности». На фотографиях, сделанных во время месячной оккупации Ягодного, виден подвал, где содержались жители. Когда следователи измерили пространство, они обнаружили, что на каждого из 341 человека, включая 73 детей, было меньше половины квадратного метра. Из-за отсутствия вентиляции в подвале, по словам жильцов, тяжело дышать. Когда слабейшие начали умирать через несколько дней после оккупации, жители написали их имена на стене, рядом с календарем, где подсчитывали дни, проведенные ими в плену.

Россияне выпускали их каждый день небольшими группами по воде и пище; если возвращались поздно, на следующий день никого не упускали. На ночь они были заперты и, поскольку в подвале не было воды, использовали ведра для туалетов. Ветряная оспа пронзила группу. Мертвые тела гноились на днях в котельной, прежде чем их похоронили.

Но жители мало знали о личностях войск, державших их в плену. По словам жителей, большинство рядовых солдат в деревне походили на выходцев из Восточной Азии, но командиры оказались этническими русскими. Главный офицер был известен под позывным «Пауком» и его редко видели. Другой офицер, которого упоминают как особо жестокого, пошел под «Кленом».

Ни у кого не было знаков различия на форме. Некоторые солдаты прятали лицо.

Находка бортового журнала, который остался недалеко от школы, изменила ситуацию, сказал Крупко. Копии журнала под названием «Журнал психолого-педагогического наблюдения» сейчас лежат на столе г-на Крупко в прокуратуре. Они указывают на подразделение — 55-ю мотострелковую бригаду российской армии — и включают имена и фотографии войск, а также наблюдение командира о них.

55 моторизованная бригада прибыла из Тувы, преимущественно буддистского региона в центральной России, согласно анализу военной разведывательной компании Janes, использующей публичные источники и торговые средства для отслеживания глобальных перемещений военных подразделений.

По словам Джейнса, бригада была частью 41 общевойсковой армии военного округа, которая оккупировала Ягодное; 90-я танковая дивизия также опоздала с оккупацией города. Всего во время оккупации в Ягодном находилось около 1000 военных, отметил Крупко.

Оборудование из 55-й моторизованной было передано в Беларусь в декабре, по словам Джейнса. Из Беларуси части переместились в Ягодное, где солдаты сделали школу своим штабом. По словам прокуроров и жителей, мирные жители в подвале служили живым щитом, предназначенным для сдерживания атак артиллерийских украинских войск.

Минобороны России не ответило на запрос о комментарии.

«Наибольший вызов – большое количество жертв», – сказал Крупко. По его словам, многие жители села, которых содержали в подвале Яхиднего, с тех пор уехали и теперь разбросаны по Европе.

В Киевской области, где происходили наибольшие злоупотребления российской оккупации, по словам Леонида Тимченко, начальника отдела информационно-аналитического обеспечения Нацполиции Украины, есть много видеозаписей.

Однако в небольших городах отсутствие камеры безопасности создает проблемы.

В городе Тростянец Сумской области 48-летний местный житель Анатолий Савченко рассказал следствию, что в марте его пять суток удерживали в подвале вокзала вместе с другими мужчинами. По его словам, их неоднократно избивали, и на его запястьях до сих пор есть шрамы — его руки все время были связаны. Кровь запятнала стены комнаты, где его держали.

Но поскольку мужчины все время были с завязанными глазами, они не могут идентифицировать похитителей.

Подготовил Сергей ЧЕРНЯВСКИЙ