Субъективные заметки: слово за решеткой, или что сулят законы о медиа и дезинформации?

Отвлекающая атака

Да, мы тонем в информационном океане. Потребляем инфу в тысячу раз больше мыслимых пределов столетней давности. И проверить правдивость можем не всегда. Даже если сомневаемся в информации. Подчас каждый второй фейк, как говорят исследования, принимаем за правду.

Со своей пропагандистской ложью к нам проникает северный сосед. Врут и наши СМИ ‒ по разным причинам. Кто в погоне за сенсациями факты не проверяет. Кто специально запускает дезу.

И вот теперь, похоже, к нам снисходит манна небесная: во власти вызревают законы-защитники.

Один из них, для краткости называемый «О дезинформации», родился в Министерстве по делам культуры, молодежи и спорта. Видимо, «новые лица», посчитав, что уже навели в своих сферах порядок, взялись и за информационную политику. За нее тоже ведь отвечают.

Внешне цели пристойны: укоротить лживому соседу язык, а также народ от своих же вралей уберечь.

Те, кого СМИ обманывали, должны бы это понять. А тот, на кого возводили напраслину, вдвойне. Вот и обо мне, случалось, писали такое…

Правда, с другой стороны и меня, бывало, обвиняли в покушении на честь и достоинство тех, о ком писал. Так что доводилось в суде отстаивать правоту.

Словом, вникал в проект с пониманием. И что понял? Что с грациозностью слона в посудной лавке чиновники хотят информационные потоки подобрать под себя. Иначе не объяснить и солидные сроки лишения свободы, и баснословные штрафы, и появление специального «надсмотрщика» за свободным словом, и разделение журналистов «по сортам».

Перемены от культурно-физкультурного ведомства вызвали в украинской медиасреде взрывную реакцию. И даже в ЕС и ООН высказали свою озабоченность возможными нововведениями.

Уворачиваясь от критических стрел, в Минкульте вынуждены теперь объясняться и обещать замечания учесть.

Но зачем же нужно было будоражить страну, провоцировать протестные акции, вводя в и без того кипящий социум сырой закон?

Об этом позже.

Кто-то считает давящие параграфы о дезе чиновничьим недомыслием и списывает их на неподготовленность «новых лиц». А мне эти впавшие в законотворчество лица показались, наоборот, вполне образованными. Уж не знаю, вдохновлялись ли авторы  оруэловским министерством правды, наказывавшим тех, кто сомневался, что «партия всегда права». Или отталкивались от булгаковского МАССОЛИТа, что управлял послушными сочинителями. Вместе с правом на работу «профессиональные» литераторы получали доступ к дефицитным блюдам. А возможно, помня о берлиозовых похоронах, вместе с прижизненными благами для «особых» журналистов, сочинили непростым смертным и финансовое сопровождение на тот свет ‒ за государственный счет.

Но прежде всего меня изумило, с какой дальнобойностью законопроект извещает, что же это такое ‒ дезинформация. Термин так многопланов, что позволяет подвести под него инфу многих СМИ. И размытость этого термина дает возможность по-разному его толковать. Стало быть, те, кто  станет разделять  информацию на доверие или не доверие к ней, получат немалые возможности.

При выделении по закону «честных» СМИ те смогут отмечать себя специальным знаком. А как с информацией остальных быть? Она, получается, сплошь и рядом ‒ нечестная?

И соискатели выдаваемого на год «знака качества» выложат некую сумму. Деньги, правда, обещают вернуть. Однако не тем, кого не пустят в «клуб избранных». Так что многие попросту взносом не захотят рисковать.

К тому же нововведение делает нашу прессу менее защищенной. Так, если журналиста «второго сорта» за публикацию изобьют, преступник получит не пять лет, как сейчас, а полтора года ‒ за обычное хулиганство.

Кроме того, не принятых в элитный клуб приравняют к подросткам, что делятся в Сети со сверстниками чем-то своим. Ведь в журналистский список войдут и авторы Facebook, и анонимных телеграмм-каналов.

