Легенды: Джеймсы Бонды с одесской пропиской. Часть IV

Когда-то их называли «рыцарями плаща и кинжала». И хотя со временем кинжалы затупились, а плащи поизносились, но профессия не перестала быть востребованной. Зато древнее название «шпионаж» окутала аура романтики. Одесситов всегда тянуло познавать что-то новое. Но врождённый практицизм подсказывал: не обязательно для этого тащиться в какую-нибудь Полинезию — достаточно просто приложить ухо к стене в квартиру соседа и затаить дыхание. Может быть, поэтому разведка так полюбилась одесситам и всем, кто, живя в Одессе, впитал одесский дух.

Секреты на любой вкус

Кстати, свои пять копеек вставило здесь пресловутое одесское порто-франко. Вы же понимаете, что забугорные негоцианты, которые везли к нам свои товары, отъезжали не с пустыми руками, а с чем-то действительно ценным, например, с секретами. Одесса, возникшая как форпост на южной границе Российской империи, была просто нашпигована ими. Добывать тайны было проще простого: не посуду, а секреты перемывали в любом кабаке Одессы — только наливай и подбирай. К тому же местные чиновники-патриоты изловчились делать на секретах состояния. Потому что кое для кого патриотизм — самый надёжный источник доходов. Это знают даже дети и нынешние патриоты (кто со мною не согласен, покажите мне хоть одного патриота-бедняка). Но сегодня мы вспомним тех одесситов, кто были причастны к секретам ХХ века, для чего воспользуемся подсказками Л. Авербуха из его книги «Рассекреченные судьбы».

Мы уже упоминали Меира Трилиссера, студента Новороссийского (Одесского) университета, который по предложению Дзержинского с 1922 г. возглавлял службу внешней разведки ГПУ. Это его служба подавила заграничные белогвардейские центры, заманила в СССР такого супершпиона как Сидней Рейли, нейтрализовала оголтелого террориста Бориса Савинкова. А то, что сам Трилиссер в 1940 г. был расстрелян как «агент иностранных разведок» — так надо ж было как-то человека отметить, отблагодарить.

Кстати, 10-й директор службы Внешней разведки знаменитого израильского МОССАДа Меир Даган тоже в 1945 г. родился в Одессе, что в Израиле всегда было хорошей рекомендацией.

А сын одесского портного Михаил Маклярский стал прообразом Петьки из любимого нашим народом боевика «Белое солнце пустыни». Но знаменит Маклярский стал не тем, что службу начинал в Туркестане, а своей работой под руководством легендарного разведчика Павла Судоплатова, и тем, что принимал участие в ликвидации гауляйтера Белоруссии Кубе, а ещё как сценарист легендарного фильма «Подвиг разведчика», который по указанию министра госбезопасности Абакумова был запрещён как раскрывающий секреты вербовки агентуры. И только после вмешательства Сталина, полюбившего этот фильм, тот попал на большие экраны и стал фишкой послевоенного кинематографа.

Понятное дело, что альфой и омегой работы разведчика является добывание секретной информации. И уж тут одесситам не было равных. Первым профессиональным советским разведчиком считается Александр Петрович Улановский, а по факту Израиль Пинхусович Хайкелевич, родившийся в 1891 г. в Одессе. А смена имени пусть вас не смущает — был он и Вальтером, и Ульрихом, и Киршнером, и Николасом Шерманом, и Журатовичем. Так ведь был резидентом и в Германии, и в Дании, и в Китае, и в США. Ему доверял сам Сталин, с которым они вместе бежали из ссылки в Туруханском крае. В Америке Улановский провернул блестящую операцию: добыл наисекретнейшую информацию о Панамском канале. Зачем нам нужен тот Панамский канал? — подумаете вы. А он это сделал для Японии. А японцы сменяли ту информацию на сведения, что замышляет на Дальнем Востоке против нас Китай. Как вам сделка? Это ж типично одесский гешефт, видимо, среди японцев тоже полно одесситов. Правда, позже в Дании Улановский «засветился» и попал в тамошнюю тюрьму, зато это дало ему повод для сравнения, так как, освободившись и вернувшись в СССР, он тут же был отправлен в ГУЛАГ, но, видимо, по протекции Сталина ему подобрали очень приличный лагерь, где раз в месяц даже давали мясо.

Урановые «игры»

Симон (Семён) Давидович Кремер, живший и похороненный в Одессе на Таировском кладбище, успел пожить ещё и в Лондоне, где завербовал бежавшего из Германии физика Карла Фукса, работавшего над британским «урановым проектом» (тогда термин «атомная бомба» ещё не использовался). Через него Кремер добыл и отправил в Москву документацию об использовании урана для создания бомбы. Кстати, это шифрованное послание перехватили американцы, но забыли, в какой ящик стола сунули, и нашли только через 30 лет, когда к советским учёным после прочтения документации, присланной Кремером, пришло «озарение», и как бы вдруг появилась наша атомная бомба.

