Легенды Одессы: Дай, Джим, на счастье в лапу мне!

Наш народ, конечно, душевный, добрый, но порой даже его куда-то не туда заносит. Вдруг начал бороться со взятками, не задумавшись, что тот, кто взятку называет «криминалом», забывает, что она никогда не переставала быть исторической необходимостью, данной нам в ощущениях. А это уже философская категория.

Действуй по инструкции

Нет человека, который бы не давал взятки, потому что от неё порой зависит его жизнь. Ведь самые тривиальные чаевые официанту — это, по сути, та же взятка. А не дадите вы её родимую этому милейшему человеку, не подмигнёт он вам, дескать, не надо заказывать рыбу по-китайски под кисло-сладким соусом, если хочется пораньше попасть домой и попозже в реанимацию, — и всё может выйти боком, причём, совсем не тем. Ведь рыбка та уж два годика, как «плывёт» в Одессу из Китая, и себя уже не контролирует.

Особо важно знать правовую подноготную взятки как спонтанно возникающего взаимоотношения сторон. К примеру, пришёл студент на экзамен и принёс убелённому профессору бутылку. Значит, уважает, раз от себя отрывает, или просто больше выпить не может, потому что вчера с ребятами так засиделись над конспектами, что потом Васю три часа под столом искали, а он как отличник как раз под конспектами пребывал.

Как быть в этой ситуации профессору? Отказаться? — и потерять уважение учеников. Нет, и ещё раз нет! Действовать надо согласно инструкции, данной Міністерством освіти і науки України: «Педагог должен приоткрыть крышку бутылки и предложить подносителю разделить с ним нежданную радость, то есть радость прихода студента на экзамен с его знаниями или иным их заменителем». Студент после бессмысленных и беспощадных поисков Васи, ясное дело, разделить радость откажется. Принципиально другое: группа к экзамену готовилась, и больше других уже готов Вася.

В человеке всегда было что-то языческое. Но практика и опыт учили его отличать знаки, данные свыше, от знаков, данных в конверте. С веками менялась форма конверта, но не его предназначение. 

Бывают, конечно, печальные исключения в налаженной работе государственной машины. Например, одесский генерал-губернатор Строганов выходил к посетителям не иначе как в сопровождении двух свидетелей. Свидетелей чего? А свидетелей того, что он не берёт взятки и зачем-то живёт на свете. Потому и называли его «одесским чудаком», хотя уместней было звать «одесским позором».

Дам взятку в хорошие руки

Но находились разумные наставники, толково объяснявшие пагубность подобных соблазнов. Вот в Библии в книге «Исход» господь Бог сообщает Моисею закон, который тот должен объявить своему народу: «Даров не принимай; ибо дары слепыми делают зрячих». Моисей после таких слов прямо прозрел: «Господи, воистину безмерны заботы твои. Однако не плачь понапрасну о народе своём; народ уже давно живёт по твоему закону: никаких даров — только деньгами».

Или вот Великий Рим. Он вёл безудержные войны, отправляя свои легионы в самые отдалённые точки мира, чтобы грабежом и насилием приумножить богатство своих правителей. Пока однажды в Сенате не нашёлся один мудрый трибун, между прочим, долго живший в Иудее, который сказал: «Сограждане, геволт! Где наша совесть, где?! Доколе будем мы гонять наших доблестных воинов в такую даль?! Ведь достаточно только намекнуть, и наш сердечный народ принесёт нам всё сам, а сумму ему подскажет его мудрость». И стал Рим богатеть более, чем прежде, ибо чиновникам стали нести «аннонарии», что звучит, согласитесь, намного интеллигентней, чем «взятка», да и по факту безопаснее, так что пора и нам это полезное слово позаимствовать, ведь ни один прокурор, выпускник юридической академии, в жизни этого слова не выговорит.

Кстати, и Россия в этом вопросе всегда придерживалась твёрдых принципов. Твёрдых, но понятных: «Взятка унижает тем больше, чем она меньше». Спорить с этим очень трудно. Потому что кто же не знает: порядочный человек берёт взятку в одном-единственном случае — когда предоставляется случай. А вот Александр Васильевич Суворов не так тонко разбирался в законах и бесхитростно предлагал: «Никаких расследований проводить не надо, а просто следует вешать всех интендантских чиновников, прослуживших в армии два года». Да уж, любил Суворов чудить, эдак можно подорвать обороноспособность страны, ибо кто же в армии не берёт, кому нужна такая армия!

