Одесситка Люся Калика, ее сестра Рива, мама Женя и две тети соседей Кантаровичей вышли из тайного подвала своей квартиры 10 апреля 1944 года. Женщины долго не могли ответить ни на один вопрос и все время рыдали.
За много месяцев до этого (а точнее — 12 января 1942 года) они спрятались в подвале в надежде, что через неделю-две партизаны отобьют Одессу у фашистов. Но освобождение пришло лишь спустя 820 дней.
Рукопись книги «Одесса. 820 дней в подземелье» Люся Калика подарила музею истории евреев Одессы «Мигдаль-Шорашим» в 2005 году.
— Она меня поразила своей энергичностью: маленький такой «воробышек», эмоциональная, живая, артистичная. Безусловно, очень сильная и мужественная, — вспоминает день первого знакомства с Люсей директор музея Михаил Рашковецкий. — Ее и других в подвале спасали сестры и мать Кантаровичи. И надо сказать, что Люся не идеализировала этих женщин. Она говорила все, что запомнила, и самые яркие воспоминания изложила очень точно.
«Ольга и Елена в первые минуты оккупации немедленно сделали себе караимские (Караимы — тюркская народность. Традиционными местами проживания караимов являются Крым и некоторые города Западной Украины (Львов, Галич, Луцк). документы. Жена их брата, русская, была архитектором и очень умело исправила паспорта. И так типичные евреи стали караимами. Во дворе не понимали разницу между караимами и евреями. Немцы караимов не трогали», -пишет Люся Калика в книге «Одесса. 820 дней в подземелье».
О том, что город сдадут немцам, одесситы не верили. По радио до последнего передавали, что Одесса была и будет советской.
Немцы «подарили» Одессу румынам и город стал частью Губернаторства Транснистрия. Одесситы этого еще не знали.
— Когда румыны вошли в Одессу, начались сначала «микро-погромы» и даже «микро-убийства» (с 16 октября 1941 года). Потом был взрыв комендатуры (в ночь с 21 на 22 октября) и на него оккупантам надо было отреагировать массовым террором, — рассказывает директор музея истории евреев Одессы «Мигдаль-Шорашим» Михаил Рашковецкий. — Пришло предписание, сколько за одного убитого солдата должно быть заложников, сколько казнено и так далее.
С этого момента началась организованная и массовая концентрация евреев. Сначала их собирали в синагогах, позже — в Одесской тюрьме на Люстдорфской дороге.
— Первыми вывели бессарабских евреев. Но они уже тогда все поняли, потому что было сказано оставить чемоданчики и идти не направо (в сторону вокзала), а налево… — рассказывает Рашковецкий. — Их загнали в артиллерийские склады. Сожгли живьем от 22 до 30 тысяч евреев. На что очень жаловались одесситы. Запах горелого мяса стоял над Одессой два месяца. Плюс на деревьях на Александровском проспекте, Екатерининской и Преображенской развесили висельников.
После письменных жалоб от одесситов в комендатуру, тех, кто остался в живых, из тюрьмы выпустили. По счастливой случайности Люся, Рива и их мама уцелели.
А тем временем началась регистрация евреев с тем, как объясняли румыны, чтобы обезопасить их от населения, обеспечить минимальную поддержку карточками.
Квартира, в которой жили Калики, состояла из двух половин. В одной находились они, в другой — соседи Кантаровичи. Квартира имела две особенности — выход на Авчинниковский переулок, 7 и на Александровский проспект, 15. Но самое главное — то, о чем забыли все соседи во дворе — тайный подвал.
«Подвал был длинный, метров 7 и шириной 2,5 метра. Он тянулся частично под нашей комнатой, затем под нашей кухней и часть — под кухней наших соседей. Пол в нем был земляной, сырой. Стены каменные, сырые, грязные. Долгое время туда никто не спускался. Все покрылось плесенью и паутиной», — описывала его Люся.
Когда в январе 1942 года по городу было объявлено, чтобы все евреи шли на Слободку в гетто, взяв с собой самое ценное, сестра Рива сказала, что им не стоит этого делать. По городу ходили слухи, что партизаны через неделю-две освободят евреев, поэтому им лучше спуститься в подвал. Единственная проблема — надо было поставить диван на крышку люка. Они переговорили с соседями Кантаровичами.
