Мы оккупированы, но не сломлены: история молодой матери из Херсона Веры

Знакомство

Привет! Меня зовут Вера, мне 26 лет и я из оккупированного Херсона. Хочу, чтобы все знали: Херсон — это Украина! Наши люди доказывают это каждый день на митингах! Хоть мы и русскоязычные в большинстве, но мы готовы отдать жизнь за нашу Украину! Мы оккупированы, но не сломлены!

Орки на горизонте

Моя история, наверное, как и у всех в Украине, началась 24 февраля, когда я проснулась от звонков друзей о том, что началась война. Спросонья не могла понять, что вообще происходит, но сразу же собрала вещи на всякий случай, ведь у меня на руках еще трехлетняя дочь. Так начался наш кошмар…
Каждый день мы слышали взрывы и от этого было очень страшно. Так как прятаться было негде, мы с соседями проводили целыми днями и ночами в тамбуре. Наверное, это и спалило меня от всего, что происходило вокруг, мы пытались провести это время дружно, буквально все делали вместе.

А когда в город вошли орки, тогда стало страшно выходить на улицу, в магазин за продуктами или в аптеку. Но выхода не было, у меня ребенок и мама, которых нужно было обеспечить продуктами. Скажу вам одно: когда ты видишь этих орков, ты просто хватаешь ребенка на руки и бежишь прятаться во дворы. У херсонцев даже выработалась местная привычка: сразу же проклинать, как только они появляются на горизонте.

Дефицит и голод

В первый же день войны в магазинах были огромные очереди — люди скупали все, что можно было. Но мы еще не знали, что это только начало. Через несколько недель войны начался кошмар с продуктами и лекарствами — их просто не было. Нам пришлось стоять по три и четыре часа в аптеку просто так, ведь ты не знал, будет в наличии твое лекарство или нет. А когда в городе вообще не стало лекарств, их каким-то чудом привозили со Львова, через Николаев. Как-то мне пришлось стоять шесть часов за маслом и яйцами. Йогурты для ребенка вообще не возможно было найти. С хлебом были проблемы несколько дней. Мы старались каждый день покупать буханку хлеба и хранить его запасы в морозилке. Когда появилась колбаса, то самая низкокачественная стоила 240 гривен, хорошая — 640 гривен. Мясо — от 300 гривен. Банкоматы перестали работать практически сразу, в банки стояли очереди с 6.00 утра.

Жизнь или смерть

Поначалу о выезде из Херсона даже не было и речи. Во-первых, у меня был большой страх дороги с заминированной трассой и обстрелами. Во-вторых, моя мама не собиралась уезжать. Но 18 апреля мне позвонили знакомые и уговорили меня выехать, потому что у нас планировался референдум, и мы не знали, чего ожидать в дальнейшем. Уже на следующий день, 19 апреля, мы выехали в сторону Одессы через Снигиревку (пропускной пункт в Николаевской области, полтора часа езды от Херсона). Нас в машине было пять человек: два парня, одна женщина, я со своей дочерью, кот, и все без особых вещей. Дорога длилась с 6.00 утра до 19.30 вечера. Мы проехали шесть блокпостов, и честно вам скажу, это было очень страшно. Я видела по пути сгоревшие и прострелянные машины, они просто стояли на обочине. Это был самый страшный отрезок дороги. Все шутят про Чернобаевку, но никто не говорит про Александровку и Любомировку. Русские ходят по домам и последнее у людей забирают. Там от домов ничего не осталось. Люди сидели несколько недель без воды, света и связи. В том числе и в Снигиревке. Там был последний блокпост, на котором нас встретили переодетые под наших русские. Я смотрела на этих «солдат», как на «зеленые сопли» у которых ружья были больше чем их ноги. Ведь смотря на эту крысиную морду, ты не сможешь понять, что у него в голове и какое решение в твою сторону он примет.
Когда мы увидели наконец-то наших, не побоюсь этого слова, Героев! Просто пошли слезы, мы все смогли выдохнуть и поблагодарить судьбу за то, что смогли выехать живыми. Не поверите, но впервые в жизни я обрадовалась присутствию нашей полиции.

Крики одиночества

Моя мама все еще находится в Херсоне, в связи с возрастом и состоянием здоровья ей очень тяжело было бы перенести поездку. Она смотрит за домом и котами. Говорит, слышит взрывы, которые сейчас участились в области. От дома тоже старается далеко не отходить. Радуется, что молочный магазин открылся рядом, он якобы от херсонского молокозавода. Продукция вроде наша и гривны наши все еще ходят. Но уже стали пускать рубли на рынках. Недавно она, наконец-то, получила нашу украинскую пенсию на карточку. Кстати, в июне те пенсии, которые получали на почте, обещают уже выплачивать рублями.
Связь с мамой поддерживаю и через мобильный телефон, и через интернет. Но на днях в Херсоне пропала наша мобильная связь. Огромные очереди за российскими стартовыми пакетами, но купить их непросто: у тебя фотографируют паспорт и требуют подписать бумагу о поддержке нынешней «власти». Говорят, что связи «Водафон» и «Киевстар» больше не будет. На один паспорт дают пять сим-карт. Самое страшное, что без связи херсонцы даже «скорую» себе вызвать не могут. Да и как пополнять их непонятно. Администрации и государственные структуры естественно не работают. Вся власть пророссийская. Недавно хотели сделать референдум в городе, но слава Богу пока «забыли» о нем.

Спасение

Сейчас я нахожусь в Одессе. Здесь я снимаю жилье. Дорого жить получается. На работу выйти не могу, потому что не могу оставить дочь, обычные сады не работают, частный сад я оплатить не смогу. Государство нам помогает, недавно получила выплату переселенца, а вот за материнство выплаты всем задержали. Наша бабушка еще старается нам помочь. Также Одесса познакомила меня с приятными людьми, отзывчивыми и готовыми помочь. А мне нужна была помощь. Я оказалась в сложной ситуации — без крыши над головой и без денег в кармане. Чужие люди делают для тебя больше, чем твои родные. Война дала понять мне, кто твой друг, а кто нет. На днях увидела женщину, она была очень похожа на маму. Так захотелось ей крикнуть, а потом просто в слезах позвонила маме. Очень скучаю по своему дому, по маме, по друзьям, по Херсону.

Подготовила Анастасия Епурь