Увы, как сказано, народ у нас душевный, добрый, но завистливый. Поручила императрица Екатерина Дерибасу на Чёрном море город и порт возводить и выделила на это 500 тысяч рублей. «Ого!» — скажет кто-то. Ладно, кому кажется, что это «Ого!», мы даём ему 500 тысяч, причём, так и быть не рублей, а долларов — пусть пойдёт построит вторую Одессу. Вы полагаете, это анекдот?! А вот и нет! Объявился тогда вовсе не анекдотический персонаж, а самый настоящий адмирал Мордвинов, имевший на Дерибаса зуб. Короче, Мордвинов за указанную сумму сам готов был построить что угодно, хоть вселенную. «Уж я-то распоряжусь такой кучей деньжищ с умом! — хвалился. — Только дайте подержаться за наличные». В детали вдаваться не будем, но одну приоткроем: десятую часть кучи в виде отката адмирал пообещал сенатору графу Растопчину. Того аж подбросило, а приземлило прямо на сенатскую трибуну. Дальше всё напоминало заседание нашего Верховного украинского Сената. Растопчин первых десять рядов Сената слюной забрызгал, доказывая, что Дерибас 500 тысяч украл и папеньке в Испанию в оффшорную зону переправил. Короче, надо сенатскую комиссию для расследования обстоятельств создавать, а Дерибаса под белы рученьки брать и в Печерский суд доставлять — уж там честные люди найдутся, лихоимца прижучат». Да вдруг встал какой-то новичок в сенатских делах и тонким голоском поинтересовался: «Ежели Дерибас наижутчайший лиходей, и Российскую империю на такую сумму нагрел, то на какие шиши он город Одессу и порт построил? Не иначе, как на свои. Получается ему за такие заслуги орден надо давать». В общем, большой казус вышел, чтобы не сказать ребус.

Витаминизированная мзда

Наши земляки очень внимательно вникали в такие тонкости. Сама история учила этому. В 1800 году Одесса впала в немилость. Дело в том, что на трон взошёл Павел І, который только-только похоронил мамашу Екатерину Великую. А чтобы её величием ему не кололи глаза, Павел решил похоронить и все её великие начинания, одним из которых был город Одесса. Вот и приостановилось возведение города, но, главное, строительство гавани. Одесситы ждали из Петербурга очередную субсидию в 250 тыс. рублей, а её всё не было. Отцы города, ясное дело, отписали ходатайство в столицу. Но одесситы понимали, что подобные дела в Российской империи так не делаются — требовались «убедительные доводы», что порт на юге позарез нужен.

А тут в одесском порту как раз пришвартовалась греческая бригантина с трюмами, забитыми апельсинами «пальчики оближешь». Одесситы их попробовали и поняли: вот он «убедительный довод». Срочно был вызван офицер греческого батальона Георгий Роксомати, и было ему велено:

— Господин Роксомати, поезжайте в Санкт-Петербург и роксоматьте там наши нужды. А для убедительности свезите императору три тысячи ваших греческих апельсинов — пусть выгоду южного порта почувствует.
— Ладно, смотаюсь, — не спорил бравый офицер, — тем более что у меня в Петербурге зазноба имеется.
Видимо, зазнобило офицера основательно, ибо в невиданно короткий срок Павел І за ужином уже чистил цитрусовые для своих придворных зазноб в надежде на дивиденды после ужина. И дивиденды были. Во всяком случае, утром в постели Катенька Лопухина, поглаживая императорскую плешь, так прямо и сказала:
— Ты, Павлуша, этой ночью целых четыре разочка, аки лев, был. А всё потому, что вчерась за ужином четыре апельсинчика откушал — я считала. Надо бы устроить доставку к нам из Греции этого пользительного для любви фрукта.
— Никогда! — аж привскочил на постели Павел, самодержец всероссийский. — Это же взятка!
— Ты хоть и самодержец, а рассуждаешь, как дитя! Это не взятка, это витамин.

Так Одесса получила ссуду, а за какие заслуги, о том в сопроводительном рескрипте туманно было писано: «за предоставленную панацею». А поскольку Одесса всегда умела добро ценить и помнить, то поставила в память о том знаменательном в своей истории факте памятник. По замыслу вроде это памятник апельсину, а, по сути, — памятник взятке, единственный в мире.

Конечно, безумно хочется, чтобы взяточничество, лихоимство, коррупция, рвачество, хабарничество, сделка с совестью (и ещё 30 наименований) как явление было похоронено. И народ о том не молчит, криком кричит: «Взятка великое зло! Она марает руки!» — а потом задумается и шёпотом добавит: «Но как трепетно она это делает». Народ не обманешь.

Валентин Крапива