Легенды Одессы: На банки надейся, а сам не плошай

Вы никогда не знакомились с работой банков? И в принципе неважно вносили ли вы в банк депозиты или брали кредиты, но наши банки уж постараются, чтобы факт общения с банком вспоминался. И не просто, а сопровождался сильными эмоциями. Остаётся только сочувствовать нашим предкам, для которых банки были всего лишь рядовыми учреждениями, в которых одесситы хранили вовсе для себя нерядовое — свои деньги.

Великий сибирский банковский путь

С накоплением денег в Одессе всегда было, слава богу. Поэтому число банкирских домов здесь, в общем-то, совпадало с общим числом домов в городе, ибо каждый одесский дом смело можно было назвать банкирским.

А всё начиналось с первых банкирских домов, и это были дома уважаемых Фурнье, Жома и Рено. Но поскольку постепенно местным банкирам одесский дом становился всё более тесен, а общеевропейский дом — ещё неинтересен, то все они устремились на Крайний Север или Дальний Восток. Там, как гласят документы, одесситами были основаны многочисленные банки и золотопромышленные товарищества Сибири, быстро приумножившие российские золотые запасы. И если россияне наивно полагали, что это осуществляется намыванием сибирского золота, то одесситы не очень распространялись, что это достигается отмыванием одесских денег.

Так наново, но с большей выгодой для себя, одесские банкиры прошли путь русского землепроходца Семёна Дежнёва, зачастую повторяя его мудрые слова: «Ой вэй, Сёма, куда тебя занесло? Что ты там потерял? Так вот, срочно найди, что потерял, и вези в Одессу!». Зато отделения одесских банков регулярно открывались по всему побережью Северного Ледовитого океана. Что это давало? Нелепый вопрос, положить деньги на счёт можно было где угодно, хоть и на Земле Франца-Иосифа. Но снять со счёта можно было только в Одессе, и не где угодно, а у Иосифа Францевича, да и то с большим трудом. Так что экономическая жизнь необъятной страны всё равно сосредотачивалась на кухне Иосифа Францевича в Одессе.

А уж в Одессе клиентов хватало всегда, точнее клиентом был каждый, потому что вся Одесса делилась на вкладчиков и налётчиков. Примечательно, что граница между ними была крайне размытой: каждый попеременно бывал то вкладчиком, то налётчиком, в зависимости от того, что кончалось раньше — деньги или патроны. Поэтому кассир банка, обслуживая клиента, всегда уточнял:
— Я дико извиняюсь, это что у нас сейчас: вклад или налёт?
На что клиент, поигрывая пистолетом, отвечал:
— Пока — налёт!..
А когда кассир доставал деньги из сейфа, продолжал:
— А теперь — вклад. Лёвочка, положь всю эту музыку на моё имя, и, упаси боже, если пропадёт хоть копейка (я же тебя знаю!). Я твоему банку устрою такой дефолт, что будет геволт (ты же меня знаешь!).

Анненская лента на ангельском месте

И всё же первыми среди равных в Одессе и первыми не имеющими себе равных в мире были банкирские дома Родоканаки и Ефруси, Рафаловича и Ашкенази, Бродского и Мааса, Маврокордато и Петрококино.

Раз уж мы перешли на персоналии, то позволим себе пооткровенничать. 
Фёдор Родоканаки начал с малого, то есть с основания большого банка. В 1837 году он стал почётным гражданином Одессы, и понятно, что таким патентом жаловали не за красивые глаза, а скорее за 5 млн рублей оборота его банка. Не заставила себя ждать и медаль «За усердие» с правом ношения её на Анненской ленте в петлице. А где же ещё её можно было носить, если не в петлице, не на пояснице же — там Фёдор Павлович носил капиталы своего банка. Потому банк Родоканаки и считался самым надёжным в Одессе.

Евгений Ашкенази был не просто Евгением, но и гением в банковском деле. Что вы хотите, его банкирский дом твёрдо стоял на ногах, потому что дом Ашкенази связали семейные узы с известным в Европе банкирским домом Гинцбургов. Короче, Ашкенази женился на Луизе Гессельевне Розенберг, родной сестре жены Гинцбурга. Ну как, вы всё поняли? Ещё не поняли? Так вернитесь и перечитайте, как звали жену Ашкенази… Так какие тут ещё нужны гарантии?!

