В гостях у бородачей: как живет община евангельских христиан святых сионистов

Семейный подряд

Бородачи четко следуют правилам, принятым в их общине: не работают после захода солнца в пятницу и до понедельника, не едят свинины, все мужчины носят бороды, а женщины — платки и фартуки, по субботам и воскресеньям собираются на богослужение. Они не носят украшений и редко получают высшее образование — не любят отпускать детей далеко от дома.

В поселке их ценят за качественную работу. Бородачи — превосходные строители. Соседи рассказывают, что их расценки часто даже не по карману местным жителям.

— Когда мне нужно было отремонтировать печь в доме, я хотела чтобы ко мне пришел именно их мастер. Ждать пришлось полгода, заплатила большие деньги, но осталась довольна! — рассказывает моя коллега Виктория Кучурка, она прожила в Доброславе, тогда Коминтерновском, 15 лет.

Бородачи обычно формируют свои бригады из родственников и единоверцев. Мужчины выполняют тяжелую работу, а женщины занимаются внутренней отделкой. Быть специалистами во всем здесь не любят. Каждый старается получить определенную специализацию: печник, сантехник, кровельщик. Дети перенимают ремесло родителей.

Подъезжая к поселку, набираю номер Вячеслава Семенюка — одного из сыновей Павла Семенюка — главы самой большой семьи в Украине. С Вячеславом договариваемся встретиться возле сельсовета. Он — местный депутат.

Из машины выходит крепкий мужчина. Простая рубашка, брюки, сандалии, аккуратная борода. После короткого приветствия приглашает на прогулку по Доброславу. Посмотреть есть на что: за последние несколько лет поселок изменился. Это подтверждает и моя коллега: появились новые скверы, новый стадион, многочисленные скульптуры. Подъезжаем к одной из них — огромной Библии. Это еще один рекорд Доброслава — «Самая большая инсталляция Книги Заповедей».

— Хорошо, что она здесь стоит, но было бы лучше поставить ее возле Администрации Президента, — улыбается Вячеслав.

Он депутат уже четыре года. За это время в политике разочаровался. Говорит, ожидал другого.

— Все покрыто мраком. Но ничего нового: когда спросили у народа кого им освободить: Варавву или Христа, то народ выбрал Варавву, разбойника. Этот разбойник до сих пор торжествует в мире.

Двадцать один внук — только начало

Продолжаем прогулку. Все, кто проходят мимо, здороваются и перекидываются парочкой слов с Вячеславом.

— Вас тут все знают, — замечаю.

— Работа у меня такая, и я стараюсь быть с людьми в хороших отношениях. Да и нас, бородачей, все знают.

— Как относитесь к тому, что вас называют бородачами?

— Это наш имидж. Мы не обижаемся.

Спрашиваю, откуда пошла традиция мужчинам носить бороды, а женщинам — платочки. Вячеслав отвечает, что они следуют Святому Писанию.

— Мужчина отпускает бороду после того, как женится, а женщина, когда выходит замуж, надевает передник. Так она защищает свое достоинство. А платки еще до замужества носят, потому что женщина должна с покрытой головой ходить.

Евангельские христиане святые сионисты — религиозное течение, которое возникло в 30-х годах ХХ века на Западном Полесье, тогда это была территория Польши. Его основоположник Иван Мурашко проникся идеями протестантских проповедников во время пребывания в эмиграции в США. Стал проповедовать сам и впоследствии основал новое религиозное течение. Со временем к нему присоединилась пророчица Ольга Кирильчук. Бородачи называют их «Отец и Мать Сиона».

У бородачей особенный уклад жизни. Работают они пять дней в неделю, но в пятницу — только до захода солнца. Потом все дела откладывают до утра понедельника. Ничего нельзя делать, даже готовить еду. Суббота и воскресенье — дни для отдыха и богослужения. С девяти до одиннадцати утра вся община собирается в молитвенном доме, а после богослужения все общаются, гуляют, отдыхают.

Семьи у бородачей большие. Пятеро детей — обычное дело. У Вячеслава, к примеру, семеро. Свадьбу с женой сыграли когда ему был 21 год, а жене — 19. Браки здесь обычно ранние и, как правило, между единоверцами. Но бывает и такое, что в семьи входят люди «со стороны».

