Как в Одессе появились библиотеки и чем одесситы зачитывались по ночам?

Без праздников жить глупо. Нашему человеку нужен повод, ибо, чтобы пить без повода, есть другие дни. Поэтому подозреваю, в правительстве (там ведь тоже не трезвенники сидят) имеется специальная служба, которая изобретает праздники. Увы, не всё в этом плане удаётся. Порой в голову приходят какие-то узко направленные поводы типа День работника контрольно-ревизионной комиссии (26 января) или День работников прокуратуры (1 декабря), для которых каждое новое дело — уже праздник.
Поэтому особо ценятся праздники, так сказать, общечеловеческие, затрагивающие каждого за что-то живое. Таков День всех, кто причастен к книгам (28 мая). Очень интеллигентный, то есть очень одесский праздник.

Запойное чтение

На первых порах Одессу посещало такое количество великих писателей, что никакой нужды в библиотеках не было. Любознательность одесситов и духовные запросы одесситок удовлетворяли не книги, а сами их авторы. И только Михаил Семёнович Воронцов нарушил эту традицию.
Общеизвестно, что у Воронцова и его жены была любовь: Михаил Семёнович любил книги, а Елизавета Ксаверьевна — тех, кто их писал. Поэтому, когда однажды граф Воронцов выставил из дома некоего поэта А. П., графиня Воронцова выставила из дому все книги мужа.
Чтобы книги не мокли под дождём, над ними пришлось возвести публичную библиотеку.
Пример генерал-губернаторской жены всегда заразителен, поэтому подобную же операцию с книгами проделали в Одессе и другие жёны. И тут они сильно просчитались! Ибо их мужья, ранее вечерами в тиши кабинетов в запой читавшие книги дома, теперь по вечерам вдруг стали надевать парадный фрак, втыкать в петлицу белую бутоньерку и говорить на прощанье:
— Дорогая, сегодня я буду поздно, ложись без меня. Я иду в библиотеку пропустить стопку-другую книг.
И действительно, возвращался муж уже под утро, в пудре и с сильно помятым читательским билетом в верхнем кармане.
Так, в отличие от других городов, в Одессе второй древнейшей профессией стала считаться — ночная библиограф. А вместо употребляемого в других местах однозначного «заглянуть в публичный дом», одесситы до сих пор используют изысканно интеллигентное «сходить в публичку».

Муза кожаных переплётов

Первый книжный магазин в Одессе открыл в 1830 году на Ришельевской купец первой гильдии Н. А. Клочков. Магазин тоже был первой гильдии — с редкими новинками. Книги тогда стоили немало, поэтому их в магазине можно было брать на прочтение, оставив залог, тоже немалый (к примеру, за «Войнаровского» Рылеева — 50 руб.).
Одесситы к книгам, можно сказать, приобщались с детства. Так Володя Патрикеев из «Зелёного фургона» потихоньку приторговывал научной библиотекой отца, но добытые деньги вкладывал с умом — в беспримерные приключения сыщиков Шерлока Холмса и Ната Пинкертона. Если я вам скажу, что для автора «Зелёного фургона» В. Козачинского прообразом Володи Патрикеева стал Евгений Петров, служивший в Одесском уголовном розыске, то вы со мной согласитесь, что книги всё же способствовали рождению пусть не знаменитого одесского сыщика, зато знаменитого одесского писателя.
Так ведь и Ильф, соавтор Петрова, тоже был грешен — ещё будучи учащимся, он прямо на занятиях в училище читал под партой Киплинга, Стивенсона, Хаггарта. Техника такого чтения была хорошо продумана и доведена до совершенства.
Дело в том, что столешницы парт ещё со времён старых гимназий имели откидную крышку. Естественно, что между основной частью и откидной была небольшая щель. Но скажите на милость: разве так уж трудно небольшую щель сделать большой? Что ж, такая резекция парты преследовала вполне благородную цель: именно сквозь это узкое окно виделся совсем иной мир, мир целеустремлённых и находчивых авантюристов, вполне похожих на Остапа Бендера, который, ещё надо разобраться, не мелькнул ли впервые в той волшебной прорези.
Но не надо забывать, что это были времена, когда книгу ценили, а домашние библиотеки не торопливо и целенаправленно собирали. Кажется, именно тогда родился лозунг, абсолютно непонятный нынешнему поколению: «Лучший подарок — книга». И тогда же родился очень понятный нынешнему поколению то ли анекдот, но скорее жизненный факт, мало уступающий анекдоту:
У начальника одесской милиции день рождения. Сотрудники ломают голову — что подарить. И вдруг одного наивного лейтенантика осеняет:
— А давайте подарим Василию Трофимовичу книгу!
— Ты шо! — шокают на него опытные сослуживцы. — Зачем Василию Трофимовичу книга?! У него одна уже есть.
Да, для такого матёрого человечища две книги в доме — это был бы явный перебор, чего доброго на утро даже голова раскалывалась бы.