А контролировать правду-неправду в стране станет назначаемый правительством «медиафюрер».  Со штатом сотрудников, разумеется. Он получит полномочия карать и миловать по своему усмотрению. И за спиной у него будет суд, куда сможет передавать дела.

Как оказалось, многостраничное сочинение «О дезинформации» стало отвлекающей атакой. От закона «О медиа». В Верховной Раде его подготовили к первому чтению без шума и пыли.

Следите за руками

Если по минкультовскому закону «министерство правды» ‒ это «смотрящий» со штатом, то в законе «О медиа»  ‒ Нацсовет по телевидению и радиовещанию. Причем «под колпаком» этакого медиа-дракона окажутся уже не только сотня телеканалов и несколько сотен радиостанций, но и больше трех тысяч печатных и порядка 18 тысяч онлайн-СМИ, а также необозримое количество профессиональных блогеров в Facebook, YouTube, Instagram.

К примеру, у вас есть страница в  Facebook. Она с постоянным названием и распространяет массовую информацию? Разумеется. Пишете там регулярно? Конечно. И подписчики есть?  Фейсбук на то и Фейсбук. Ну вот, голубчик, вы и угодили в медиа. Говорите, что не получаете тут денег? А мы разберемся.

Кто разбираться будет? И как?  Проверка может нависнуть над каждым. А проверяемые давно приучены к мысли: не проще ли договориться?

Конечно, возьмутся не за всех подряд. В первую очередь за тех, кто критикует власть.

В нововведении ‒ десятки запретов. И как теперь отнестись, скажем, к воспоминаниям бывшего губернатора Одесской области Сергея Гриневецкого? Он рассказывал, что когда в 90-ые наш Оперный театр близился к разрушению, глава  российского МЧС Сергей Шойгу  направил в Одессу специалистов, которые предложили, как архитектурную  жемчужину спасти. А сам пожертвовал деньги на сваю, одну из тех, на которых театр теперь стоит.

Разумеется, теперь, после Крыма и Донбасса, министр обороны С. Шойгу ничего, кроме негатива, не вызывает. Но все же, как с правдивостью фактов прошлого быть?

По «хотелкам» председателя профильного комитета ВР Александра Ткаченко и других авторов законопроекта заблокировать сайт, выход печатных СМИ могут за два дня. Ну, не понравится что-то в документах или в контенте.
И если такое решение Нацсовета о сайте в суде можно оспорить по сокращенной процедуре, то о газете ‒ в общем порядке. А порядок такой, что первое слушание может быть через полгода, а может, и через два. Все это время издание выходить не сможет под угрозой штрафа и конфискации. И не выходить не может, поскольку штрафы перед «Укрпочтой» и обязательства перед подписчиками. Так что проще газету или закрыть, или «не высовываться».

Цензура со стороны оборачивается и самоцензурой, унизительной для журналиста боязнью. А от этого — шаг до недополученной читателем информации. Между тем Европейский суд не раз заявлял, что право на нее имеют все.

Больше, чем преступление

«Я против закона о медиа, поскольку он противоречит Конституции Украины. Этот проект получил негативный вывод экспертов Верховной Рады, которые предлагают изменить его структуру и содержание», — таково мнение главы правления Национальной ассоциации украинских медиа Татьяны Котюжинской.

Почему пытаются протащить этот закон вместе с таким же сырым «О дезинформации»? У «новых лиц» во власти контакты с народом не очень-то получалось. И от ответа они уходили, и странно проколы свои объясняли, а скандалы, освещаемые СМИ, будоражат страну, которая не видит обещанных перемен.

Что же с растущим недоверием делать? Притом, что масла в огонь подливают медиа? Вот и пошли на то, что не получилось у  Януковича с Азаровым. На что не решился Порошенко.

… ‒ Когда журналисту закрывают рот, когда хотят подвести под преступление, это ‒ преступление, ‒ сказал мне коллега, с которым говорили о медийных законах.

‒ Нет, ‒ вспомнил я Антуана Буле. ‒ Это больше, чем преступление. Это ошибка.

Фото: kok.team