Старые раны. В Госпитале пограничников продолжают лечить героев Должанского

В августе вся страна следила за новостями о Должанском: несколько подразделений украинских пограничников оказались в плотном кольце противника. Бойцы держались несколько месяцев, а из окружения вышли с потерями. Еще одна нашумевшая история произошла в последний день лета. Тогда в Азовском море были взорваны два украинских катера береговой охраны. И тоже без потерь не обошлось. А те, кто выжил и выбрался оттуда, продолжают борьбу: теперь уже со своими травмами, с бюрократией, с тяжелыми воспоминаниями и тревогами за будущее своих семей. «Одесская жизнь» пообщалась с героями, которые сейчас проходят лечение в Одесском клиническом госпитале Госпогранслужбы Украины.

Почти поймал пулю зубами

— Мы не считаем себя героями. Мы простые мобилизованные военнослужащие. Родина позвала — пришлось встать в строй, — начинает рассказ о горячем лете-2014 старший прапорщик Сергей Гончаренко, он же Док.
В четырехместной палате отделения хирургии двое героев Должанского. Дока (пенсионера погранвойск) призвали на службу 31 марта, Виктора Лавренюка — 1 апреля. Три месяца длились стрельбы и тренировки, а потом был ночной телефонный звонок — и всего пара часов на сборы и прощания.

В 9.00 я уже был в Котовске, потом — в Одессу, отсюда в Бердянск, а дальше — Донецк, — вспоминает дорогу Док.
А потом нас бросили сюда, — Виктор Лавренюк протягивает нам журнал, на страницах которого — фотографии руин пропускного пункта «Должанский».

У Виктора очень сложное ранение. Пуля прошла через его челюсть, шею и застряла под лопаткой, в непосредственной близости от позвоночника. На рентгеновских снимках видно, что осколки пули повредили два позвонка. Избавиться от этих осколков врачам так и не удалось.

Поздно зубами клацнул. Если б чуть раньше, то, может, поймал бы ее, — смеется боец.

А если серьезно, то лечение для Виктора даже спустя три месяца еще не закончено. Шесть с половиной часов врачи одесского 411-го госпиталя «собирали» по кусочкам его раздробленную челюсть. Теперь ее держит металлическая конструкция за 40 тысяч гривен. К счастью, всю эту сумму удалось оплатить волонтерам.

В мирной жизни Виктор работал простым водителем. На Востоке стал еще и автомехаником. Но приводить технику в рабочий вид ему приходилось практически без инструментов, только благодаря свой смекалке и «золотым рукам».

Своей жене и детям Виктор долгое время рассказывал, что находится в безопасном месте, развозит продовольствие по блокпостам на границе с Молдавией. Правду супруга узнала только тогда, когда Виктор уже лежал в реанимации одесского госпиталя.

Теперь впереди у бойца — долгая реабилитация. Конечно, то, что он выжил с таким ранением — это большая удача. Товарищи шутят, что он родился даже не в рубашке, а в фуфайке. И все же вражеская пуля серьезно подпортила бойцу здоровье. Теперь еще и надежда на государство тает с каждым днем. Статус участника боевых действий он, как и многие его побратимы, до сих пор не получил. Солдатское жалование невелико, а теперь еще и нет возможности выйти на работу…

«Было стыдно бросать парней»

О том, что они находятся на Востоке, от своих близких скрывали многие бойцы. Кто-то, по легенде, был на границе с Молдавией, кто-то — с Крымом. Например, жена и пятеро детей Дока думали, что отец семейства находится в Бердянске и на полигоне обучает молодое поколение. Пронзительные звуки стрельбы в такие легенды никак не вписывались, поэтому во время телефонных разговоров нужно было быть осторожным.

— Мы звонили в редкие минуты тишины. И если что — нужно было сразу положить трубку, — рассказывает Док о редких телефонных разговорах с домом.