— Да, приходят ребята, берут наших девочек и живут. Они им детей рожают. Например, моя племянница так вышла замуж, — говорит Вячеслав.

— У вас уже есть внуки? — уточняю.

— Конечно. Двадцать один. И это только начало.

А может Господь толстый, а вдруг Господь — женщина?

— Ну что, поехали к нам? — приглашает Вячеслав.

«К нам» — это в ту часть поселка, где компактно живут бородачи. Проезжаем центр и дорога резко уходит вверх. Первые мурашковцы приехали сюда в 1972 году. Это было шесть семей. Сейчас здесь несколько улиц. Все дома большие и добротные. Сараи и помещения для домашнего хозяйства вынесены на задние дворы. Останавливаемся возле одного из них. Возле заборчика беседуют женщина лет шестидесяти и мужчина, возраст которого тяжело определить — лицо закрывает панама. Это родная сестра Вячеслава — Вера Голубниченко и Николай Сытник, ее зять.

— А это как раз тот парень, который пришел с вашей стороны, муж моей племянницы. Давайте спросим, жалеет ли он о чем-то, — говорит Вячеслав.

— Нет, жалейте вы, у меня все хорошо, — улыбается Николай Сытник.

Его история началась больше двадцати лет назад. Николай родом из Сибири, служил в армии, окончил строительное училище и потом еще и училище имени Грекова. До знакомства с будущей женой был неверующим.

— Мне их вера понравилась, — говорит Николай. — Сказано в Библии, что суббота — день покоя, здесь так и есть. А другие — баптисты, пятидесятники — субботу не празднуют. И то, что изображений у нас в молитвенном доме нет, тоже мне нравится. А то зайдешь в церковь — куча икон. Написано ведь «Господа никто никогда не видел». А может Господь толстый, а вдруг Господь — женщина?

Перед женитьбой у Николая был «испытательный срок» — девять месяцев. Он нужен для того, чтобы посмотреть не мимолетное ли это увлечение, будет ли избранник придерживаться всех правил общины.

Людей со стороны в общину приходит не так много. Бывает, что возвращаются через поколение. А таких, чтобы совсем были неверующие, за 23 года Николай кроме себя не помнит. Если человек хочет создать семью с кем-то из общины и жить здесь, то должен принять веру.

— Двое должны в одно что-то верить. Не можешь служить двум господам: Богу и Мамоне, — говорит Николай.

Отпусти в город — пропадет

Николай «немного рисует», любимый инструмент — карандаш. Любит рисовать людей, одно время даже подрабатывал на Соборке в Одессе — рисовал «быстрые портреты». Он разрисовывал детскую площадку, которую строили силами общины. Едем посмотреть на нее, садимся в микроавтобус Николая. Микроавтобусы здесь в каждом втором дворе — во-первых, семьи большие, на легковой машине не так просто куда-то выбраться, во-вторых, строительные бригады тоже обычно многочисленные.

Вокруг площадки заборчик, на котором изображены известные герои детских сказок. Это работа Николая. При входе надпись: «Мурашки».

— Дети из общины ходят в садик? — спрашиваю.

— Нам трудно в садик ходить из-за питания. Мы не употребляем пищу с кровью, верим, что в крови душа. А отдельно готовить для нас никто не будет. Мои дети ходят перед школой.

Бородачи не едят свинину, а остальное мясо режут особенным способом. Делать это может только специально выбранный общиной человек. Поэтому на их столах не бывает покупного мяса, все свое. Кровь животного или птицы аккуратно собирается и зарывается в яму. Кроме того, они совсем не употребляют алкоголь и никотин.

— А со школой как?

— В школу все ходят, конечно. Бывает такое, что половина класса — дети бородачей. После школы многие поступают в техникумы — кто на дизайнера, кто на швею. Мои старшие дочери закончили музыкальную школу по классу фортепиано, а у старшего сына первый разряд по боксу, на соревнования ездит. Запретов нет, дети могут выбирать, что и как делать. Но они должны быть дома в субботу и воскресенье, не носить украшений, не пить, не курить — мне кажется, что десять заповедей — это просто здоровый образ жизни.

Николай рассказывает, что сейчас времени и сил на рисование нет — много работы, но в будущем он хотел бы уделить своему хобби больше времени.