Те поначалу не соглашались, ведь за это можно было поплатиться жизнью. Но в итоге в обмен на спасение соседей они спустили в подвал двух своих теток — 85-летнюю Меню и 56-летнюю Цилю. Через некоторое время к затворникам присоединилась дальняя родственница Калик, 40-летняя Маня с двумя детьми — трехлетним Изей и двенадцатилетней Людочкой.
— Вы только представьте себе: чтобы во время облавы к ним в подвал не прорвались немцы, Люся и Рива поддерживали собой потолок подвала, — рассказывает одесский гид-экскурсовод Татьяна Сазонова во дворе по Нечипуренко, 7 (бывший Авчинниковский переулок). — И именно в этот момент Изя хватал мать за шею и обязательно хотел громко поговорить. Та закрывала ему рот ладонью, а если это не помогало, то накрывала его подушкой. Он пугался и замолкал. Плюс там же была еще тетка Меня, которая тут же начинала плакать.
У Мани нервы были на пределе, она даже угрожала убить Изю, если родственники и соседи не помогут ей выбраться из подвала. Маня покинула убежище спустя восемь месяцев. «Ушла Маня с детьми, но моральный климат у нас не улучшился, — писала Калика. — Тетя Меня постоянно ссорилась с тетей Цилей. Она без конца придиралась к Циле, обзывая ее старой девой и другими вульгарными, базарными словами. Тетя Циля культурная, интеллигентная, вежливая женщина очень от этого страдала, и старалась ей не отвечать».
В таких условиях им приходилось выживать до самого освобождения Одессы.
После освобождения Одессы сестры Кантаровичи прожили в городе долгую жизнь.
Рива устроилась на работу, вышла замуж, родила дочь. Жила в Одессе.
Люся, как и мечтала, стала студенткой Одесского мединститута. Вышла замуж за врача, родила двух детей. После учебы 42 года проработала в детской больнице города Мукачева, забрала с собой маму Женю, где та и умерла в возрасте 89 лет.
Меня умерла через два года после выхода из убежища, а Циля — через два года после войны.
В 1992 году Люся Калика-Штрах репатриировалась в Израиль. Ее сердце перестало биться совсем недавно — в феврале 2015 года.
— Люсю Калику называют одесской Анной Франк, — говорит Татьяна Сазонова. — У них много общего — они обе еврейки, примерно одного возраста, вели дневник и обе скрывались от фашистов, только Люся в подвале, а Анна — на чердаке. В обоих случаях спасалось по восемь человек. Только Люсю не выдали ни соседи во дворе, ни даже дворник, а 15-летнюю Анну предали соседи. После войны дневник Анны опубликовал отец. А дневник Люси, который она вела во время вынужденного заточения, истлел в подвале.
Но события настолько «отпечатались» в ее памяти, что она написала книгу «Одесса. 820 дней в подземелье», экземпляры которой хранятся в музеях евреев по всему миру. Сейчас во дворе, в котором скрывались евреи во время румынской оккупации, живут новые семьи. Квартиры объединились и теперь их всего шесть. Там, где жили Кантаровичи и Калики, идет ремонт.
«Моя книга «Одесса. 820 дней в подземелье» должна послужить материалом для международного проекта по воспитанию толерантности в свете уроков Холокоста. Холокост не должен повториться! Нигде и никогда!» (Люся Калика, ноябрь 2005 года.)
Прочитать дневник Люси Калики можно на сайте Всемирного клуба одесситов: www.odessitclub.org/reading_room/kalika/kalika.php
Попадая на военную службу, человек сталкивается со множеством опасностей, потому крайне важно собрать комплект бронезащиты,… Читать далее
Одесская областная универсальная научная библиотека приглашает всех желающих на фестиваль украинской книги памяти Михаила Грушевского… Читать далее
Еще каких-то 10 лет назад о груминге вообще мало кто слышал — это была услуга… Читать далее
Этот вторник выдался «безнадежным», но среда и четверг компенсируют это недоразумение. Эти два дня будут… Читать далее
Одесский активист Демьян Ганул сообщает о появлении новых названий улиц города в навигационных программах. А… Читать далее
Название этого блюда на гагаузский манер — патладжан-манджасы — нелегко выговорить. Гагаузы объясняют, что первое… Читать далее