В его случае правда тоже открылась только после ранения. На второй неделе пребывания в Должанском Сергей с товарищами подорвался на БТРе. Получил перелом шейки бедра и компрессионный перелом позвоночника, с которыми проходил до самого выхода из «котла» — два месяца. Чтобы не сойти с ума от боли, приходилось колоть по восемь уколов обезболивающего в день.

— Я сначала думал, что травма у меня несерьезная, что это просто ушиб. Да и стыдно было ехать домой лечиться, когда парни остаются здесь. Стыдно было их бросать. Им нужна была моя помощь, — рассказывает Док.

Его реабилитация тоже еще не закончена. Сидя на своей койке, Сергей читает в газете о том, что правительство намерено лишить военных того немногого, что давало возможность прожить: пенсии и пособий на детей. Такая вот благодарность от государства.

Хотел бороздить моря…

На этом же этаже госпиталя, в соседней палате, лежит Павел. Он — из числа тех, кто оказался на обстрелянном катере в Азовском море. К счастью, ему удалось выжить. С 25 июня и до рокового 31 августа Павел нес службу в должности командира электро-механической части катера.

На Восток Павел поехал по собственному желанию. Узнал, что в мариупольском отряде не хватает людей, и вызвался помочь товарищам. Тогда он и подумать не мог, чем закончится его служба в «спокойном районе». Ведь за все время АТО морских атак не было ни разу. Этим и успокаивал своих близких, собираясь в командировку.

— Было много версий, из чего по нам стреляли, но теперь понятно, что это был противотанковый ракетный комплекс «Хризантема». У него есть лазерное наведение, поэтому все пять выпущенных ракет легли точно в цель. Прилетели нежданно-негаданно, буквально из ниоткуда. Несколько человек погибли, остальные выжили только чудом, — рассказывает Павел.

Павлу повезло. Но он уже второй раз проходит лечение в госпитале и пытается смириться с тем, что о карьере в плавсоставе придется забыть. У него сильные проблемы со слухом. Хотя надежды на восстановление есть.

26-летний парень семь лет прослужил на контракте и бросать дело, которому отдал столько лет, не хочет. Тем более, что Павел с детства мечтал «бороздить моря».

Сама погибла, но спасла других

Сергей Гончаренко (он же Док) с особыми чувствами вспоминает уже легендарную Жужу — приблудившуюся к отряду пограничников дворнягу. У нее тоже были проблемы со здоровьем: была перебита челюсть. Собака мучилась от боли и не могла жевать самостоятельно — за нее это делали наши солдаты. А делиться приходилось подчас и последним — еды и хлеба в окружении практически не было. Но даже ложку каши и маленький сухарик Док делил на двоих, чтобы животное не погибло голодной смертью. Главное было — не курить до этого, иначе Жужа просто не стала бы есть.

Прославилась Жужа тем, что чуяла обстрелы за 20-30 минут.

— Мы только с третьего раза поняли, что она нас предупреждает, — вспоминает Док. — Первый раз она разбудила меня на вторые сутки после того, как мы заняли Должанский, — в 3.26. А в четыре часа утра начался обстрел. Второй раз она вывела меня из вагончика за 20 минут до обстрела — просилась во двор, но без меня не хотела выходить. А потом уже все знали, что она предупреждает нас. Никто не выходил из бункера, пока Жужа не выйдет, никто не шел в столовую, пока она не пойдет.

Сергей Гончаренко уверен, что если бы не Жужа, то среди наших ребят было бы больше погибших и раненых. Она не только чувствовала угрозу обстрела, но и трижды нашла вражеских снайперов: лаяла и указывала то направление, где засели снайперы сепаратистов.

Но вывезти Жужу из Должанского так и не удалось. По дороге на Авдеевку она погибла от разорвавшегося снаряда РПГ. Она чуяла, знала, что ехать опасно, но все же пошла вслед за бойцами… 

PS. В одесском Госпитале пограничников находятся не только одесситы, но и люди из других областей, чьи родственники не могут их часто навещать. Если у вас есть желание и возможность помочь им, обратитесь к волонтерам «Одесского форума» в тему «Помощь раненым солдатам из зоны АТО».

Анна Мячина