Филигрань дозволенного

Кстати, в определённый момент у руководства страны голова таки заболела и по далеко не рядовому поводу. Выяснилось, что в нашей стране сформировались довольно многочисленные группы людей, которые, страшно не только сказать, даже подумать: ЧИТАЮТ КНИГИ. Тут добра не жди! Станут интеллигентными — затаятся. Вот тогда, видимо, в правоохранительных органах был создан особый, негласный отдел по борьбе с организованной интеллигентностью. Действовал он так:
Одесса. Воскресенье. Шесть утра. Недра Дюковского сада (иногда склоны Отрады). Много людей. Все в движении. Негромко разговаривают, меняются книгами. И вдруг крик «Атас!!!» Это значит, надо интеллигентно, но очень быстро бежать. Потому что три автобуса с сотней милиционеров, которым в воскресенье «любители книги» не дают по-человечески выспаться, сейчас цепью будут загонять «интеллигенцию» в автобусы. Но самое нелепое происходило дальше: ну, повязали книголюбов, ну привезли в отделение, а чего с ними делать дальше, начальство не прояснило — само не знало. Ведь три книги в портфеле даже в шесть утра, даже в парке — трудно инкриминировать как криминал. А начальство негодует: ищите крамолу!
Одного знакомого врача «взяли» с атласом по иглоукалыванию. Сержант, ведший допрос, листал-листал атлас — наконец, взорвался:
— А шо, баб тут нэма?!
Автор не теряет надежду, что тот сержант уже дослужился до полковника, дождался свободы печати и, конфисковав парочку «Плэйбоев», наконец, стал достойно и сурово проводить время.

Братья по заразуму

Справедливости ради надо сказать, что на благородной «книжной ниве» встречались и книжные жучки. Люди тёмной стороны Луны были неподражаемо необразованны. Но одесское происхождение преломляло структуру их речи самым изысканным образом. В полумраке парка слышались диалоги, которые просто надо подарить тебе, читатель.
— Что это у вас?
— Второй том.
— Чего?
— Чего-то. Пропала обложка. Сам ломаю голову — то ли Сен-Симон, то ли Нечуй-Левицкий. Потому что осталась одна чёрточка.
— У вас нет японских трёхстиший?.. Как!!! — вы их не любите? А я обожаю. Четверостишия меня уже как-то утомляют.
— Стойте! У меня есть книга специально для вас. По ней вы сможете узнать своё будущее. Нет, это не астрология. И не графология. Это «Уголовный кодекс».
— Мне срочно нужны 86 томов Брокгауза и Ефрона… Нет, без одного тома не подойдёт. Мне под рояль подложить надо — он же будет шататься.
— У вас нет книги «Инквизиция и история пыток»? Да нет, я не историк. Просто хочется узнать, куда тёща задевала мои запонки…

Как много сегодня изменилось! Тех былых одесских читателей уже больше волнуют не «Литературные памятники», а оградки. Новое поколение теперь обменивается не книгами, а SMS-ками. Увы, это не книги, пахнущие типографской краской и ласкающие кожу благородным коленкором. Растёт число книжных магазинов. Наверное, у них и покупатели есть. А такие читатели, как тогда, есть? Когда-то в одесских домах существовало правило: вечером вся семья садилась вокруг большого общего стола и вслух читала что-нибудь для просветления души и просвещения ума. Потому и выросли такие дети как Эдик Багрицкий, Юра Олеша, Володя Жаботинский, Ися Бабель и другие интеллигентные одесские дети.
А сегодня даже уникальная одесская «Книжка», может быть, вторая после книжных букинистических развалов на набережной Сены, прочно стала вечнозелёной. Теперь здесь меняют «зелень» на другие валюты мира. А нынешние авторы пишут не романы, а сериалы из 10-15 книг про какого-нибудь «бешенного» или про улицы разбитых фонарей, причём, разбитых, вернее, набитых под чьим-то глазом. В сущности, чтиво от Дарьи Донцовой — это совсем неплохо, для людей, прочитавших всего две книги.
Ну что ж, пора ставить точку в теме «книги», ибо уже прорываются совсем невесёлые интонации. Хотя, возможно именно в интонациях что-то есть. Это, кажется, Марина Цветаева сказала: «Наши лучшие слова — интонации».
 

Валентин Крапива