Как «маялись» одесситы в 1917 году

Все знают, как происходят маевки сейчас. А как это происходило в былые годы? Свою версию первой «маевки» 1917 года представляют краевед Валерий Нетребский и член Национального союза журналистов Украины Валерий Шерстобитов.

Одесситы, пережившие Февральскую революцию (названную Троцким лениво-революционной), но еще не дожившие до Октябрьской. Решили гульнуть как следует (в последний раз?). С фирменными спиртными напитками после свержения самодержаца стало похуже, пришлось потреблять любимый народный напиток — самогон. Само собой это не относилось к начальству, которое с утра наслаждалось французским шампанским, что, как известно, по утрам потребляют «аристократы и… народные депутаты (дегенераты)». Впрочем, новое народное выражение не пропустила тогдашняя цензура (пропустит ли нынешняя?).

Закусив выпитое, народные массы устремились на бывшую Думскую (Биржевую) площадь. Многие очернители предлагали переименовать ее в Тугодумскую, но начальство настояло о переименовании ее в площадь Революции. В редчайшем сборнике «Октябрь на Одещине», изданном в десятилетию Октябрьской революции помещена статья революционного деятеля Григория Ачканова «1 Мая»:

«Для подготовки демонстрации 1 Мая 1917 года была выделена объединенными президиумами — комиссия. В комиссии вначале возникла некоторая неуверенность в успешном проведении демонстрации, так как настроение некоторых воинских частей советам не было известно и в том числе настроение терских казаков….». Но тут и пригодились, как пишет Наталья Рязанова в статье «Лопни, но держи фасон», опубликованный в альманахе «Дерибасовская-Ришельевская» за 2011 год «одесское умение интриговать публику для целей агитационной работы с массами. Некий товарищ Берман на Думской площади осуществил под названием «Памятник труду» следующий хэппенинг: на пьедестале грудой лежали колеса и части машин. Среди которых гордо стояли, осененные красными знаменами, живой солдат, рабочий и матрос. По бокам пьедестал: с одной стороны — молот и наковальня, рядом швея строчила на швейной машинке и сапожники работали за своими табуретами. С другой стороны, возле серпа и молота стояли крестьянки со снопами».

Далее Ачканов пишет: «Демонстрация превзошла все ожидания и превратилась во всенародный праздник…. В демонстрации участвовало свыше 300 тысяч человек… На таможенной площади был сборный пункт для моряков, и каково было удивление многих товарищей, когда они увидели там не только матросов, но и весь штаб транспортной флотилии, во главе с адмиралом Фоменко. Эта колонна демонстрантов больше всего обращала на себя внимание не только своей организованностью, но и красотой. Особый эффект демонстрация получила вечером, когда неожиданно на бульваре появились терские казаки, иллюстрировавшие свою лояльность Февральской революции… которые тут же перед трибуной демонстрировали джигитовку. Это, кажется, единственный день за всю революцию, когда было единодушие почти у всех слоев одесских жителей, за исключением крупной буржуазии. Беспорядок внесли сионисты, которые не предупредив комиссию о своем участии в демонстрации, вдруг неожиданно появились большой группой, состоявшей преимущественно из учащихся, со своими голубыми знаменами. Синисты пытались врезаться в средину демонстрации и смешаться со всей ее массой, но мерами распорядителей, сионистская демонстрация, как неорганизованная, была направлена по другим улицам с тем, чтобы… не смешать националистическо-буржуазную демонстрацию с демонстрацией труда». Демонстрацию сионистов, по свидетельству очевидцев, возглавил импозантный молодой человек по имени Пинхас. Неизвестно, существовал ли уже тогда куплет:

Пиня ехал, Пиня шел

Пиня денежку нашел.

Пинхас в дальнейшем остепенился и стал никем иным, как Петром Соломоновичем Столярским, основателем знаменитой школы «имени мене».

Демонстрацию принимал генерал Никандр Александрович Маркс (однофамилец). Впрочем, одесситы были уверены, что это и есть основоположник. Во всяком случае одесситы из уст в уста передавали слова главного политаналитика Молдаванки дяди Жоры с Костецкой: «Слухайте сюды! Перестаньте сказать насчет Маркса. Сегодня с утра я проканал промежду штаба на Пироговской и слышу как шофер говорит: «Ваше превоскодительство товарищ Маркс, машина для поездки на Думскую площадь подана». Я гиб-гибы кикнул (посмотрел — авт.) и заявляю — он, точно он, той самый, что написал «Капитал», только бородищу малость подстриг». В книге «Вся жизнь и еще четыре года» Ф.Зинько писал: «- Граждане! — восклицал генерал Саркс, сидя на коне и показывая народу красовавшийся на его груди красный бант. — кто носит сегодня на груди такие неточки, тот должен сохранить их и передать своим детям на память об этом дне, дне праздника свободы русского народа, свободы Родины! И снова гремели овации и здравницы в честь «красного генерала». Но вспомнив характеристики Троцкого о февральской революции, все шествия и митинги, которые в Одессе организовал генерал Маркс, имели парадно-шутовский оттенок. Но, может быть, людям именно это и надо было?

Валерий НЕТРЕБСКИЙ, Валерий ШЕРСТОБИТОВ