Легенды Одессы: Там хлопотливо торг обильный

Сегодня практически каждый день мы слышим в новостях об очередном «обвале» то токийской, то нью-йоркской фондовых бирж. И думаем: «Как интересно живут люди! Почему же так скучно живёт Одесса?». Но нет, так было не всегда.

Спецрека для Одессы

Одесситы с самого начала сокрушались: «Почему так несправедливо получается? Господь Бог всем дал реки: Бразилии — Амазонку, России — Волгу, Америке — Миссисипи. А нам даже захудалого ручейка не дал!». Господь Бог очень извинялся: «Одесса поздно появилась, когда уже всё стоящее разобрали. Вон даже Гвадалквивир (кошмар! — язык сломаешь) и тот недавно испанцы забрали. Но, кажется, для Одессы я кое-что с рекой придумал: а что если через ваш город будет течь река денег. Кто-то в Волге купается, а вы в деньгах. Тоже очень бодрит. Только для такого купания надо не баню строить, а биржу. И наслаждаться». Перечить богу не хотелось, и одесситы согласились.

Было время, когда итальянцы, большие искусники наворачивать спагетти, зерно для своих макарон покупали у России, причём, через голландских брокеров на лондонской бирже и везли в Неаполь через Одессу. Очень запутанный клубок получался — прямо для Шерлока Холмса. Но великий сыщик ещё не родился, так что распутать ситуацию решили сами одесситы:

— А давайте мы откроем биржу прямо в Одессе. «Макаронники» будут проворачивать сделки прямо у нас. А чтобы итальянцы видели, как их в Одессе уважают, мы даже одну нашу улицу назовём Итальянской, причём, выберем такую же длинную, как спагетти.

Итальянцам идея понравилась. Но поскольку улица уже была, а здания биржи на ней ещё не было, объегоривать итальянцев начали в доме некоего мсье Дофине, где организовали временную биржу. Дом был выбран для этого идеально: жена Дофине как раз сбежала с итальянским шкипером. Поэтому к итальянцам у Дофине было особое отношение — он считал себя по гроб жизни их должником (как-никак помогли от жены сдыхаться). Короче, насчёт жены даже не торговались, а вот насчёт пшеницы — миль пардон.

Если воспользоваться пушкинской строкой, то про первую одесскую биржу можно сказать: «Там хлопотливо торг обильный и т.д.». Но по секрету скажем: там хлопотливый торг нередко переходил в «обильный базар» со всеми входящими в комплект разборками. Темпераментные негоцианты из помещения выходили побазарить на улицу.

Без базара было никак — великие деньги крутились на той бирже. А где деньги, там соблазны. Потому вскоре барон Рено, имевший большой вес не только личный, но и в одесских городских кругах, настоял, чтобы биржа совместно с соблазнами перебралась из дома Дофине в его дом Рено на Театральную площадь. При этом преимущества такого переезда приводились вполне резонные: с ростом биржевых сделок и сопутствующих им разборок двор дома мсье Дофине был уже мал. Другое дело Театральная площадь — здесь было где развернуться и театрально побазарить.

Пост таки да № 1

С введением в Одессе порто-франко, то есть беспошлинной торговли, город стал настоящим центром деловой жизни на юге Российской империи. Было ясно, что для цивилизованного ведения торговых операций необходимо стационарное здание биржи. В 1829 году в начале Приморского бульвара начались строительные работы. Архитектор Ф.К. Боффо скомпоновал здание биржи в форме вытянутой буквы «П».

Мало кто знает, что первоначально здание биржи (позднее в него перебралась городская Дума) имело совсем другую конструкцию. За колоннадой двойного коринфского ордера был очаровательный садик с фонтаном. Говорят, садик внутри биржи был спроектирован по настоянию господ биржевиков. Сначала они в помещении биржи «делали» деньги, после чего шли в садик и там аккуратно и дальновидно «сделанное» закапывали на чёрный день. И то, что пока никто не додумался спрятанное откапывать, так это потому, что «чёрный день», слава тебе господи, для Одессы не наступил.

А когда садик за колоннадой замуровали, как-то стало даже любопытно, а куда спрятанные деньги подевались? Долго мудрые головы голову ломали. Но вот в 1919 году в газете «Одесские известия», известной своей феноменальной осведомлённостью, появилась заметка, подписанная популярным одесским журналистом с непопулярным у тогдашних и всех последующих властей псевдонимом Гуревич-Гурович. Он непрозрачно намекал: «Наша законная власть на своих деньгах в качестве обеспечения поместила фотографию Городской Думы, что на Приморском бульваре. Спрашивается: с чего бы это? Так вот, редакция располагает достоверными сведениями, что во времена, когда в здании, где сейчас располагается Дума, ещё располагалась Биржа, под её четвёртую колонну дальновидные биржевики заложили золотой запас Одессы, чтобы их потомки не стояли у пятой колонны с протянутой рукой».

