Собаки и Собакевичи Одессы

В известном фильме Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» обсуждается вопрос: кто человеку друг — собака или управдом. Для Одессы это был не вопрос, а больной вопрос. Каким критерием пользоваться при выборе? Если друг встречает тебя припозднившегося в темном дворе и отбирает самое дорогое, что есть у человека… Только без паники! Нет-нет, не жизнь, отбирает клок штанов, и только после долгих торгов возвращает то, что не дожевал, то есть пуговицы, то кто-то скажет: «Какой же это друг?!». Но с другой стороны, в смысле, с другой штаниной, управдом, типичный гоголевский Собакевич, вчера сделал то же самое, правда, пуговицы не вернул. Так кто же все же друг? Ясно одно, пора поговорить о собаках и Собакевичах в старой Одессе.
Кусачие расценки
Навел на мысль поговорить о собачьей жизни известный одесский краевед Олег Губарь. Как и Олег, автор этих строк всегда любил братьев наших меньших и не понимал тех, кто с ними боролся и ныне борется, причем, не самыми гуманными методами. Ведь еще в 1876 году в Одессе появилось «Общество для истребления бродячих собак». Так называемые «гицели», мужчины с длинными палками, на конце которых была витая из конских волос удавка, гонялись за безвинными четвероногими бродягами по улицам и дворам Одессы. Автор этих строк вместе с мальчишками своего двора по адресу Авчиниковский переулок, 14, кстати, вполне знаменитого, так как он был описан писателем Аркадием Львовым в его нашумевшем романе «Двор», четко отработали операцию «Атас!».
Как только служба наружного оповещения замечала в конце переулка машину с гицелями, звучал сигнал «Атас!», и все барбосы нашего двора вмиг исчезали. Проблему решали многочисленные подвалы под нашим домом, куда мгновенно ныряли дворовые собаки, а гицели совать нос не рисковали (один раз сунули, и только через два дня выбрались, и то лишь договорившись с собаками, которые сжалились и отпустили их на волю).
А какие только странности не проявляли одесситы из-за любви к собакам, скажем, подбирая им имена. Один чудак каждое утро гулял по Александровскому проспекту, представляя встречным своего любимца неизменной фразой: «Уникум английской породы Фингал». Встречные понимающе кивали. А что бы вы сделали, увидев человека с Фингалом на поводке, который сжимала правая рука хозяина, и вторым фингалом, который красовался под его левым глазом. Всё говорило о том, что жена этого знатока английской фразеологии была не меньшим знатоком английского бокса. Оба фингала так идеально могли сочетаться только в Одессе. А теперь представьте, какое потрясение ждало всех, когда в газете «Одесский вестник» от 8 декабря 1855 года вдруг появилось объявление, что собака английской породы по кличке Фингал пропала, но к счастью второй фингал под глазом остался, и за него можно не беспокоиться, а вот о первом хозяин беспокоится и готов пойти на вознаграждение.
К тому времени одесские мазурики изобрели постоянный и надежный способ заработка, который, похоже, процветает по сей день. Они воруют домашних любимцев, а потом «находят» их и приходят за вознаграждением. Не знаем, какие суммы вознаграждения озвучивают сегодня, но постарайтесь не упасть в обморок, так как мы назовём вам расценки, имевшие место в ХІХ веке — сумма кусалась не меньше той моськи, за которую ее просили — до 25 рублей серебром (месячный заработок государственного служащего). Зато какой показательный список потерпевших: граф Строганов, графиня Воронцова, графиня Гагарина-Стурдза, граф Лидерс. Тогда полиция, как и сейчас, буквально сбивалась с ног, разыскивая графских любимцев. Но, видать, уже тогда блюстители порядка были не глупее нынешних и были в доле с мазуриками.
Собачий замок
В конце концов, защитой собак стали заниматься многие одесситы. Представителем собачьих интересов справедливо считается известный миллионщик Степан Ралли, председатель «Общества покровительства животным». Свою дачу на Фонтанской дороге он переименовал в «Собачий замок» и поселил там штук шестьдесят четвероногих, наняв для них даже специальный персонал. Но то ли персоналу не приглянулись лица четвероногих, то ли четвероногим не понравились морды персонала, но они вскоре повздорили и довольно прилично покусали друг друга (причем, среди служителей пострадали двое, а от зубов персонала пострадали двадцать пять псов). Кончилось все бездарно скучно: однажды ворота замка кто-то (видимо, умышленно) «забыл» закрыть на ночь, и наутро пропали и четвероногие, и двуногие, а заодно и трехногий, в общем, пропал ещё и рояль. Короче, своё благородное дело под лай прессы Ралли вскоре прикрыл.
