Легенды: Кинофестиваль с одесским акцентом

Приближается очередной одесский кинофестиваль. Но для того, чтобы этот получил право считаться «очередным», должен был состояться «первый». А для этого в той шатко стоящей на твёрдых идеологических рельсах стране надо было сотворить чудо.

Ужасно шумно в доме Фестиваля

И ровно 25 лет назад Одесса такое чудо сотворила. И поняла: волшебницей быть нетрудно. Нужно только собрать в своём доме Эльдара Рязанова, старика Державина со стариком Ширвиндтом, коленонепреклоненного Гердта, Анатолия Приставкина, Фазиля Искандера, человека с «Огоньком» Виталия Коротича, эпатажного Илью Глазунова, вальяжного Никиту Михалкова, многоликого Марка Захарова, великого и смешного Марчелло Мастроянни, плейбоев нашего кино от А до Я (от Абдулова до Янковского) и ещё сотню-другую режиссёров, писателей, художников и актёров. Кстати, неплохо, чтобы тут же присутствовало всё руководство советского кино во главе с Арменом Медведевым и Элемом Климовым, плюс всякие «Кинопанорамы» и другие столичные штучки. И назвать всё это надо фестивалем «Золотой Дюк».

Это Станислав Говорухин твёрдо сказал: «Место встречи изменить нельзя. Дату — тоже. Встречаемся в сентябре в Одессе!» И чудо свершилось. Шёл 1988 год.

Конечно, это был грубый поступок. Но если нахальства не занимать, а гостеприимства не унять, то всё должно было получиться. И получилось. Фестиваль мгновенно захотели делать все. И он растёкся по городу.

Кто-то выпускал специальные фестивальные газеты, кто-то клепал фестивальные значки, безвкусные, но беспроигрышные. Борзовики с опаской продавали билеты, чтобы невзначай их не оторвали вместе с пальцами. Директора промтоварных баз и ударники мясного корпуса, которые уже столько лет могли всех купить и продать, за неделю изменились до унизительной неузнаваемости. Они (они!!!) тоном двоечника, вымаливающего тройку, просили: «Может быть, можно хотя бы два билета?! Пусть даже будет дальше 10 ряда — я потерплю». И, скрежеща зубами, терпели. В целом, на фестивале «Золотой Дюк» происходило всё то, что бывает на других фестивалях: шли конкурсные и внеконкурсные просмотры. Но было существенное отличие — это был фестиваль с одесским акцентом. И этим он существенно отличался.

Почему об этом автор этих строк имеет право говорить? — просто я и мои друзья получили от организаторов «Золотого Дюка» карт-бланш сделать то, чего никогда не было ни на одном из фестивалей — Зрительский центр, ибо кино это не только то, что происходит на экране, но прежде всего те, кто на экран смотрит, т.е. зрители, потому что без них «кина не будет». Расскажу только о нескольких эпизодах, которые помогали фестивалю быть чисто «одесским».

Как Марчелло ел в Одессе арбуз

Есть на фестивалях святой ритуал — пресс-конференция. Прессе надо объяснить, куда она попала и что происходит вокруг неё. Естественно, нам одесситам захотелось встрече с прессой в Зрительском центре придать какую-то нестандартную форму, наполнив нестандартным содержанием.

И тут возникла спасительная идея: а что если угостить московских гостей южными витаминами, например, арбузами — всё-таки сентябрь. Что вам сказать, арбузов было куплено фантастически много. Чтобы зазря не мотаться каждый день на «Привоз», их купили сразу на всех гостей сразу на все восемь дней фестиваля, а заодно и на все непредвиденные случаи.

Конференц-зал политеха, где всё это происходило, стал похож на бахчу, усеянную арбузами. Приехала пресса. И началось действо. Наверное, это была самая необычная пресс-конференция в мире. Потому что у всей прессы Советского Союза рот не закрывался ни на секунду. Она жевала. Причём, если вначале нам одесским провинциалам было безумно интересно узнать, кто из журналистов откуда приехал, то вскоре мы поняли, что задавать подобный вопрос неэтично. И так было ясно — люди приехали из голодного края. Потому что за десять минут они смогли съесть и всё, что было на столах, и всё, что было припасено на все последующие дни. После этого пресса встала, извинилась и срочно уехала. Оказывается, она спешила на обед и не хотела наедаться.

И тут, как в хорошем детективе и одновременно как в дурном сне, в Зрительский центр приехал с лёгким аристократическим опозданием Марчелло Мастроянни. Почему он опоздал — история особая. Дело в том, что его опекал Никита Михалков, в фильме которого «Очи чёрные» Мастроянни только-только снялся. Ехали они в открытой машине. Никиту узнавали, машину на каждом углу останавливали, и он долго давал автографы. Мастроянни приходилось ждать.

Но когда они вошли в конференц-зал, смотреть на их лица было невыносимо. Боже, какие они были расстроенные! А мы, мы были такие растерянные — арбузов, видит бог, больше не было ни одного. Столы ломились… но от корок.

