Питерский афганец: «Никогда не забуду ту встречу в Кабуле с коллективом ансамбля Одесского военного округа»

Накануне Дня вывода войск из Афгана в редакцию «Одесской жизни» пришло письмо от бывшего сержанта сороковой армии Советского Союза Валерия Кочергина из  Санкт-Петербурга.

“Направляю вам свой рассказ «Нас предали». Никогда не забуду ту встречу в Кабуле с коллективом ансамбля Одесского военного округа. Самолет опоздал и они дали концерт ночью в Кабуле”, — написал Валерий Кочергин.

Приводим его рассказ.

НАС ПРЕДАЛИ

Мы пили водку в закусочной. После каждой выпитой рюмки он рассказывал новую историю об Афганской войне. Рассказав четвертую историю, он ушел, а я так и не спросил, как его зовут. Из записок пьяного сержанта сороковой армии ограниченного контингента Советских войск в Афганистане.

Шел пятый год войны в Афганистане. Мы вернулись в часть вечером после выполнения боевого задания. Почти два месяца не видели бани и чистой одежды. Искупались в бане, поели настоящего горячего борща, и без ног повалились на кровати с настоящими белыми простынями. Сквозь сон слышу, как меня кто-то трясет за плечи. Открываю глаза. Вижу перед собой широко раскрытые от ужаса глаза дежурного по роте.

— Тревога! Подъем! – орал он мне прямо в ухо. — Выходи строиться! Оружия не брать! Быстро!

— Как не брать оружия? – крикнул я ему. – Тревога ведь!

— Ты что глухой? Приказ строиться на плацу без оружия!

За два месяца на так называемых боевых мероприятиях мы автоматы из рук не выпускали. В туалет ходили с оружием. А тут тревога! И без оружия! Как то странно! Но приказ есть приказ. Оделся быстро. Встал в строй. Подбегает наш прапорщик. На ходу застегивает ремень.

— Рота! Слушай мою команду! – заорал он и в его голосе мы услышали нотки раздражения. – На право! Бегом! Марш!

Мы побежали за прапорщиком на плац. Там уже стоял почти весь полк. У всех были злые заспанные глаза. Все переспрашивали друг друга, в чем дело? Может быть, очередной генсек умер? Прапорщик подошел к майору, стоявшему на середине плаца, и доложил, что мы прибыли. Затем подбежал прапорщик, и поставил нас в общую колонну, смешав с другими ротами.

— В чем дело, товарищ прапорщик? Вы зачем нас с хозяйственным взводом смешали? – спросил я, и рота одобрительно загудела.

— Туда куда Вас сейчас поведут, никто не спросит с какой вы роты! – сладко зевнув, заявил прапорщик и добавил. – Ну, прощайте «други»! А я пошел спать!

Прапорщик развернулся и пошел в сторону казармы. Мы переглянулись. Но тут майор на плацу скомандовал всем повернуться на право, и повел нас к воротам. Нас вывели за пределы части и повели в сторону дворца Амина. Без оружия все чувствовали себя как без штанов. Кругом война, духи, а тут целый безоружный полк. Рядом со мной шел украинец Грохольский и узбек, которого Грохольский называл просто Чурка. Чурка в свою очередь называл Грохольского Хохлями.

— Хохлями, куда нас ведут, знаешь? — нервно дергая его за рукав гимнастерки, спросил узбек.

— Что тебе объяснять? Ты ведь все равно русский не понимаешь!

— Ну, Хохлями, скажи!

— Ладно, скажу! Только ты никому ни слова! Это военная тайна! Понимаешь? – узбек кивнул и подставил ухо Грохольскому. — К духам нас ведут! Офицеры нас предали! И продавать теперь будут! За каждого по тысячи афгани!

— Вай бо! – испугался узбек. – Зачем продавать? Я не хочу продавать!

— Да ты не бойся! – сказал Грохольский и положил на плечо товарищу руку. – За тебя больше одного афгани не дадут!

Раздался дружный смех.

— Смотри-ка! – обращаясь ко мне, сказал Грохольский. – Узбек, русский язык начал понимать! А то говоришь ему, бери тряпку машину мыть! А он типа не понимает!

— А почему ты думаешь, что за него больше одного афгани не дадут? – поддерживаю я шутку Грохольского.

— Да худой он! Вон одни кости торчат! Нас ведь духи будут покупать, что бы потом сожрать! А у него одни кости! Никакого навара не будет!