Ашкенази и его наследники были очень опытными банкирами, и тому есть подтверждение в Одесском областном архиве (фонд № 246). Когда в 1917 г. гегемон решил, как говорят в народе, рекапитализировать банк Ашкенази (или как в народе не говорят, но подразумевают — «положить себе в карман»), то обнаружил в банке только 5 просроченных векселей на общую сумму 47 руб. 18 коп. Как гегемон не старался, он так и не нашёл совсем недавно украшавшие банк миллионы, не нашёл пяти домов, двух магазинов, завода на Пересыпи, дачи на Французском бульваре, а имение «Мамшак» в Крыму хоть пролетариат и нашёл, но его пришлось бы делить с Врангелем, а тот очень неохотно делился с пролетариатом чем бы то ни было.

Когда в династиях согласья нет

Другие одесские банкиры от Бродского до Маврокордато тоже были не подарок, хотя бы потому, что миллион подарком и не считали. Правда, чего ни у одного из них было не отнять и чего нынешним крутым ребятам не повторить — они всегда старались думать о благопроцветании Одессы и никогда на этом старались не экономить. Потому что в благопроцветающем городе не может быть захудалых банков.

Познакомившись хотя бы с одними только фамилиями одесских банкиров, вы не удивитесь тому, что, когда император Александр III задумал провести в России денежную реформу, он обратился не куда-нибудь, а в Одессу, и не к кому-нибудь, а к банкиру Рафаловичу.

Дело было так. Рубль решили стабилизировать, сделав его золотым.
— Но где найти столько золота, где? — задал себе вопрос Александр III.
— Где-где, у Рафаловича, — ответил ему внутренний голос, — у него как раз столько и есть!
Но вот незадача! Как раз в это время в Англии тоже проводилась денежная реформа, и не трудно догадаться, что её субсидировал именно Рафалович. Русский царь страшно возмутился:
— Рафалович, как вам не стыдно, как! Что вам дороже: Англия или Родина, что?
— Что дороже? — переспросил Рафалович. — Одну минутку, сейчас я возьму счёты и прикину, надо свериться с сегодняшним курсом.

И он тут же стал переводить фунты стерлингов в килограммы рублей.
Кстати, дабы привлечь именитого банкира, а также в честь скорого 300-летия царского дома Романовых и 3000-летия банкирского дома Рафаловичей, именно тогда было решено женить Николая цесаревича на Голдочке Рафаловича. Планировалось взять лучшее от славных фамилий Романовых и Рафаловичей и наречь новую династию гордым именем Романовичей. Всё шло к всероссийской свадьбе: заслали опытных шадхенов, наняли солидных балагул, договорились с недорогим раввином. Но наступил момент решающего разговора отца невесты с женихом, т.е. Рафаловича с будущим императором Николаем ІІ:
— Молодой человек, по вам видно, что Вы не какой-нибудь хуцпан, и у Вас, слава Богу, очень приличные родители. Но скажите, вы имеете на что содержать семью?
— Как?! — не на шутку перепугался будущий император. — Всю семью?! А я думал, только Голдочку!

После этого разговора сильно струхнувший цесаревич Николай Александрович сделал исторически необдуманный шаг: стал почётным председателем «Союза Михаила Архангела», известного тем, что погромы, как субботники, тот союз организовывал неохотно, но регулярно. А Рафалович не любил ни субботники, ни погромы, а уж заодно и их организаторов. Вот он и понял, что хватит уже кормить всех этих царствующих бездельников и пора объявлять себя банкротом ЗДЕСЬ и банкиром ТАМ. А что делать? Конечно, Родину в Одессе никогда не продавали, но иногда меняли, и часто с доплатой.
— Ничего, — сказал на прощанье Рафалович, — пал дом Рафаловичей, но без нас пройдёт немного времени, как падёт и дом Романовых.
И как в воду глядел! Но тут уж, как говорят русские: «У кого что на роду написано». И как добавляют одесские: «А у кого — и на лице».

Так что смело повторимся: первыми среди равных в Одессе и первыми не имеющими себе равных в мире были банкирские дома Родоканаки и Ефруси, Рафаловича и Ашкенази, Бродского и Мааса, Маврокордато и Петрококино. И пока ещё в Одессе, где-то в грязной парадной, под кнопкой звонка на дверях коммунальной квартиры встречаются подобные фамилии — значит, для Одессы ещё не всё потеряно.

Консультанты по финансовым вопросам О. Кудрин и В. Люмкис

Валентин Крапива