Все понимали, что это газетная утка. Но каждый одессит всегда справедливо считал себя наследником тех биржевиков, а значит, четвёртую колонну — своим наследством. Так что возле колонны даже пришлось поставить милиционера, который по сей день там и стоит. В Москве пост № 1 — возле мавзолея, а в Одессе — возле четвёртой колонны, потому что у каждого города своя святыня.

Кому мешают богатые люди

Но, если рано или поздно каждого одессита вдруг озаряет: «А не пора ли улучшать жилищные условия?!», — то почему вы думаете, что одесской бирже никогда не хотелось того же. Так в 1891 году, дабы возвести здание новой биржи, в Одессу был призван архитектор А. Бернардацци, архитектор с мировым именем. Да, он всегда опирался на мировой опыт, то есть брал чей-то уже готовый проект и так талантливо его «модернизировал», что ещё ни один заказчик ни разу так и не задумался: а может, Бернардацци свою эффектную идею у кого-то эффектно свистнул. Такой проект, конечно, нашёлся и для Одессы. Это был проект венского архитектора В. Прохазки. Его-то Бернардацци на скорую руку и переработал творчески.

Строительство началось. Архитектурные особенности здания на Пушкинской познавательно описал Леонид Утёсов в книге «Спасибо, сердце!». Дадим ему слово: 

— Бернардацци! — сказали архитектору одесситы. — Надо построить биржу, но зал должен быть такой, чтобы не было никакой акустики. Если два человека разговаривают между собой — чтоб рядом стоящий третий ничего не слышал. Так нужно для дела.
И Бернардацци построил зал без акустики и получил за это 50 000 рублей «тех денег».
Так теперь в этом зале сделали… филармонию. Понятно?

Говорят, о вкусах не спорят, но одесситам очень хотелось поспорить с Бернардацци по поводу полёта его архитектурной мысли. Например, в романе «12 стульев» Ильфа и Петрова герой романа Киса Воробьянинов полагал, что во псевдомавританском стиле Бернардацци видны вавилонские мотивы. Возможно, мотивы и были видны, но с трудом слышны, ибо ни вавилонские, ни мавританские мотивы акустики залу не прибавляли.

Но разве это главное?! Главное, в Одессе продолжала процветать биржа — великое изобретение экономической мысли: когда можно продавать не товар, а бумажки, называемые акциями, и богатеть, богатеть, богатеть. Биржа способствовала тому, что через Одессу из России вывозилось в три раза больше товаров, чем ввозилось. Запомните: государство, которое вывозит произведенное им барахло, а взамен ввозит твёрдую валюту обречено. Причём, обречено богатеть. Но для этого надо хоть что-то кумекать в экономике, а не только в откатах. Помните, как ещё недавно было запрещено вывозить в Польшу всё, даже наши ручные мясорубки. Логика была большевистская: а чем мы сами будем молоть мясо. А что у нас было мясо?!

Одессу в конце ХІХ века стали называть «пшеничным городом». Через неё золотым потоком зерно текло в Европу и Америку. Это уже потом СССР всех потряс. Уинстон Черчилль, премьер-министр Великобритании, во второй половине ХХ века признался: «Я всегда думал, что умру от старости. Но когда Россия, всегда кормившая Европу, стала закупать хлеб, я понял, что умру от смеха».

На вывозе товаров из России в Европу стояла Одесса, вернее, её товарная биржа. Главным было не то, что покупатель и производитель не искали друг друга, а входили в прямые, деловые отношения прямо на углу улиц Пушкинской и Полицейской, главным, но скорее приятным был маленький нюанс: процент от этих сделок шёл в городскую казну, и город процветал. Периодически мы слышим пафосный вопрос: «Кому это мешало?». Регулярно мы слышим тихий ответ: «А вы что не знаете!». Почему-то кому-то мешают богатые люди и совсем не мешают бедные.

Да, когда-то в Одессе была биржа. Значит, были в Одессе головы и люди с головами, которые разбирались в тонкостях работы биржевого механизма и умели его наладить. Это не удивительно. Лишь только был заложен наш город, первым делом здесь был создан не лицей, не техническое училище, не музыкальные классы, а коммерческое училище, «действующее во благо и для процветания Одессы». Так неужто не осталось потомков выпускников того училища? Или кому-то снова мешают благо и процветание Одессы?

Валентин Крапива