— Вай! Бо! – опять воскликнул узбек и начал шептать слова молитвы.

— Смотри-ка! Опять все понял! Быстро ты русскому языку учишься!

Шутка Грохольского на время отогнала тревогу, и в тоже время вложило в наши умы зерно сомнения. Никто раньше этого майора не видел. И из наших офицеров никого не было. Напряжение нарастало! Дорога вела к первому блокпосту, а за ним уже духи! Несколько сотен мужчин молча, шли за незнакомым офицером. Шутки и смех прекратился. Впереди была пугающая неизвестность.

И вдруг по рядам пронесся вздох облегчения. Незнакомый майор повел нас в сторону дома офицеров, который стоял недалеко от дворца Амина. Нас завели в полутемный, просторный зал и усадили в кресла. Грохольский положил голову на плечо узбека и с удовольствием зевнул.

— Короче, мужики! Я все понял! – начал он важным тоном. — Нас подняли в два часа ночи и привели сюда, что бы прочитать нам лекцию о международном положении! Вы как хотите, а я буду спать! Люблю спать на политинформации! – затем толкнув в бок узбека, строго ему сказал. — Значит так, Чурка! Слушай приказ! Я буду спать, а ты внимательно слушай, что там замполит говорить будет! А потом мне расскажешь! Понял?

Узбек кивнул и с открытым ртом стал вертеть по сторонам головой.

— Не верти головой! – сладко зевнув, сказал Грохольский и тут же захрапел.

Через минуту разговоры стихли и по залу разнесся смачный солдатский храп. Сон для солдата это роскошь. И если была такая возможность, то солдат ее использовал полностью. Я тоже устроился в своем кресле поудобней и уже стал закрывать глаза, но вдруг увидел, как на сцену вышли два пухлых солдата. Они подошли к микрофону, расплылись в радостной улыбке и развели руки в сторону.

— Точно! Политинформацию читать будут! – прошептал я и закрыл глаза.

Но вдруг зажегся яркий свет, громко по ушам ударила музыка и на сцену выскочили десяток красивых девушек и парней в гражданской одежде. Девушки быстро кружились, обнажая стройные белые ноги! Парни скакали вокруг них!

— Вас приветствует ансамбль Краснознаменного Одесского военного округа! – бодрым голосом сообщили нам два пухлых солдата и отошли в сторону. И вовремя! Так как в это время выбежало еще десяток танцующих пар, которые заняли все свободное место на сцене.

Это был шок! От резкого звука солдаты вскочили с кресел. Смотря на сцену широко раскрытыми глазами, они стали по привычке искать руками автоматы. Затем движение их рук становилось медленнее. Они осторожно садились на свои места, и крепко сжав руками впереди стоящие кресла, уже не могли оторвать взгляда от сцены.

Через несколько минут оцепенение перешло в сопереживание. Солдаты чутко реагировали на реплики конферансье, смеялись, аплодировали и на короткое время забывали о том, где они сейчас и с чем им предстоит встретиться уже через несколько часов. Им казалось, что они уже дома. Рядом сидят мама, папа, любимая девушка и после концерта они выйдут из зала и окунутся в обыкновенную мирную жизнь. Из угрюмых солдат они превратились мальчишек, которым недавно исполнилось восемнадцать лет.

Концерт длился три часа. Хотя нам казалось, что прошла одна минута. Ансамбль песни и пляски Одесского военного округа должен был дать этот концерт не смотря ни на время суток, ни на другие обстоятельства. Они тоже были солдаты. И у них был приказ дать этот концерт. И они его дали!

Пять часов утра. Полк возвращался после концерта в казармы. О сне уже никто не думал. Чувство восторга распирало душу. Всем нам хотелось петь, танцевать и жить!

Узбек, которого звали Чуркой, с восторгом на чисто русском языке пересказывал все увиденные им номера концерта. Как оказалось, он хорошо знал русский язык и очень любил русскую литературу.

— Слушайте, мужики! – громко на весь строй орал Грохольский, показывая пальцем на узбека. — А ведь и вправду искусство делает чудеса! Вон Чурка, на русском заговорил! Теперь тебе мой друг от караула уже не отвертеться!

Дружный хохот прокатился по строю. Полк шел в казармы. До подъема оставалось еще целых двадцать пять минут и можно было поспать, но никто уже не уснул.

Фото:  из личного архива Валерия Кочергина