И тогда Марчелло сел во главе стола и слабым голосом попросил:

— Сфотографируйте меня, синьоры!

У сопровождающих синьоров оказался фотоаппарат. Минуту пожужжав, он выплюнул фотографию: над столом возвышается Он — Слава Итальянского Кино, — а путь к славе был устлан кроваво-красными арбузными корками. Всё это до боли напоминало поле Куликовской битвы, где кто-то схлестнулся насмерть, но почему-то не с татарами, а с арбузами.

Мастроянни со знанием дела рассмотрел фото и милостиво разрешил синьорам:

— Можете печатать. Только подпись должна быть такой: «Это всё съел Марчелло Мастроянни. Мадонна, спаси его!»

Это был жест великого человека. Его можно было лишить арбузов, но не лишить чувства юмора.

Грузин Земли обетованной

На фестивале появилась традиция отмечать дни рождения гостей. Гости не возражали, напротив, исхитрялись рождаться именно в фестивальные дни и нахально этим пользовались.

Вынужден был отгулять на фестивале свой день рождения и создатель фильмов «Мимино», «Афоня» и других Георгий Данелия. Его фильм «Паспорт» наш Зрительский центр выдвинул в конкурсную программу, и с гордостью могу сказать, что он победил.

Поэтому, когда мы приглашали Георгия Данелию в Зрительский центр, не прийти он просто не мог. Но он-то думал, что его ждёт обычная встреча со зрителями. С его стороны так думать о нас было просто несерьёзно.

С гордостью могу сказать, мы готовили Георгию Николаевичу не совсем подарок, скорее приятную неожиданность. Идею подсказал фильм «Паспорт». Вы помните: фильм о том, как наши люди становятся гражданами Земли обетованной, то есть настоящими евреями, хоть до этого не были ими даже в десятом поколении.

Так вот, мы решили сделать грузина Данелию евреем прямо на сцене. По нашему замыслу помочь нам в этом мог бы Председатель еврейской религиозной общины некий Боря. Убейте меня, фамилии его я не помню. А поскольку Боря уже давно Там — спросить не у кого, разве что в ОВИРе (хотя это не тот благодетель, который за спрос денег не берёт).

Переговоры с Борей шли у него дома, причём, также тяжело, как на Ялтинской конференции. Внешне всё было, как там. Охрана, бронированные двери даже в туалет. Только в отличие от Рузвельта, который всё понимал, но сопротивлялся, Боря не сопротивлялся, но ничего не понимал:

— Ну, хорошо — я могу вручить кипу и талес. Но вы же понимаете, чтобы стать евреем, это не главное!

Что в таком деле Главное — мы знали и без него.

— Боря, ну придумай, как сделать шуточное обрезание.

— Ребята, это не шутка. Хотя бы потому, что больно!

— Ну, а как-то символически?! — чуть не рыдали мы.

И вдруг глаза Бори зажглись, а лик посветлел:

— А если…

— Ну?

— Если с ним поговорить? Может, он захочет кроме шуток, а? — с надеждой прошептал Боря.

Мы плюнули и пошли восвояси. Но, хлопнув Бориной бронированной дверью, мы поклялись, что придумаем. Мы сделаем Данелии обрезание на сцене. На «придумывание» нам оставалось 20 часов.

Мы вышли на улицу, и как бывает в плохих но кассовых кинокомедиях, идея упала нам на голову, причём, как минимум, с четвёртого этажа. Если бы прохожие слышали наш разговор, они наверняка бы содрогнулись.

— Кто будет обрезать?

— Наверное, Боря.

— Надо взять ножницы.

— А, может, настоящий нож — измэл?

— Это чересчур. А вот помочь Боре надо — наверняка придётся подержать.

И вот день рождения Данелии в разгаре. На сцену выходит Боря, одетый по всей строгости национальной одежды. Он просит юбиляра приблизиться. Объясняет, что своим фильмом «Паспорт» Данелия столько сделал для еврейского народа, что еврейский народ теперь готов вернуть долг.

— Это можно сделать в любом возрасте, — уточняет Боря.

Что «это» — одесский зал понимает без расшифровки. В зале гробовая тишина — что будет?

И тут на сцене появляется ведущий с коробкой фильма. Ведущий объясняет, что это фильм «Паспорт», который Данелия, если он помнит, назвал «частичкой себя». Здесь, в коробке, последняя часть фильма — вот надпись «Конец».

— Я попрошу высшее религиозное лицо обрезать конец.

Боря обрезает кусок плёнки и поздравляет Данелию. Тот хохочет.

Вечер Данелии закончился на весёлой ноте. Жаль, нельзя сказать того же о самом фестивале. Сначала его «тормознули», а со временем попытались погрузить в небытие. Но, слава богу, что-то меняется и в нас, и вокруг нас. Снова очередной кинофестиваль рождается, тоже, видимо, в муках, но к радости одесситов. Была такая книга «Муки и радости», возможно, сегодня пишется её продолжение на сей раз об одесском кино.

Валентин Крапива