Василий Навротский: полвека на оперной сцене

По этому случаю, 10 июля в театре состоится показ «Севильского цирюльника», где Василий Всеволодович исполняет партию Базилио.

Мы пообщались с юбиляром и узнали, как он пришел в оперу и как ему удается в течение всех этих лет оставаться в хорошей вокальной, физической и эмоциональной форме.

«Я совсем не готовился к музыкальной карьере»

Где-то в классе пятом-шестом, еще до того, как у меня прошла мутация голоса, я пел в хоре. Наша учительница дала нам с другом задачу – спеть песню в два голоса. Мы  отрепетировали песню, и казалось, что все было хорошо. Вышли мы на этот концерт и… это был самый большой позор в моей жизни. Мы спели, но перепутали все что могли. После этого наша учительница меня и моего друга из хора выгнала. Это было счастливое время: футбол и много других занятий.

Но потом вышло так, что из Италии в страну вернулся Муслим Магомаев. Как он мне понравился, я его так слушал! Я пытался его копировать. И оказалось, что у меня прорезался какой-то голос. Тогда моя мама снова повела меня к той же учительнице из хора. “Да не может этого быть! ”, сказала она. Через две недели я уже спел на конкурсе, где стал лауреатом. С тех пор у меня все и началось.

Я совсем не готовился к музыкальной карьере, даже не учился в музыкальной школе. У меня была любовь к математике, но это пение перечеркнуло всю мою научную карьеру. После школы, которую я окончил с золотой медалью, я отправился в музыкальное училище. Проучившись год я уехал в Одессу, поступать в консерваторию. Я услышал по радио моего будущего педагога и певца Евгения Николаевича Иванова, и приехал к нему. На вступительных экзаменах пел украинскую народную песню “Ой чого ти дубе” и “Рассказ старца” из оперы Рахманинова “Алеко”. Евгений Николаевич взял меня в свой класс.

С тех пор я пою. Я поступил в 1965 году, в 1972 году начал работать в театре, а в июне 2022 года незаметно исполнилось 50 лет как я на сцене.

“На сцене я нахальный”

Я начал работать в Куйбышевском, ныне Самарском театре с 15 июня 1972 года. Поначалу я пел не очень большие партии в операх “Травиата”, “Тоска”. Но потом случилось так, что ведущий артист театра заболел, и буквально в конце июня я уже пел Мефистофеля в опере “Фауст”. И сразу последовала реакция от театра – мне дали вторую категорию. За те восемь лет, что я работал в Куйбышеве, было много изучено материала и ролей.

Страха сцены не было. Мне просто нравилось то, что я делаю. Есть певцы, не важно, в каком жанре они поют,  у которых есть драйв. Они выходят на сцену с удовольствием и их иногда даже нужно останавливать. Думаю, что я в жизни более-менее скромный человек, а на сцене – наглый.

Никаких особых секретов у меня нет

Я очень сочувствую своим коллегам тенорам и сопрано – их карьера намного короче. И если где-то под шестьдесят герой-любовник пытается выдать, что он еще ого-го-го – это выглядит немного смешно. А вот меццо-сопрано и басы автоматически переходят на возрастные партии, которых много. Так что, если певец в хорошей физической и вокальной форме, то карьера может быть достаточно длинной.

Никаких особых секретов сохранения формы нет. Более или менее умеренная спортивная нагрузка и безусловные регулярные занятия пением. Поддержание вокальной формы – как у спортсменов, если он не тренируется – она теряет свои кондиции. Бывает перерыв, например, месяц отпуска, когда не поешь. Потом нужна неделя, чтобы войти в форму, потому что теоретически ты все знаешь, а вот телу нужно вспоминать. Когда-то я занимался легкой атлетикой, даже был первый разряд по прыжкам в высоту. Сейчас я регулярно занимаюсь в спортзале. Вот и весь секрет.

Быть злодеем – интереснее

Если певец выходит на сцену и просто красиво поет, то через двадцать минут это уже будет никому не интересно. Пение не должно мешать театральному образу. Я всегда старался, чтобы так и было, чтобы драматический образ выражался через вокальную партию, голос. И тогда это всем интересно.

Злодеев интереснее исполнять, потому что я считаю, что нормальных людей все же больше. А когда есть такая ненормальность, то попытка ее изучить, проникнуть в этот характер, почему человек поступает именно так – мне это всегда было любопытно.

Тот же Сальери – это тот образ, который можно исследовать многократно и каждый раз по-новому. Это глубоко. Самая простая мотивация – зависть, но она не так проста, если он не понимает цену таланта. Сальери совершает свое злодейство, чтобы избавиться от этого таланта, потому что это не нормально с его точки зрения. Там много нюансов. «Гений и злодейство» – это была очень интересная работа для меня и как для певца и как для режиссера.

«Я люблю всех!»

Мне повезло. Я работал со многими выдающимися дирижерами и режиссерами. Это были дирижеры Ярослав Вощак, Борис Афанасьев, Борис Грузин, Александр Самуиле, Вячеслав Волич. Тоже касается режиссеров, партнеров-исполнителей из прошлого, моих молодых коллег и тех, кто ближе ко мне по возрасту. Я всех их люблю и все они мои друзья, потому что с ними прожита жизнь. Мне приятно с ними встречаться и в жизни, и на сцене.

Я очень благодарен театру, что в это сложное время было решили поставить «Севильского цирюльника». Большого выбора сейчас к сожалению нет – не весь репертуар можно воспроизвести, потому что идут военные действия, раздаются тревоги. Роль, которую я исполняю в спектакле, она немного меньше, чем мой юбилей – всего 48 лет, с 1974 года, я ее пою. Я очень люблю эту партию. У нас интересный спектакль, очень хорошие солисты – мои коллеги, с которыми я с удовольствием работаю, и я очень благодарен театру, что предоставили такую ​​возможность выйти на сцену в одной и моих любимых партий.

Я хочу пожелать своим зрителям, чтобы мы, актеры получили удовольствие от спектакля. Ведь если получим его мы, то обязательно получают его и зрители. И приглашаю вас на наши спектакли. Будет весело, приходите!

Фото предоставлены пресс службой театра