Но не вся пресса была таковой в Одессе. Многие газеты покровительствовали шарикам и тузикам, для чего рассказывали о зарубежном опыте. Однажды, со слов О. Губаря, газета «Одесский вестник» поведала о парижском негоцианте Пьере Гувуане, получившем титул «собачьего короля». Он тоже приютил свору барбосов и на потеху парижан назвал эту свору «Кабинетом министров», распределив между безродными кобелями министерские посты. Так бультерьер стал премьер-министром, пудель министром юстиции, бульдог военным министром, левретка ответственной за социальные вопросы, легаш комиссаром полиции, а моське достался пост министра народного просвещения. Последняя была настолько хорошо воспитана, что, когда какая-то курсистка отхлестала её букетом цветов по голове, даже не обиделась, ибо понимала, что получила за дело.
Мсье Пьер Гувуан был большим выдумщиком, поэтому некоторые его выдумки становились известны всей Европе, ибо его выходки шумно освещала пресса. Например, когда в своём «Кабинете министров» он поменял руководство, и благородная колли, исполнявшая роль премьера в предыдущем правительстве, чем-то ему не угодила, то сразу была посажена на семь лет в будку.
Собаколюбие
Надо признать, что собаки всегда были одесской реальностью. Если были времена, когда по Дерибасовской шатались бродячие коровы, то чем лучше они были бродячих собак. Собаки охраняли от воров одесские дворы, зимой грели руки хозяйкам, для чего те запихивали их в свои муфты, тайно таскали письма от влюблённых и, главное, своим благородством облагораживали не столь благородных хозяев. За это их и любили, чисто по-одесски заботясь. Например, на пляже на 10 станции Большого Фонтана какое-то время у лотка, продающего шаурму, висело от руки написанное объявление: «Граждане! Следите, чтобы куски шаурмы не падали под стол. Их подбирают собаки, и уже две сдохло. Будьте милосердны!».
Вообще в истории собаколюбия есть немало удивительно приятных неожиданностей. Одесситы, узнав, что австрийский капельмейстер Ганс Таммер научил собаку петь арию из «Риголетто» «La donna e mobile», решили, что хватит терять время и деньги. И тогда некая мадам Сизякова научила свою левретку Диану решать математические задачи и определять время по часам. Айзик Левкович своему шпицу Шнапселю привил истинно одесские навыки: различать монеты, незаметно их прятать и играть в карты в стуколку. А таксу Фриду некий  Файнгольд стал брать с собой, идя в гости, и там она исполняла царский гимн. А поскольку гимн слушают стоя, обычно закатив глаза, то в такой величавый момент из-под стола, как привидение, появлялась рука Файнгольда, а со стола исчезали дефицитные продукты.
Но дальше всех пошел некто Фейн, а, может быть, Файн (уточнить не удалось): он научил своего шпица Зюнчика говорить, в смысле рассказывать про корм для собак. Фейн, а, может быть, Файн уверял знакомых, что это ему дает твёрдых пару тысяч рублей ежемесячно от фирм, производящих этот корм. Конечно, никто этому не верил, недоумевая: «Какой дурак заплатит пару тысяч за рекламу, которую можно разместить в газете за пару ассигнаций?!» — «Так вот, дураки как раз все вы! — в запале кричал Файн, а, может быть, Фейн. — Я же беру деньги не за то, что мой шпиц хвалит их корм. Фирмы платят за то, чтобы я заставил моего Зюнчика замолчать и не рассказывать, какой отвратительный у них корм».
Да, когда собака не глупее своего хозяина — это уже половина счастья, потому что полное счастье — когда хозяин не глупее своей собаки. Потому так любят друг перед другом выхваляться собаководы:
— Моя собака, когда приходит домой, звонит  в звонок, и только тогда я ее впускаю.
— А моя не звонит…
— Сочувствую, не каждого бог одарил умом!
— Да нет, просто у неё есть свой ключ.
Нет, всё-таки без собак и собачьей жизни мы уже не представляем своего существования. Так станем же мудрыми, раз это рекомендуют нам мудрые книги, скажем, Талмуд: «Не живи в городе, где  не слышно лая собак». Слава богу, в Одессе и с Талмудом, и с наличием собак все в порядке.
Валентин КРАПИВА.

Внештатный журналист