— Я не хочу, чтобы мои дети зарабатывали на жизнь стройкой. Если у ребенка есть к чему-то задатки, то я только «за», чтобы они выбрали какую-то другую профессию. Дочки у меня по кулинарии, например. Одна хочет торты делать, ей это нравится. Ну если нравится, зачем я буду из нее делать строителя или художника?

— А где она будет работать? В кафе? — удивляюсь.

— Лучше я постараюсь сам ей кафе открыть здесь, где она будет со своей семьей и родственниками, а покушать пусть заходят, кто хочет. Отпусти в город — пропадет. Она привыкла к нашему образу жизни, пусти туда — затащит в трясину, не хотелось бы.

Ложусь спать — мама еще не пришла, встаю — она еще спит

У советской власти мурашковцы были в немилости. Во-первых, из-за религиозности, во-вторых, потому что они наотрез отказывались работать по субботам. Виктор Дзюбук рассказывает, что некоторым пришлось отсидеть в лагерях. В общине до сих пор хранятся документы того времени. В советское время о молитвенных домах не могло быть и речи — собирались в домах друг друга.

— Помню как мы маленькими детьми играли во дворе, пока родители были на собрании. Нужно было быть внимательными: если машина подъезжает к дому, быстро бежать предупредить взрослых, — рассказывает Валентина Ковальчук.

Родители Валентины были одной из первых семей евангельских христиан святых сионистов здесь в Доброславе. До переезда жили на Западной Украине. Валентина родилась уже здесь в 1975 году.

— Сначала была времянка, потом уже дом построили. Кушать готовили во дворе. Потом нас хотела власть выгнать за то, что по субботам не работаем, — продолжает Валентина.

— Но мы всегда все отрабатывали, — включается в разговор Вера. — Работали вечером, задерживались допоздна. Если субботник планировался, то мы в течение недели перерабатывали, чтобы отработать его. Не было никогда такого, чтобы мы недорабатывали.

— Да, я вспоминаю детство, я маму вообще не видела, — продолжает Валентина. — Я ложилась спать, мама еще не пришла, а вставала — мама еще спала. Тяжело было. Сейчас нам хорошо, наши родители проложили для нас тропинку, а мы уже идем по широкой дороге.

Дом на 600 человек

Второй раз приезжаем в гости к бородачам в воскресенье. Одиннадцать часов — время окончания богослужения. На само богослужение нас просили не приходить, мол будем смущать людей. Оставляем машину вначале улицы, дальше идем пешком. Еще издалека замечаем толпу. Преобладает белый цвет — женщины в платьях и длинных юбках, мужчины в светлых рубашках. Подходим к дому Веры, она соглашается показать нам молитвенный дом.

Снаружи он ничем не отличается от других домов расположенных вдоль улицы. Разве что, строение более вытянутое. Заходим внутрь. Слева и справа длинные ряды кресел, посередине — стол на котором лежит Библия.

Вера рассказывает, что еще недавно дом был вполовину меньше, вторую часть пришлось пристроить, потому что количество людей постоянно увеличивается, все перестали помещаться. Каждую субботу и воскресенье здесь собирается около 600 человек.

У каждого здесь свое место. С одной стороны сидит молодежь, с другой — семейные люди. Дети вместе с родителями. Время от времени места меняются: дети взрослеют — переходят в «молодежную» часть, молодежь женится — и теперь будет сидеть там, где женатые пары. Священников здесь нет, Ростислав Ковальчук рассказывает, как обычно, проходит богослужение:

— Мужчины читают отрывки из Библии, а женщины поют псалмы. И так по очереди. Один встал на слово, сказал проповедь, потом женщина заказывает псалом и все поют. Сначала из одного ряда, потом из другого, каждый знает свою очередь.

На стенах фотографии, как строился молитвенный дом. Дальше, фотографии пар в свадебных нарядах. Это первые пары, которые здесь поженились. Кроме того, плакат, который прикрыт занавесочками — там портреты Ивана Мурашко и Ольги Кирильчук.

* * * * *
В народе представителей общины называют не иначе как бородачи. Реже — мурашковцы.

— А как вы предпочитаете?, — интересуюсь у Николая.
— Да человеком нужно быть, а как называют, это неважно.