В этом же направлении «копал», только в США, другой одессит С. Семёнов (по псевдониму «Твен», а без псевдонима Семён Маркович Таубман), который родился в Одессе 1 марта 1911 г. По окончании школы работал на Одесском канатном заводе, потом поступил в Московский текстильный институт. И вдруг был направлен для продолжения учёбы в Массачусетский технологический институт, тесно связанный урановым проектом. Да, такие бывают «вдруг». Так Семёнов-Таубман познакомился с отцом атомной бомбы Оппенгеймером. Они неоднократно встречались. О чём на тех встречах шла речь, о ядрёных дамах или о ядерном полураспаде, поведать может только третья участница встреч — бутылка виски, но она больше следила за тем, чтобы не остаться полной.

Не менее близкие контакты Семёнов наладил с физиками Лос-Аламосской лаборатории, где создавалась атомная бомба. Он стал «душой компании», особо сдружился с супругами Коэнами, впоследствии вдруг получившими звание Героев России. Да, всякие бывают «вдруг».

Коэны были курьерами. В 1945 г. они передали Берии, возглавившему наш урановый проект, подробные научные материалы о конструкции атомной бомбы. Чтоб дважды не гонять курьеров, Семёнов заодно передал в центр и секретные тактико-технические данные бомбардировщика «Дуглас-18», истребителя «Локхид-22» и ещё двух-трёх штурмовиков. На досуге он любил мастерить. Так он смастерил контейнер-термостат, в котором переслал в Москву секретный тогда препарат пенициллин. А переброшенный во Францию занялся кибернетикой. Но тут Большая Советская энциклопедия сообщила, что кибернетика — лженаука. Семёнов был отозван в Москву, обвинён во лженаучных взглядах и уволен из органов. К счастью пригодилась первая текстильная профессия. Его взяли истопником в котельную текстильной фабрики, правда, без права на пенсию. Пенсию через 23 года он выхлопотал и стал получать 120 рублей.

Вспомнили о Семёнове лишь однажды, когда в Москву приехал крупный американский учёный, некогда бывший агентом Семёнова-Таубмана. Но бывших агентов не бывает. Американец передал подробную информацию об уникальном приборе, который используется в военных и гражданских аэродромных службах США. Кочегар текстильной фабрики Семёнов кое-что в тех чертежах подправил, и теперь этот прибор используется в наземных службах всех стран СНГ. Разработчики прибора были удостоены Государственной премии. Фамилии Семёнова в списках награждённых не оказалось.

Спец-призвание

Путь в разведку у каждого бывает свой. У кого-то это призвание, а вот Михаила Мазникера завербовал сам Артузов, один из основателей советской разведки. В 1939 г. Мазникер был направлен в Бельгию под видом канадского украинца. Там участвовал в работе «Красной Капеллы», самой успешной нашей разведывательной акции. Но в 1948 г. Мазникера вышибли из разведки, как и других фигурантов «Красной Капеллы». Пошёл работать в школу учителем немецкого языка, который знал получше многих немцев. Однажды в День Победы пришёл в школу в военном мундире, после чего директор школы на три дня потерял дар речи: на мундире Мазникера орденов и медалей было побольше, чем у маршала Жукова. Кстати, долгое время оставалось в тени, откуда родом сей «канадский украинец». Интересовались: «А если бы с вами заговорили по-украински?». Прокололся нелегал, признался: «Я же одесский еврей. Мне ли не знать мову!».

А вот Семён Урицкий был из чекистско-купеческой семьи. Дед был купцом первой гильдии. Его сын Моисей Урицкий был Председателем Петроградской ЧК. А вот внук Сеня с 1910 г. работал на аптекарских складах Эпштейна в Одессе, но подался в Красную Армию. Подавлял Кронштадтский мятеж. Хитёр был неимоверно, потому поручались ему разные спецзадания. За такие таланты был назначен начальником военной разведки Красной Армии. Это он напутствовал Рихарда Зорге на агентурную работу в Японии. Кстати, в период работы в Одессе в качестве начальника Одесского укрепрайона рекомендовал Евгения Катаева, ставшего вскоре писателем Евгением Петровым, на работу в одесский угрозыск агентом 2-го разряда.

Да, много было одесситов и людей, связанных с Одессой, кто посвятил себя разведке либо контрразведке. Например, родившийся в 1899 г. в Одессе Абрам Осипович Эйнгорн. Ему с одесских времён была близка по духу маска бизнесмена. Под этой «крышей» он торговал чуть не со всем Ближним Востоком и Америкой. Что удавалось «наторговать», отсылал в СССР. А если вместе с автомобилем «Паккард» (помните, автопробег из «Золотого телёнка»?) невзначай в посылку попадали и секретные чертежи мотора «Паккард», так кто ж в спешке разбирается. Кстати, также попали к нам и чертежи военных самолётов И. Сикорского, которые были поставлены на вооружение в американской армии. Но главное, Эйнгорн раздобыл бланки американских и канадских документов с германскими визами, по которым долгое время под прикрытием работали наши нелегалы.

Так было. И, боже упаси, не подумайте, что сегодня секретных агентов с одесской пропиской стало меньше. А вот сколько их сегодня трудится, кто ж об этом кричит — профессия такая.

Автор: Валентин Крапива